Новое платье королевы - Наталья Андреева

– Послушайте, мне и в самом деле очень понравилась Нэтти. Я всегда жалел, что дочки нет. Такой, как Нэтти, я бы гордился. Сын у меня, Борис. Хороший и добрый парень, но без зубов. А у меня Дело. Кому я его оставлю? Одна Нэтти стоила десятка Борисов. Я не оставлял надежды уговорить ее работать на меня. Что-то мне подсказывало, что она придет. И – кто знает? С сыном бы ее познакомил. Она – умница. И красавица. Внуки бы у меня были: на загляденье. Но я даже не предполагал, что Евгения решится ее убить. Все еще не верю, даже после того, как она Анжелику… Теперь можете забрать документ, и поступить с ним по закону. Жалко девочку. Очень жалко, – вздохнул Николай Васильевич.

Тут секретарша Раскатова нерешительно приоткрыла дверь:

– Николай Васильевич, я, конечно, извиняюсь… Там пришли те люди…

– Да, все понял. – Раскатов тут же загремел дверцей сейфа, убирая коньяк. Когда он обернулся, лицо его словно разгладилось, и даже мешки под глазами стали не так заметны. Николай Васильевич собрался и дал себе установку на новый рабочий день. Волнистый понял, что разговор окончен. Ему ничего не оставалось, как покинуть кабинет. Но он унес с собой трофей: признание Раскатовой.

Сергей Павлович захотел увидеть ее немедленно. Хватит врать, гражданка Раскатова! Вас не было дома в тот вечер, когда убили Нэтти! А где вы были? Вам не впервой сводить счеты. И в средствах вы не стесняетесь.

Волнистый позвонил на квартиру Раскатовой, но Дашенька напряженным голосом сообщила, что хозяйка еще не вернулась. Раскатовой не оказалось и в офисе. Ее мобильный телефон не отвечал. У майора сложилось впечатление, что его избегают. Но сколько можно прятаться? Возвращаться домой несолоно хлебавши Волнистому не хотелось. Как говорится, еще не вечер. Когда-нибудь ты объявишься, Евгения Львовна. А покамест… И тут он вспомнил про звонок Елены Васильевны Беловой и решил к ним заехать. Что такого интересного ему хотели сообщить?

Обе сестры оказались дома. Сергей Павлович удивился их схожести. Белова-младшая была точной копией Беловой-старшей. Даже голоса у сестер были похожи.

– Вы мне звонили, – обратился он к матери настоящей Натальи Беловой. – Есть какая-то информация о вашей дочери?

Елена Васильевна укоризненно посмотрела на сестру. Людмила Васильевна натянуто улыбнулась майору и сказала:

– Да, я хотела вам кое-что рассказать. В комнату проходите.

Комната в квартире была одна. Каждый полезный метр ее использовался на сто процентов: часть отгорожена занавесками под «спальню», там стояла тахта. Днем занавески были раздвинуты, и площадь зрительно увеличивалась. Над тахтой прилепились антресоли, в углу стояла сложенная ширма, стенка была забита до отказа. Посудой, одеждой, постельным бельем… Сергей Павлович присел в кресло и невольно поджал ноги. В квартире Беловых было очень уж тесно.

– Чайку? – засуетилась хозяйка.

– Не беспокойтесь, – остановил ее Сергей Павлович. – Я к вам ненадолго, по делу. Что вы мне хотели сообщить?

Людмила Васильевна присела на диван, рядом с сестрой.

– Дочку мою нашли? – строго спросила Елена Васильевна.

– Ищем, – коротко ответил он.

– Как же так? Куда ж она подевалась? Люся, расскажи Сергею Павловичу, где ты последний раз ее видела.

Та приподнялась:

– Я все-таки чайку…

– Сядь, – велела сестра. – Рассказывай.

Людмила Васильевна, словно оправдываясь, заговорила:

– Вы ж сами видите, какая у нас теснота. У мужа тоже родственники. Под Тамбовом живут. Приезжают часто, фрукты-овощи привозят на продажу. Всех надо встретить, спать где-то, уложить. Я, конечно, виновата, что с Натальей так получилось. Но и вы меня поймите. Если бы она еще одна приехала. А то с подругой! И главное, кого ко мне привела? Познакомились в поезде. Я Наталье прямо сказала: осторожней надо с людьми. И подружка ее мне не понравилась. Сразу видно: тертая девка.

– Так Наталья приехала с подругой?

– Да, с подругой. Викой зовут. Наталья к ней прямо прилипла. Либо с Викой, либо никак. А мне-то она на кой? Ну, я и…

Сергей Павлович встрепенулся: наконец-то! Спросил у Людмилы Васильевны:

– На фотографии сможете ее узнать?

– Так я и хотела вам сказать. Может, это она у Натальи паспорт украла?

Волнистый достал пачку фотографий, разложил их перед Людмилой Васильевной. Мертвая Нэтти лежала на траве возле пруда. Другую фотографию он взял в офисе у Раскатовой. Последнее время Нэтти фотографировали много и охотно. Белова-младшая долго смотрела на снимки. Потом неуверенно сказала:

– Вроде она, а вроде и не она. Та была темная, а эта блондинка. И лицо… Не очень похожа на Вику. Нет, точно не скажу.

Тогда майор достал паспорт Натальи Беловой, где была фотография совсем другой девушки. Открыл его перед Людмилой Васильевной. Та радостно вскрикнула:

– Она! Вика! Точно!

– Ну наконец-то! – обрадовался майор. – Так значит, ее звали Викторией?

– Да.

– Фамилия?

– Не знаю. Я фамилию у нее не спрашивала, – поджала губы Людмила Васильевна.

– Тогда давайте по порядку. К вам в квартиру пришли две девушки: одна ваша племянница Наталья Белова. Другая – ее подруга Вика. Познакомились они, я так понял, в поезде. Сколько девушки у вас жили?

– С неделю. Я прямо извелась вся. Конечно, дома они не сидели, искали работу, но вечером в квартире просто негде было повернуться! Молодежь до ночи сидела на кухне, в карты играла. Эти две девки, да мои пацаны. Муж тоже там все время крутился. Пиво, сигареты. Когда они съехали, я прямо перекрестилась.

– Куда съехали? – строго спросил майор.

– Комнату сняли. На двоих.

– Адрес?

– Адреса не знаю. Не спрашивала.

– Через кого они нашли комнату?

– По объявлению в газете.

– Где газета? Что мне из вас, клещами каждое слово вытягивать?

Людмила Васильевна вскочила:

– На антресолях. Мы старые газеты не выбрасываем. Не богатеи. Когда завернуть чего, да во время ремонта пригодятся, пол застилать. Они объявление красным фломастером обвели. Я сейчас посмотрю. Может, газета и сохранилась.

– А вы не интересовались, где живет племянница, на что живет, устроилась ли на работу?

Белова-старшая не выдержала:

– Какая ж ты, Люська, дрянь! Сколько я за твоими детьми ходила?! Сколько им фруктов покупала! По целому лету у меня жили! Ничего не жалели дорогим гостям! А ты? Племянницу из дома выставила! Совесть есть у тебя? Как заделалась москвичкой, так родню по боку? Хоть бы узнала, как там Наташенька, где живет, не голодает ли. Девочка моя, где ж ты теперь?

Она всхлипнула, достала из кармана халата носовой платок, чтобы вытереть слезы. Людмила Васильевна тут же начала оправдываться:

– Да ничего не случилось с твоей Наташкой. Видела я ее на днях. Не хотела тебе говорить.

Елена Васильевна перестала всхлипывать:

– Это еще почему? Давай, Люська, выкладывай. Хватит кругами ходить! Где моя дочь?

– Где она – не знаю. Но что живет хорошо, сама видела. Автобуса я ждала. Машина-то у моего опять поломалась. Я и поехала своим ходом на дачу. Автобусом да на электричку. Стою, жду. На остановке, значит. Подъезжает тут иномарка, аж сверкает вся! Сначала вышел из нее мужик. Солидный такой и не сказать, чтобы очень уж молодой. Видно, что не из простых. С бородкой, в заграничных дорогих очках. И к киоску, значит, идет, где выпивка и сигареты. Что-то он там задержался, я глянула: деньги считает. Сдачу, значит. Богатые, они даже за сигаретами с пятисоткой идут. Я на последние деньги продуктов на дачу накупила, в кармане только на дорогу, а этот, значит, с пятисоткой. На иномарке. А тут вдруг дверца открывается, и выходит из нее краля. Я ее не сразу признала. Вроде лицо знакомое. Но одета! Как картинка! Я аж обмерла, и народ на остановке на нее стал коситься. Я гляжу, и она на меня косится. И тут до меня дошло – Наталья! Племянница! Я, конечно, подошла. Спрашиваю: «Наталья, ты, что ли?». А она губы надула. Вижу: не хочет со мной разговаривать. Потом увидела, что мужик ее возвращается и – шасть в машину. Ни «здрасьте, тетя Люда», ни «до свидания». Молчком.

– Да Наталья ли это была? – не выдержала Елена Васильевна. – Ты, может, обозналась?

– Признала она меня, – уверенно сказала сестра. – Только постеснялась. Как же! Машина-то бешеных денег стоит! И не наших, а долларов. И мужик не из простых.

– Что за машина? – тут же спросил Сергей Павлович.

– Мы люди простые. Иномарка, и все тут. В остальном не разбираюсь.

– А сигареты он какие купил? Не разглядели?

Людмила Васильевна завистливо поджала губы:

– Какие они покупают? Известно, что не «Приму»!. Это мой курит всякую дрянь. А Наташкин хахаль дорогие взял, с верблюдом на пачке.

– «Кэмэл»? – Волнистый невольно вздрогнул. А вот и окурок всплыл!

– Людмила Васильевна, вы подумайте, – взмолился он. – Может, номер машины вспомните? Особые приметы мужчины?

– Машина приметная. Вся такая округлая, и цвет необычный. Как небо.