Народные русские сказки - Александр Афанасьев

– Не много ли будет?

– Ну как знаете; а я иначе меняться не стану!

Купцы подумали про себя: «На что нам этот сад, эти полки и военные корабли? Лучше поменяться; по крайней мере без всякой заботы будем и сыты и пьяны». Отдали стрельцу свои диковинки и говорят:

– Эй, Шмат-разум! Мы тебя берем с собою; будешь ли нам служить верой-правдою?

– Отчего не служить? Мне все равно – у кого ни жить.

Воротились купцы на свои корабли и давай всех корабельщиков поить-угощать:

– Ну-ка, Шмат-разум, поворачивайся!

Перепились все допьяна и заснули крепким сном.

А стрелец сидит в золотой беседке, призадумался и говорит:

– Эх, жалко! Где-то теперь мой верный слуга Шмат-разум?

– Я здесь, господин!

Стрелец обрадовался:

– Не пора ли нам домой?

Только сказал, как вдруг подхватило его буйным вихрем и понесло по воздуху.

Купцы проснулись, и захотелось им выпить с похмелья:

– Эй, Шмат-разум, дай-ка нам опохмелиться!

Никто не отзывается, никто не прислуживает. Сколько ни кричали, сколько ни приказывали – нет ни на грош толку.

– Ну, господа! Надул нас этот маклак[53]. Теперь черт его найдет! И остров пропал, и золотая беседка сгинула.

Погоревали-погоревали купцы, подняли паруса и отправились куда им было надобно.

Быстро прилетел стрелец в свое государство, опустился возле синего моря на пустом месте.

– Эй, Шмат-разум! Нельзя ли здесь дворец выстроить?

– Отчего нельзя! Сейчас готов будет.

Вмиг дворец поспел, да такой славный, что и сказать нельзя: вдвое лучше королевского. Стрелец открыл ящичек, и кругом дворца сад явился с редкими деревьями и цветами.

Вот сидит стрелец у открытого окна да на свой сад любуется – вдруг влетела в окно горлица, ударилась оземь и оборотилась его молодой женою. Обнялись они, поздоровались, стали друг друга расспрашивать, друг другу рассказывать. Говорит стрельцу жена:

– С той самой поры, как ты из дому ушел, я все время по лесам да по рощам сирой горлинкой летала.

На другой день поутру вышел король на балкон, глянул на сине море и видит – на самом берегу стоит новый дворец, а кругом дворца зеленый сад.

– Какой это невежа вздумал без спросу на моей земле строиться?

Побежали гонцы, разведали и докладывают, что дворец тот стрельцом поставлен, и живет во дворце он сам, и жена при нем. Король пуще разгневался, приказал собрать войско и идти на взморье, сад дотла разорить, дворец на мелкие части разбить, а самого стрельца и его жену лютой смерти предать.

Усмотрел стрелец, что идет на него сильное войско королевское, схватил поскорей топор, тяп да ляп – вышел корабль! Сто разов тяпнул – сто кораблей сделал. Потом вынул рог, затрубил раз – повалила пехота, затрубил в другой – повалила конница.

Бегут к нему начальники из полков, с кораблей и ждут приказу. Стрелец приказал начинать сражение; тотчас заиграла музыка, ударили в барабаны, полки двинулись; пехота ломит королевских солдат, конница догоняет, в плен забирает, а с кораблей по столичному городу так и жарят пушками.

Король видит, что его армия бежит, бросился было сам войско останавливать – да куда! Не прошло и полчаса, как его самого убили.

Когда кончилось сражение, собрался народ и начал стрельца просить, чтобы взял в свои руки все государство. Он на то согласился и сделался королем, а жена его королевою.

Золотой башмачок

Жил-был старик со старухой. У старика, у старухи было две дочери. Старик однажды поехал на посад[54] и купил там одной сестре рыбку и другой тоже рыбку. Старшая скушала свою рыбку, а младшая пошла на колодец и говорит:

– Матушка рыбка! Скушать ли тебя или нет?

– Не кушай меня, – говорит рыбка, – а пусти в воду; я тебе пригожусь.

Она спустила рыбку в колодец и пошла домой. Старуха очень не любила своей младшей дочери. Она нарядила сестру ее в самолучшее лопотьё[55] и пошла с ней в церковь к обедне, а младшей оставила две меры ржи и велела ей вышестать[56] до прихода из церкви.

Девушка пошла за водой, сидит у колодца и плачет; рыбка выплыла наверх и спрашивает ее:

– Об чем ты, красная девица, плачешь?

– Как же не плакать мне? – отвечает ей красная девица. – Мати нарядила сестру мою в самолучшее лопотьё, ушла с ней к обедне, а меня оставила дома и велела вычистить две меры ржи до прихода своего из церкви!

Рыбка говорит:

– Не плачь, ступай наряжайся да поезжай в церковь; будет рожь вычищена!

Она нарядилась, приехала к обедне. Мати не могла ее опознать.

Обедня зачала отходить, девушка уезжает домой; мати тоже приходит домой и спрашивает:

– Что ты, дура, вычистила ли рожь?

– Вычистила, – отвечает она.

С. Соломко. Привет

– Что у обедни была за красавица! – говорит мати. – Поп не поет, не читает – все на ей глядит; а ты, дура, взгляни-ка на себя, в чем в эком ходишь!

– Хоть не была, да знаю! – говорит девица.

– Где тебе знать? – сказала ей мати.

На другой раз мати нарядила старшую дочь свою в самолучшее лопотьё, пошла с ей к обедне, а младшей оставила три меры жита и говорит:

– Покамест я молюсь богу, ты вышестай жито.

Вот она и пошла к обедне, а дочь пошла по воду на колодец; сидит у колодца и плачет.

Рыбка выплыла наверх и спрашивает:

– О чем, красна девица, плачешь?

– Как же не плакать, – отвечает ей красна девица, – мати нарядила сестру мою в самолучшее лопотьё, пошла с ей к обедне, а меня оставила дома и велела вычистить три меры жита до прихода своего из церкви.

Рыбка говорит:

– Не плачь, ступай наряжайся да поезжай за ей в церковь; жито вычистится!

Она нарядилась, приехала в церковь, стала богу молиться. Поп не поет, не читает – все на ей глядит!

Обедня зачала отходить. Был в то время у обедни той стороны царевич; красна девица наша больно ему поглянулась; он захотел узнать: чья этакая? Взял да и бросил ей под башмак смолы. Башмак остался, а она уехала домой.

– Чей башмак, – говорит царевич, – ту замуж возьму!

Башмак-от был весь вышит золотом. Вот и старуха пришла домой.

– Что там была за красавица! – говорит она. – Поп не поет, не читает – все на ей смотрит; а ты, дура, посмотри-ка на себя: что эка за оборванка!

А в те поры царевич по всем волостям искал девицы, что потеряла башмак; никак он не мог найти, чтоб башмачок был впору.

Он пришел к старухе и говорит:

К. Брюллов. Женский портрет (Гадающая Светлана)

– Покажи-ка ты свою девку, ладен ли будет башмак ей?

– Дочь моя замарает башмак, – отвечает старуха.

Пришла красна девица; царевич примерил ей башмак – башмак ей ладен. Он взял ее замуж; стали они жить да поживать да добра наживать.

Я там был, пиво пил, по губам текло, в рот не попало. Дали мне синь кафтан, ворона летит да кричит:

– Синь кафтан! Синь кафтан!

Я думаю: «Скинь кафтан!» – взял да и скинул. Дали мне колпак, стали в шею толкать. Дали мне красные башмачки, ворона летит да кричит:

– Красные башмачки! Красные башмачки!

Я думаю: «Украл башмачки!» – взял да и бросил.

Комментарий к сказке «Золотой башмачок»

Большинству из нас хорошо знакомы сказки Шарля Перро и братьев Гримм о бедной девушке, чья мать умерла, а мачеха и ее дочери угнетали несчастную. Однажды девушка отправилась на бал, где потеряла туфельку, которую нашел принц. Это один из популярнейших «бродячих сюжетов», имеющий несколько сотен воплощений в фольклоре разных народов мира. Мало кто знает, что в русском фольклоре также существует сказка с похожим сюжетом – «Золотой башмачок».

Мировую известность сюжет приобрел благодаря сказкам Перро и братьев Гримм, изданным на многих языках. Первая литературная обработка сказки о Золушке появилась в «Пентамероне» Дж. Базиле – собрании средневековых неаполитанских сказок.

У Базиле Золушку звали Зезолла. Сговорившись с няней, девушка крышкой сундука сломала мачехе шею, потом уговорила отца жениться на няне. Однажды девушку увидел король и влюбился. Он послал слугу отыскать Зезоллу и, борясь с ним, девушка потеряла пианеллу – похожую на ходулю галошу с подошвой из пробки (именно такую обувь носили женщины Неаполя времен Ренессанса). Юный король отправил гонцов, которые объехали все королевство и каждой женщине примеряли найденную пианеллу. В конце сказки Зезоллу, конечно, нашли.

В конце XVII в. французский писатель Ш. Перро сделал литературную обработку этой сказки, назвал ее «Золушка, или Хрустальная туфелька» и включил ее в свой сборник «Сказки моей матери Гусыни, или Истории и сказки былого времени с нравоучениями».

Сюжет французской сказки, пожалуй, знают все. В русской сказке есть свои особенности: вместо мачехи главную героиню (у которой, кстати, в отличие от большинства похожих сказок, нет имени) обижают собственная мать и родные сестры. Роль покровительницы – помощницы обездоленной девушки играет благородная рыбка, что для таких сказок необычно: обычно Золушке покровительствует ее покойная мать (как в западно европейском варианте сказки) в образе доброй феи. В интерпретации братьев Гримм вместо доброй волшебницы Замарашке помогала ветка орешника, которую та посадила на могиле матери. И когда девушка приходила на могилу матери и рассказывала об очередном несчастье, ей помогала птичка, которая сидела на ветке орешника. Образ птицы в мифах различных стран является образом человеческой души. Так, погибшие родственники приходят к живым в виде птиц и помогают в беде или предупреждают о несчастье. Птица – небесный житель, близкий к богам.