Путь к себе (СИ) - Летняя Анна

Произносить оскорбления я не желала. Пусть останутся в моей памяти.

— Два брата развлекались бы с тобой ради собственной выгоды… — покачал он головой, тяжко вздохнув. — Что тут скажешь, оказывается, и среди уважаемой касты военных воргов есть паршивые душонки.

— Дельцы-отцы. А я утроба для наследников. Как же мне быть, Рирко? Я же полюбила их и и …

Я опять заплакала, но уже всхлипывая в голос. Ненавижу! Предатели паршивые. Ничего не отдам. Лучше плюну им в их рожи и общаться не стану больше.

— Ну чего ты, в самом деле? Ты же никого из них к себе не допустила, так? Не спала с ними, я очень надеюсь?

— Не допустила, но и отказать не смогла бы. Вот столько не хватило, — я показала на пальцах, сколько оставалось мне до открытия доступа к своему телу. — Я слабая дура! Если бы он попросил… Даже сейчас готова ему поверить, если начнет оправдываться. И я ему поверю, как верил мой муж в то, что все у нас будет хорошо. А я только им пользовалась. Жила в его любви, а теперь будут жить в моей.

— Не пойдет! У них либо супруги, либо доступные женщины, и я не желаю тебе такой судьбы. Ты не такая, Алишичка! — возмутился друг и прижал меня к себе, подняв со стула единым рывком.

— Что?

— Ненавидь их! Они, мрази, забрали бы твоих малышей и испарились в глубинах космоса. А ты любила бы их и ревела каждый ненавистный для тебя день. Дерись за свое счастье. Подавай на них в суд…

— Я не смогу. На самом деле ненавидеть. Ты не понимаешь… Любовь, она ужасная! А я сперва потребую ответы. И если они не станут отрицать, то я сорвусь, и тогда поступлю так, как она и говорила, — тяжко вздохнула я и отступила обратно к стулу. — Окажусь в тюрьме, и они получат своих детей.

Мы молчали вместе, думая каждый о своем. Я не видела смысла искать выход. Не спрячусь я здесь, в своей каморке, до их отлета. Но и простить себе отданных детей не смогу. Моих собственных рожденных детей.

— Помнишь Блеврака? — спросил Рирко, посмотрев на меня с сомнением. — Он еще здесь, на станции, но уже собирается улетать. Ждет своей очереди на погрузку, а дальше старт, и прощай, наша галактика. Если поспешим, то я доведу тебя до его корабля, ты исчезнешь со станции, и они тебя не найдут. У них же служба, контракт не законченный. Их никто не отпустит в любом случае. Пройдут год или два, пока они тебя найдут. Может быть, ты позабудешь свою любовь к ним, а может, и более достойного найдешь. Так тоже бывает. Не дело это — обманывать моих друзей. А средства у тебя будут. Я обещаю, что продолжу тебе перечислять их в размере пятидесяти процентов за каждый рисунок. Если продолжишь кидать новинки, то и не потеряем клиентов. И еще, у этого коротышки попроси, и он тебе так поможет, как ни один сдвиг в мозгах не сможет. Он мастер своего дела. Ты ему приглянулась, как объект, и этим нужно пользоваться. Ну! Где же твоя хваленая хватка?

— Думаешь, это выход? Убежать, не поговорив с ними? Не сказав, что я о них думаю за их вранье. Я бы надавала им по мордам наглым, пока не начала вновь реветь, — с сомнением спросила я, понимая, что вот он — мой счастливый шанс на спасение от боли, тюрьмы и ненависти к себе самой.

— А вот этого не нужно! Ты же не хочешь попасть в долговое рабство. Пока будешь отрабатывать, они смогут и больше двоих детей тебе сделать. Военные — каста особенная в каждой из галактик, власть всегда будет на их стороне, — поморщился Рирко, явно не одобряя такое разделение.

— А долговое рабство — это хуже любого побега, в принципе. Ты прав, у нас очень мало времени.

Встав, я почти побежала в свою коморку. Быстро покидав вещи в рюкзак, вынесла платья с комбинезонами, что не успела вернуть.

— Будь так добр, отдай долги за меня и проводи на корабль так, чтобы меня не засекли камеры. Никогда не поверю, что ты не знаешь такого пути.

— Вот и хорошо, побежали.

Неслись мы быстро, и я радовалась, что вещей не успела нажить много. Ошибаюсь я или нет, время покажет. Сейчас я отступала, решив спасти свое несчастное сердце от потрясений. Какой бы сильной я не была, но слышать от тех, кого полюбила, насколько наивна и глупа, мне не хотела. Ладно, если ответят правду. На нее и обижаться не стоит, какой бы жестокой она не была. А вот обман и заверения, что я поняла все неправильно, будут как клевок в душу.

Не исключаю, что девушка пришла не просто так открыть мои глаза. Но так же не вижу причин ей не верить. Даже не в то, что они сказали, хотя голоса были их, тут сомнений нет. Да и мой навороченный чип не нашел нестыковок в движении губ и звуках. Ранее он меня не подводил ни разу, а они не сказали мне даже о том, что их двое. Еще и эта оговорка про родственника, что будет жить с нами и проблем не доставит. Не верю, что он имел ввиду не брата-близнеца — моего второго супруга. Да и вообще, смотря сегодня на их обещание, не понимала, откуда там может взяться семья и любовь. Так они и станут продавать на органы тела, которые тут такие дорогие. Скорее уж, меня бы пустили на органы, запихнули в психушку или отправили на самую жестокую планету, которая меня наверняка убьет.

Темные коридоры и странные личности, что провожали нас подозрительными взглядами, меня не пугали. Путь, по которому мы уходили, был на границе средних палуб и самого дна. От него так и разило контрабандой. Тут процветала нелегальщина, а воздух был затхлым. Мы с Рирко часть краски брали именно у нелегальных торговцев в мелких лавочках, но выше на пару уровней. Экономили по привычке на материалах.

Даже не верится, что я в очередной раз резко меняю свою жизнь. Бросаю станцию, всю работу, партнерство в салонах… Нужно будет искать новый способ получать средства, как я недавно думала, и делать мне это придется уже в путешествии с Блевроком. А может, и применять те способы, которые и так у меня имеются.

* * *

— Ну, а теперь рассказывай. Что за спешка с бегством? — спросил у меня ерген. — И я хочу знать подробно, а не слепо подчиняться вашему с Рирко «нужно спасать девочку». Даже моего доверия к лучшему другу недостаточно, чтобы молчать всю дорогу.

— Ты, наверное, знаешь, что я из прошлого?

Он кивнул.

— Но я не из «ближайшего прошлого», у вас даже нет такого понятия. Самый большой срок хранения замороженного тела, которое ранее размораживали и восстанавливали компании — триста, максимум пятьсот лет. Мой случай оказался необычным, и попав в ловушку собственного договора, компания обязана была восстановить мой разрушенный болезнью еще при жизни мозг, восстановив при этом все воспоминания до единого. А так как меня замораживали после смерти и продержали в этом состоянии без малого тысячу лет, то они превзошли себя, сотворив чудо.

— Погоди! Прошлое тысячелетие? Но ведь уже тогда в наших системах были возможности справиться с болезнями мозга на ранних стадиях.

— Вот именно — ваших системах. Я из потерянной галактики. Планета Земля была открыта варейцами очень давно, но по какой-то причине оказалась утерянной на долгие тысячелетия. Наша цивилизация лишь прошла «заселение разумным видом». Мы развивались самостоятельно примерно шесть тысячелетий. Это не точные цифры, конечно, ведь историю переписывали не раз, начиняя от затачивания камней для охоты и до выхода на орбиту. Не скажу, что не преуспели в этом, но до ваших технологий нам было еще очень далеко.

— Разумеется! Мы-то прожили более двенадцати тысячелетий со времени выхода в космос. И ваши шесть и даже семь — совсем юный возраст.

— Вот именно. Замораживать тела мы научились сами, но лечить некоторые болезни не могли. Моя была одной из таких. На первых этапах я ее не замечала, а потом было поздно что-то предпринимать. Мой муж меня очень любил и подстраховался надежно. Меня не списали в утиль после его смерти только благодаря огромным финансовым вливаниям со стороны его наследников, — удивленно приподнятая бровь собеседника заставила меня пояснить. — Они лишились бы всего, стоило им упустить момент с моим «воскрешением в перспективе». Кровного родства они со мной не имели, но и уйти в сторону не могли.