Незабудки для тебя - Нора Робертс

Лине казалось, что сердце ее тает, как лед после долгой зимы.

— Как только я увидела тебя в моем баре, поняла: я попала в беду! — Деклан погладил ее по спине, и она выгнулась навстречу его руке. — Только еще не знала, что в такую серьезную беду.

— Серьезнее не бывает. — Он подхватил ее на руки, впился в ее губы и целовал, пока оба они не застонали. — Куда?

— Есть варианты…

Вся его кровь, казалось, жарко хлынула в чресла.

— Очень смешно. Я спросил, куда идти? Где спальня?

Рассмеявшись грудным смехом, Лина крепче прижалась к нему.

— Дверь налево.

Он понес ее через комнату, не видя ничего вокруг. Все сосредоточилось в женщине, которую он держал в руках. Деклан ощущал только тяжесть ее тела и ее запах. Он опустил ее с рук и поставил на пол у порога спальни.

— Как и ты, я предпочитаю никуда не спешить. — Деклан провел пальцем по вырезу ее платья, приоткрывающему холмики груди. — Это как не спеша разворачивать подарок, предвкушая радостное удивление, пытаясь совладать с нетерпением…

— М-м… не возражаю.

Она-то ожидала иного развития событий: быстрых рук, жадного рта — всепоглощающая жажда читалась в его глазах. Когда он взял ее за руки, сплетя пальцы с ее пальцами, и легко, неторопливо прикоснулся губами к ее губам, Лина оценила его самообладание.

Как видно, он умеет сдерживать не только гнев, но и иные страсти!

К романтике Лина оказалась не готова. Это Деклан понял, когда женщина увидела тюльпаны. В глазах ее в ту минуту он прочел не только удивление, но и настороженность. Как и сейчас — когда вместо бурного и стремительного натиска стал целовать ее медленно и нежно.

Деклан хотел получить от нее не только чувственное удовлетворение, утоление своих желаний. Он хотел завладеть ее сердцем и увидеть, как холодок настороженности, который был в ней, растает, сменившись безоглядным наслаждением.

В глазах ее холодок, но губы теплые, зовущие. Деклан дал себе волю и растворился в поцелуе, приник к ее губам, покачиваясь в едином неторопливом ритме.

Пальцы ее в его руке ослабли, и Деклан понял, что она тоже позволила отпустить себя.

Одним движением он расстегнул молнию ее платья, провел пальцами по обнажившейся спине. Она выгнулась ему навстречу, едва не замурлыкав от удовольствия.

— У тебя потрясающие руки, Дек. И очень сексуальные губы. — Глядя ему в глаза, Лина стала развязывать его галстук. — А теперь посмотрим на все остальное!

Есть какое-то особенное наслаждение в том, чтобы раздевать мужчину в костюме, подумала Лина. Немало времени требуется, чтобы снять все эти одежды и добраться наконец до его тела: это возбуждает любопытство, подгоняет желание. Она расстегивала его рубашку, а он тем временем стянул платье с ее плеч, так что теперь оно едва прикрывало грудь, и снова неторопливо, наслаждаясь каждым мгновением, прильнул к ее губам.

Наконец она расстегнула его рубашку, с легким, будто удивленным, возгласом скользнула ладонями по его груди, ощутив под рукой гулкие удары его сердца.

— Для адвоката ты в хорошей спортивной форме.

— Для бывшего адвоката.

Тонкие пальцы с ярко-алыми ногтями скользили по его телу, и Деклану казалось, что он умирает. Но какая же это сладкая смерть! Вот она слегка ущипнула его за бицепс.

— И в самом деле, ты полон сюрпризов! Мне нравятся сильные мужчины.

Она постучала пальцами по пряжке его ремня, и в улыбке ее мелькнуло что-то хищное. И неотразимо женственное.

— Посмотрим, какие еще сюрпризы ты для меня приготовил!

И снова они начали танец — древнейший танец на свете, только теперь вела она. Деклан вздрогнул всем телом, когда она выдернула ремень из его брюк и, не глядя, отшвырнула за спину.

Он представил, как опрокидывает ее, бросает на постель, врывается в нее и жадно утоляет свою страсть. Он знал: она это примет.

Этого она и ждет.

Но вместо этого, не дав ей расстегнуть на себе брюки, поймал ее руки и поднес к губам. Не сводя глаз с ее лица, снова уловил в ее взгляде недоумение.

— Кажется, ты за мной не поспеваешь, — проговорил он, смеясь. — Весь вечер я гадаю о том, что скрывается под этим платьем. Хотелось бы узнать, насколько мои предчувствия близки к реальности?

Он прикоснулся губами к ее обнаженному плечу и потянул платье вниз. Оно легко соскользнуло и упало к ее ногам.

Кружевное белье Лины было черным.

Воплощенная мечта мужчины: загорелая кожа, непослушная копна волос, упругие налитые груди, рвущиеся из своей ажурной темницы. Тонкая талия, округлые бедра, перечеркнутые полоской черного шелка трусиков. Стройные ноги в черных чулках и убийственных шпильках.

— Да. — Воздух почти обжигал ему легкие. — Предчувствия меня не обманули. Ни капельки. А это что? — Он провел пальцем по крохотной татуировке на внутренней стороне ее бедра, чуть выше кружевного края ее чулка.

— Мой дракон. Охраняет священные врата. — Она дрожала, словно в лихорадке, сама изумляясь силе своей реакции. — Многие мужчины пытались пройти, но он испепелял их своим пламенем.

Палец его пополз вверх, вдоль подвязки чулка.

— Что ж, я готов с ним сразиться!

Деклан притянул ее к себе и припал губами к ее губам. А затем, словно этого было мало, повернул ее спиной к себе, пробежал поцелуями-укусами по шее и плечу, зарылся лицом в волосы. Руки его по-хозяйски прошлись по ее телу, обхватили стиснутую кружевом грудь.

Лина, закинув назад руки, обхватила его за плечи. Внезапный переход от романтики к бурной страсти поразил ее и пробудил в ней жгучее, нестерпимое желание. Теперь она не сомневалась — Деклан так же страстно жаждет ее, и одному богу известно, каких сил стоит ему удерживать себя.

Рука его скользнула вниз, меж ее ног. Лина была уже почти на вершине блаженства, когда он вдруг убрал руку и одним быстрым движением расстегнул крючок ее лифчика.

— О боже! — выдохнула Лина. Все тело ее напряглось, дыхание перехватило.

— Когда я войду в тебя, ты не сможешь думать ни о чем другом. — Он расстегнул еще один крючок. — Но сначала я хочу потрогать тебя — так же, как трогал во сне. — Он прильнул губами к ее плечу, губами стянул бретельку лифчика. — Анджелина!

Он развернул ее к себе лицом, запустил руку в волосы, откинул голову назад.

— Сегодня ты — моя!

— Я — своя собственная! — гневно воскликнула Лина; свободолюбие ее вырвалось из плена желания.

Он уложил ее на кровать.

— Теперь мы принадлежим друг другу.

Он накрыл ее губы своими — и Лина перестала не только говорить, но даже, кажется, и дышать. Она повернула голову, чтобы вздохнуть и хоть немного прийти в себя, но его губы уже скользили по ее груди, по кружеву, по обнаженной плоти. Долгие, влажные приливы желания ослабляли ее тело и лишали воли.