Второй шанс - Павел Носов

  ГЛАВА 21.

  В двадцати шагах перед нами два гигантских, метра по два в длину, скорпиона жрали лежащее на покрытой брусчаткой площади тело неандертальца. Они держали своими громадными клешнями туловище жертвы, и, ловко работая хелицерами, отрывали от него куски мяса и запихивали себе в пасти. Туша еще одного, такого же, чудовища валялась метрах в пяти от этой группы, кверху лапами, растянув по булыжникам покрытия свой длинный хвост, увенчанный иглой размером с острие моего копья. Справа от этой композиции, сразу, как заканчивались камни площади, усеянные разбросанными костями, начиналось болото, покрытое зеленой ряской и зарослями гигантских хвощей и папоротников, размерами с невысокие деревья. Слева, на сколько хватало взгляда, тянулись развалины каких-то строений, разрушенных почти до земли, возвышаясь лишь грудами обломков и зияя провалами ходов в нижние ярусы. Дальше за руинами, примерно в километре, начинался густой хвойный лес, а за болотом справа, уже в паре километров, были видны хаотично застроенные окраины городского микрорайона. Впереди, на сколько хватало взгляда, обстановка была похожая: зеленые пятна растительности перемежались с серыми кляксами застроек и пустошей. Венчалась эта вакханалия гигантской полусферой серого цвета, находящейся от нас километрах в тридцати, но настолько огромной, что была видна без особого труда. И вся эта картина, отгороженная от нас пленкой какого-то висевшего в воздухе марева, была залита ярким солнцем. А мы с Адаром стояли в ночной темноте, у границы почти прозрачного барьера, и, открыв рты, смотрели на представшее перед нами зрелище.

  Сюда добрались под вечер, намучившись за день преодолевать ставшую похожей на полосу препятствий равнину, заваленную различным строительным мусором, обломками высушенных до каменной твердости или совсем трухлявых деревьев, остатками зданий и грудами костей. Десятки раз за день мы теряли след негодяя, и каждый раз упорный Адар его находил, благо направление движения не менялось. А впереди, постепенно приближаясь и становясь все больше и больше вширь, от небосвода до земли висела черная клякса. Когда небо над нами и позади нас начало наливаться вечерними сумерками, а непонятная тьма впереди заняла уже весь видимый горизонт, мы добрались до этого места. И вот уже больше двух часов с изумлением наблюдали, как перед нами, на территории, ограниченной туманной завесой, встает солнце и разгорается день. То есть получилось, что наше солнышко зашло, как ему и положено, на западе, и на землю вокруг нас опустилась ночь, а там встало другое светило. Здесь была ночь, а в метре перед нами, за пленкой, день. Ну что, здравствуй, шизофрения?

  Хотя торчали мы здесь с охотником вовсе не из-за странностей картины, перед нами открывшейся. Следы троицы, приведшие нас в это место, четко указывали, что прошли преследуемые нами граждане вперед прямо здесь, через пелену, день от ночи отделяющую. Да и без следов это сразу видно: одного из них вон переростки паукообразные у нас на глазах доедают. А мы пройти не могли. Не пускали нас туда силы неведомые. Завесу, путь нам преграждающую, я пытался копьем проткнуть, телом продавить, расстроившись, ногой даже пнул сильно. Без толку. Поверхность преграды была не твердой, а какой-то пружинящей, желеобразной, но, для нас непреодолимой. А как эти прошли? Слово волшебное знали, 'Сим-сим, мать его, откройся'?

  Стоять столбами бесполезными нам надоело. Адар, индеец наш белобрысый, по округе походил, веток-поленьев набрал, костерок небольшой развел и уселся рядом статуей молчаливой. А я трубу свою подзорную достал, окрестности доступные осматривать принялся. Ни болото, ни развалины теплых чувств у меня не вызывали. Какая глубина скрывалась под ковром из ряски, я не знаю, но то, что жизнь там кипит во всю, видно было отчетливо. Над поверхностью летали стрекозы, хотя, вернее сказать - срекозлы: размах крыльев больше метра будет. Растения на водной глади то тут, то там, расходились потревоженные движением подводным. Недалеко от места, где мы стояли, а скорпионы завтракали, из воды башка показалась, размеров очень солидных, на крокодилью похожа, но более короткая и округлая, и с интересом за происходящим наблюдать принялась. Пока мы с охотником удивлялись стояли, скорпионы трапезу закончили почти, остатки мясные один из них с собой прихватил, и скрылись оба в руинах, товарища своего дохлого лежать оставив. Вот тогда-то зверушка эта подводная решила во всей красе нам показаться. И оказалась существом тритонообразным, пятиметровым примерно, с пастью здоровенной, зубов острых полной. Этой пастью тритон тушу членистоногого мертвого ухватил, и в воду к себе потащил. Тут ясно все, через болото нам хода нет.

  Руины, слева от нас которые, пути легкого тоже не обещали. Мало того, что просто пройти по ним вряд ли получится, завалы кирпичные непроходимые там чередовались с ямами, входами в этажи подземные, подвалы многочисленные. Так еще, в добавок к той парочке едоков, остатки туши гоблинской уволочивших, видны нам были во множестве товарищи их, соплеменники. Как светило тамошнее повыше поднялось, повылазили они из нор своих на пространства открытые, ванны ультрафиолетовые принимать стали. И размерами они ни чуть не меньше были, чем ранее нами виденные.

  В общем, оставался для прохода перешеек между болотом и развалинами, остатки то ли площади какой-то городской, то ли дороги, камнями тесанными мощеной, шириной метров двадцать, а длиной с полкилометра, наверное. Затем водное пространство и руины в стороны расходились, и начинался кусок громадный равнины, пожухлой травой покрытой, саванны какой, или прерии, на несколько километров вглубь этой странной территории врезанный. А вот дальше рассмотреть мой прибор оптический плохо уже помогал. Увидел только, что тайга, за развалинами начинающаяся, не однородной стеной стоит. Видны среди деревьев стены домов, и не маленьких, не избушек рубленных, а городских строений, блочно-панельных, веселых грязно-серых колеров. А микрорайон справа, за болотом палеозойским расположенный, не микрорайон вовсе, а нагромождение зданий беспорядочное. Причем постройки не только разных стилей были, а, похоже, и эпох разных. Ясно видна была рядом с брежневкой девятиэтажной башня, похоже, замка рыцарского, с куском стены, каменные. И упиралась стена эта в дом, из стекла и бетона сделанный, то ли здание офисное, то ли супермаркет многоэтажный. И над всем этим буйством немыслимым, архитектурно-природным, в небе рассмотрел я не только птиц парящих, а и зверушек немаленьких летающих, очень птерозавров из учебников напоминающих, с клювами длинными, зубами наполненными.

  Через время некоторое картинка, нами наблюдаемая в тишине полной (не пропускала звуков никаких изнутри пелена таинственная), в движение пришла неожиданное, что-то меняться там начало. Переростки паукообразные членистоногие заволновались, зашевелились, стали в норы свои прятаться. По полусфере гигантской, вдалеке видимой, искры громадные, похожие на электрические, побежали беспорядочно. Пелена перед нами, до этого почти прозрачная, лишь едва-едва перспективу искажающая, стала мутнеть, туманом наливаться, задрожало изображение. Минут двадцать - тридцать длилось все это, а потом там внутри сверкнуло что-то ярко и далеко, на другой стороне от нас, за сферой таинственной, столб света вырос, от земли до самого неба простирающийся, застыл на время короткое. И сложилось у меня впечатление, что там, за преградой непроходимой, земля ощутимо сотрясается, как при землетрясении немаленьком, аж камни на развалинах посыпались.

  Зачем я это сделал в тот момент, до сих пор не понимаю, не логично повторять было попытки, ранее уже неудачей увенчавшиеся. Может, к действию меня подтолкнуло изменение структуры пелены, бардак внутренний огораживающей, не знаю. Стоял я, на копье опираясь, в прицел перспективы рассматривая. И после световой вспышки внутри и землетрясения, ткнул я вновь оружием своим в пленку, мутной ставшую. И на этот раз преграда меня не отбросила сразу, не спружинила, как в прошлые попытки было, а продавилась, поддалась усилиям незначительным, и наконечник копья с другой стороны вынырнул. Адар, на камне сидевший, за моими экспериментами наблюдавший, вскочил на ноги, действовать моментально готовый. Но я парня горячего жестом остановил, не дал сломя голову в неизвестность кинуться, не хотел им рисковать попусту. Моя это война, мне и проверять обстоятельства вновь открывшиеся. Копье из зазеркалья вытянул, подошел вплотную к пелене, руку на нее положил, и надавил слегка. С сопротивлением, будто целлофан натянутый продавливаю, конечность моя уходить в преграду стала, пока, по локоть не погрузившись, в мире другом не вынырнула. Ощущений никаких неприятных не испытал я при этом, хотя трусил, конечно, не шуточно, аж взмок весь, не смотря на прохладу вечернюю.