Моя несносная девчонка - Елена Рейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да сколько можно?! — закричала мать, начиная нервно топтаться на месте.
— Так скажи!
— Сказать? Хорошо! Если так хочешь, то пожалуйста! Саша… — она закрыла глаза, тяжело дышала, — должен был отдать ему деньги. Большие деньги!
Развела руки и воскликнула:
— И что? Причем тут я?
— Ты дочь того, кому он задолжал крупную сумму. Он согласился простить долг…
— Подожди… — ужасающая картина прошлого встала перед глазами. Не могла поверить. Нет. Вот никак! Совсем не укладывалось в голове.
Такое может быть?
Нет… Нет. Нет!
Да какого черта? Не может быть!
Моя мать не может быть такой…
Выдала громкий стон и громко воскликнула:
— Ты легла под какого-то там мужика, чтобы он списал долг со Стальнова? Ты нормальная?!
Она отвернулась и с обидой проговорила:
— Тебе не понять. Я очень люблю Александра. Всегда любила. Мои родители отказались от меня, выбросили в пакете на помойку. Я детдомовская. Он единственный, кто заботился обо мне. Да, он грубый… но все равно любит меня. Я знаю. Когда он попросил, я согласилась. У нас… не получалось завести детей и я винила себя, думала проблемы со здоровьем и не стала предохраняться. А после той ночи…
Резко рванула к ней, хватая за руки и громко чеканя:
— Но он тебя нет! Совсем! Как использовал, так и использует! Неужели ты не понимаешь?
— Замолчи!
— Мама!
Удар по щеке моментально отрезвил. Я пораженно посмотрела на мать, не в силах двигаться.
— Кто ты такая, чтобы меня судить? Я тебе дала все то, чего была сама лишена. И ты еще смеешь меня судить? Ты… — она начала задыхаться.
— Мам, успокойся. У тебя… — хотела обнять, но она оттолкнула мои руки.
— Оставь нас… Уйди!
— Мама, если вы потеряете эту квартиру, останетесь на улице. Разве ты не понимаешь?
— Саша знает. Он лучше знает.
Смотрела, как она согнулась, а потом поплелась к дивану, шатаясь и хватаясь руками за все, что видела, так и плюхнувшись на него. Почти свалилась, поджимая ноги к груди.
— Пока ты здесь… он не придет. Не придет. А я не хочу быть без него.
— Мама… — маленькими шажочками приблизилась к ней, пытаясь справиться с паникой и помочь ей.
— Уходи. Пожалуйста. Хоть раз сделай так, как я прошу. Для меня.
— Он не сможет о тебе позаботиться.
— Уходи… Уходи! Оставь нас! — закричала она и начала еще сильнее задыхаться.
Наклонилась к ней, но вместо того чтобы принять мою помощь, она отталкивала меня все яростнее и яростнее. Понимая, что от моих прикосновений, она еще больше реагирует, отошла в сторону и стала наблюдать.
И ее словно отпустило. Спустя некоторое время она просто лежала и громко сопела. А я дрожала… всем телом, не в силах бороться с отчаянием и бессилием.
Не знала, как быть. Была в растерянности.
Получалось, она так натравила себя, что меня принимала за врага, что сказывалось на ней.
Вот так…
И вдруг пришло озарение. Я четко поняла, что не нужна ей… Раньше, когда она не видела выхода, мирилась, а теперь, когда у них есть свой план, я оказалась обузой.
Поганое чувство, как смертоносный яд, уничтожало меня изнутри. Черт, я ведь верила, что мать любит меня где-то там… далеко… очень далеко в груди, но нет. Просто необходимость, безысходность, что угодно, только не родная дочь…
Отвернулась и поплелась в кухню. Только не дошла, застыла на проходе, с тоской всматриваясь на входную дверь. Подошла к ней и вытащила связку ключей из кармана.
На секунду задумалась, рука дрогнула. Не хотела, как же я не хотела, но все же сделала это. Я открыла эту чертову дверь. Странно, но я словно в этот момент отпускала ее. Точнее приняла тот факт, что я никто для родной женщины.
Жалобные звуки исчезли. Я даже отсюда чувствовала, как она застыла.
— Никуда не уходи. Я уйду. Только… знай, я не позволю продать эту квартиру. Никому. Любишь Стальнова, так повлияй, чтобы работал, и тогда… вы сможете жить нормально. Легкие деньги… они всегда быстро заканчиваются, а потом наступает суровая реальность.
Она молчала.
Кивнула, понимая, что другого не будет и прямым ходом направилась в свою комнату. Открыла шкаф и быстро начала швырять все вещи. Без разбору. Все, ничего не хотела оставлять. Почему-то появилась мысль, что больше сюда не приду.
Было горько, погано, невыносимо.
Двигалась, собирала вещи на автопилоте.
Черт, да мне даже было некуда идти. Совсем. С какой-то обреченностью бросила спортивную сумку у двери и плюхнулась на кровать, обхватывая ладонями голову. Хотелось, чтобы все исчезло, и я на мгновение могла отдохнуть, ни о чем не думая.
Тишина угнетала. Реальность снежным комом висела над головой, в любой момент собираясь обрушиться на меня.
Не знаю, сколько я так сидела. Потеряла счет времени.
Меня и не было.
— Поехали, — вдруг услышала стальной голос, который громом прозвучал в тишине.
Подняла голову и встретилась с ледяным взглядом Орлова. Сейчас не узнавала его. Он выглядел напряженным, сердитым и в то же время абсолютно невозмутимым.
— Куда?
— Это важно?
— Нет. Не знаю… — сильнее зарылась пальцами в волосы, до боли сжимая, и прошептала: — Я уже ничего не понимаю. Все, что было так важно, сломалось как карточный домик. Я… придумала то, чего нет. И теперь… не могу с этим смириться.
— Все будет хорошо. Я обещаю.
Его рука оказалась на моем запястье. Секунда и я оказалась на ногах.
— Ты…
— Настя, мы уезжаем, — отчеканил он, подхватывая мою сумку, закидывая себе на плечо.
Кивнула и пошла за ним. Не знаю, правильно или нет, но мне не хотелось размышлять.
Из машины выходила как в тумане. Ничего не видела и не помнила. Очнулась, когда в руках у меня оказалась кружка с теплой жидкостью, имеющей странный специфический запах.