Браки совершаются на небесах - Дарья Волкова

сестра, про которую Кристина рассказывала. Дизайнер с какой-то непроизносимой фамилией! И Вероника ее тоже знает.

Все. Он точно это все не вывезет. Словно эта девушка стала вдруг последней каплей, и Марку стало казаться, что он проваливается куда-то вниз, в глубину, а сверху его присыпает, и вокруг темнота…

Он прошел к креслу — там, в холле перед палатой Кристины, стояло несколько кресел и большой диван — и без сил опустился в одно из кресел. Рука сама собой потерла лоб, взлохматила волосы. Марк понимал, что выглядит сейчас до невозможности жалко в глазах всех этих людей, но…

— Марк, что у вас случилось? — раздался негромкий, но твёрдый голос Туры Кузьменко.

Вероника подошла к нему, обняла и прижалась. Марк ответно обнял дочь, прижал к своему плечу, погладил по голове.

— Дело в том, что вчера… вчера моя мать попала в больницу с инфарктом. Именно поэтому я вчера не смог приехать.

Раздалось несколько вздохов — женских, кажется. А Марк продолжил. Он уже не мог остановиться.

— Врачи умеренно оптимистичны. Правда, оперировать не рискуют, говорят — возраст. Но консервативное лечение… — он прерывисто вздохнул. Нет, все-таки надо остановиться. — В общем, ладно, что я. У вас своих проблем… — Все, слова вообще перестали находиться. А все эти Кузьменко молчали. Подошли и стояли вокруг него. Как безмолвные судьи. — Просто я… я не знаю, что делать.

Он плотнее прижал голову дочери к своему плечу и накрыл ладонью ухо Вероники. Хотя это было, наверное, бессмысленно. Как и бессмысленно рассказывать этим людям о своих проблемах. Но в Марке что-то, кажется, сгорело. Сначала страх за Веронику — два часа страха, пока он ехал в «Бухту доброты». Потом ужас за Кристину. А вчера — вчера мать. Видимо, потрясение из-за пожара не прошло даром. Да и вообще — сколько всего пришлось до этого вынести ее сердцу? И вчера, за завтраком, мать прямо у него на глазах стала, стремительно бледнея, заваливаться на стену — он едва успел поймать. Потом звонок в скорую, распахнутое настежь окно, выпавшая из рук упаковка нитроглицерина, собственное паническое умоляющее «Мама, мамочка, я прошу тебя, только не умирай, сейчас приедет врач и все будет хорошо», дрожащая как осиновый лист Вероника, забившаяся в угол.

Скорая приехала, хвала им, быстро. И что-то вкололи. И увезли маму. Марк поехал с ней. И Вероника с ним — куда же ее девать?

В итоге мать сейчас лежала в реанимации, но состояние стабильное — так сказал врач, очень на вид компетентный и уверенный. Говорил, что вообще показана операция, но возраст, риски, будем пробовать консервативное лечение, сейчас есть эффективные методы. Марк кивал.

А сегодня — снова больница. Такое впечатление, что смерть, словно акула вокруг пловца, ходит кругами вокруг него. Подбирается все ближе, задевая то одного, то другого близкого человека. За ним она пришла? К нему? Да пусть бы уже забрала.

Только что тогда будет с Вероникой?!

— Интернат сгорел. Мама в больнице. У меня больше никого нет. Мне завтра в рейс. Я просто не знаю, что делать с Вероникой, — Марк словно со стороны слышал, как равнодушно и отстранённо звучит его голос.

Зачем он все это говорит? И кому? Этим людям он принес уже достаточно проблем, едва не забрав у них самое дорогое. Дочь, сестру.

— Извините, — Марк снял руку с головы Вероники, снова потёр лоб. — Спасибо вам за… за такую возможность. Правда. Огромное спасибо. — Он тяжело встал и нашел взглядом среди всей этой «молчаливой коллегии» Туру. — Подумайте над моим предложением, пожалуйста.

— Куда же вы пойдете? Если вам завтра нужно лететь? — спросила она вдруг совсем о другом.

— Придумаю что-нибудь, Наверное, возьму отпуск и буду искать другой интернат. Справлюсь.

— Я могу взять девочку к себе.

Марк не поверил своим ушам. Да и все остальные члены клана Кузьменко уставились на Лолу. А она подошла к Веронике и слегка наклонилась к девочке.

— Поедешь со мной, конфетка? Будем вместе шить красивые платья.

— Для Христины? — застенчиво уточнила Вероника.

— И для нее тоже.

Вероника сначала отвернулась от Лолы, спрятала лицо в отца — и вдруг часто-часто закивала. А потом отлипла от Марка и взяла Лолу за руку.

Вот теперь Марк просто потерял дар речи. Вероника всегда была очень насторожена к чужим. И вот вам пожалуйста.

— Извините, Лола, но это невозможно.

— Не доверяете мне? Ваше право, вы видите меня впервые. Но я думала, что наше родство с Крис служит мне некоторой рекомендацией.

Марк вдруг вспомнил то, что рассказывала ему Кристина о своей двоюродной сестре. Да, эта может испепелять взглядом. А еще почему-то заодно вспомнил слова Кристины про «бесячую рефлексию» — и чуть не рассмеялась. Вот было бы некстати.

— Не в этом дело, — Марк в который раз потер лоб. — Это просто неудобно… доставлять вам неудобства… хлопоты.

— Никаких неудобств. Я еще неделю пробуду в Москве — пока не буду уверена, что… Да мы все, наверное, тут еще неделю пробудем, да? — она обвела взглядом окружающих. — А, нет, Федор завтра улетает.

— Я через неделю заскочу с проверкой, — низким бархатным голосом отозвался тот, кого назвали Федор. «А вот и оперная звезда», — с каким-то вялым удивлением понял Марк. Он явно исчерпал все ресурсы по эмоциям. Ничего не осталось.

— Шу, Рю? — продолжила тем временем опрос Лола.

— Мы две недели тут поторчим, будем развлекать Крысю.

Крыся — это про Кристину?!

— Мы на месте, — отозвались двое, явно семейная пара. И, кажется, они являлись родителями Лолы — сходство читалось в линии губ женщины и в глазах мужчины. Очень молодо выглядящая, несмотря на взрослую дочь, и красивая пара. — Давайте, и правда, к нам. Места много, у нас свой дом. Девочке будет очень удобно. Правда, у нас слегка сумасшедший пес, точнее, два немного сумасшедших пса — но они очень добрые.

— Послушайте! — Марк понял, что он не успевает за ходом мыслей этой чокнутой семейки. — Ну зачем вам это?! Я же вам никто! Зачем вам решать мои проблемы?!

— Никто? — раздался низкий и хриплый, слегка надтреснутый голос Степана Кузьменко. — Парень, МОЯ дочь чуть не погибла, спасая ТВОЮ дочь. Ты по-прежнему настаиваешь, что ты нам никто?

Все. Марк сдался. И понял, что не в