Безжалостная Империя (ЛП) - Кент Рина

Затем дверь открывается, и я замираю, моё сердце чуть не выпрыгивает из горла.

О, нет. Нет, нет, нет…

Если кто-нибудь увидит нас и…

– Похоже, будет весело. Меня должны были пригласить, учитывая, что я жених и все такое.

Я глубоко вздыхаю, услышав голос Эйдена. Моё тело оседает, и я изо всех сил стараюсь держать глаза открытыми за повязкой. Моё дыхание начинает шуметь в ушах, и я едва могу различить своё размытое окружение.

– Отвали, – спокойно говорит Коул, разглаживая моё платье, и я чувствую, как он стягивает моё нижнее белье вверх по ногам.

Тот факт, что он скрывает мою наготу от Эйдена, должен заставить меня быть благодарной, но я ненавижу его слишком сильно, чтобы чувствовать какую-либо благодарность прямо сейчас.

– Что это было, шурин?

– Скажи это еще раз, и я убью тебя.

Это первый раз, когда я слышу от Коула такую прямую угрозу.

Как будто он готов выполнить свою угрозу прямо здесь, прямо сейчас.

– Разве ты не видишь, что делаешь? – Голос Эйдена. – Она в обмороке.

– Это не твоё дело. – Говорит Коул.

Руки снимают повязку с глаз, и я щурюсь на свет, прежде чем разглядеть выражение лица Эйдена. Он презрительно улыбается мне сверху вниз.

– Ты у меня в долгу.

– Йоу. – Доносится из-за двери пьяный голос Ронана. – Какого хрена? У тебя секс втроём, а меня не пригласили?

Коул прогоняет его, и к тому времени, как он возвращается, Эйден уже развязывает меня.

Мои веки трепещут, закрываясь, несмотря на мои попытки держать их широко открытыми.

Я чувствую себя не очень хорошо.

– Сильвер. – Коул хлопает меня по щеке. – Блядь, Сильвер?

– Я же говорил тебе, что она была без сознания. – Говорит Эйден. – Я знаю, что ты легкомысленный, но ты потерял кнопку «Стоп»?

– Ты, блядь, заткнись. – Коул фокусируется на мне. – Сильвер, ты меня слышишь?

– Я ненавижу тебя. – Бормочу я и затем сдаюсь темноте.

Глава 20 

Сильвер

Я не знаю, как я добралась домой. Там были голоса, Эйдена и Коула, и они спорили о том, кто сядет за руль, а кто будет держать меня на заднем сиденье машины. Я помню, как мне хотелось открыть глаза, чтобы увидеть, как они дерутся.

– Я жених. Само собой разумеется, что я должен обнять её. В конце концов, ты будешь всего лишь любящим братом, не так ли?

– Если ты не заткнёшься нахуй и не сядешь за руль, я позвоню Эльзе, чтобы посмотреть, как ты ведёшь себя как любящий жених.

– Пошёл нахуй, Нэш.

Один из них, должно быть, победил, потому что сильные руки несли меня, а затем я погрузилась в этот аромат корицы и тепло.

Я наполовину ошеломлена, плыву, и я все еще чувствую его запах, чувствую его, тайно жажду его.

Что со мной не так?

Его пальцы гладят мои волосы, затем его губы касаются моего носа, моего виска. Он успокаивает меня, шепчет слова, которые я ни за что на свете не смогу разобрать.

И, вероятно, именно так я снова сдаюсь тьме. Я вхожу и выхожу из неё, как будто не могу слишком долго оставаться на одном месте.

Когда я снова прихожу в себя, слышу разные голоса — папы и Хелен. Я лежу на своей кровати; я узнаю её по цветочному аромату и текстуре.

Коул говорит что-то о том, что я упала в обморок, потому что мало ела.

Дерьмо.

Ему удаётся ускользнуть от всего, как ему заблагорассудится. Не то чтобы я хотел, чтобы кто-нибудь знал, что произошло. Достаточно плохо, что мы были обнаружены Эйденом и Ронаном.

– Это все из-за влияния Синтии и всех диет.

Папочка звучит разъярённым, как будто он собирается ворваться в её квартиру и начать драку из ниоткуда.

– Успокойся, Себастьян.

Спокойный тон Хелен немного успокаивает его — и меня. Она говорит, что принесёт мне что-нибудь выпить, и все будет хорошо. Что они все должны успокоиться.

Я не открываю глаза, даже когда часть моей энергии возвращается обратно.

Встретиться лицом к лицу с папочкой и тем, что я сделала, - это последнее, что я хочу сделать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Кроме того, я не хочу видеть лицо Коула. Слышать этот низкий тенор его голоса, когда он говорит папе, что я не хотела морить себя голодом и что я могу быть в стрессе, уже слишком тяжело, чтобы справиться.

На этот раз я молюсь о бессознательном состоянии. Я хочу исчезнуть из этого мира и каким-то образом проснуться в том, где я не чувствую себя так, как будто убила несколько щенков.

Хелен вытирает мне руки влажной тряпкой, пахнущей жасмином. Это убаюкивающее ощущение заставляет меня чувствовать себя безмятежно, почти умиротворённо. Она каким-то образом выпроваживает папу и Коула, и вот тогда я сдаюсь черноте за своими веками.

Мне снятся голоса. Сначала это голос моей мамы, говорящий мне, что я разочаровала её и что она не так воспитывала меня, чтобы я стала такой.

Глубоко внутри я знаю, что это говорит чувство вины, но я не могу сдержать слез, которые текут по моим щекам. Я снова та восьмилетняя девочка, одетая в платье принцессы с ленточками-бабочками, бегущая по улице и плачущая.

– Папочка! Мамочка! Мне так жаль. Вернитесь, пожалуйста.

Они этого не делают. Они продолжают идти в разных направлениях. Я стою посреди улицы, не зная, за кем идти. У меня замёрзли ноги. Моё сердце бьётся быстрее с каждой секундой.

– Мамочка! Папочка!

Они не оборачиваются и не узнают меня. Они просто продолжают идти, становясь все дальше с каждым вдохом.

– Тебе нужна помощь, моя красавица?

Моя голова вскидывается от учтивого голоса. Адам. Он большой, как в реальной жизни, и на нем футболка для регби. Он улыбается, когда струйка крови сочится из его зубов, а затем стекает по подбородку.

– Д-держись от меня подальше.

Я отступаю назад. Он входит.

Кровь теперь капает на его голубую майку и белые шорты. Его улыбка покраснела, а глаза скрыты тенями.

– Ты прекрасна, настоящий шедевр. – Его голос становится монотонным, как у демонов из фильмов ужасов. – Пойдём со мной.

– Нет! – Я продолжаю пятиться, глядя на дорогу, по которой пошёл мой отец. – Папочка!

Он останавливается, и в моей груди вспыхивает надежда, но, когда он оборачивается, его лицо хмурится.

– Ты разочаровала меня, Сильвер. Ты больше не моя дочь.

Затем он испаряется в дым.

– Нет! Папочка!

Адам и его тень становятся все ближе. Я делаю большие шаги назад, моё сердце чуть не выпрыгивает из груди.

Я смотрю на другую дорогу.

– Мама! Вернись, пожалуйста.

Она возвращается, но плачет. Её слезы красные, а рука обхватывает запястье. Из него брызжет кровь и скапливается у её ног.

– Зачем ты это сделала, Куколка? – шепчет она, а затем падает в бассейн и тонет в нем.

– Мааам!

– Теперь у тебя есть только я.

Адам протягивает руку в чёрном пальто в мою сторону.

Я кричу.

Звук приглушается, когда другая рука обхватывает меня сзади и ломает мне шею.

Я вздрагиваю, просыпаясь, когда меня встречает темнота в моей комнате.

Моё хриплое дыхание эхом отдаётся в тишине, а одежда прилипает к спине от пота.

Он придёт за мной. Он поймает меня.

Он будет...

– Сильвер?

Звук голоса Коула мгновенно успокаивает меня. Я не знаю, как, но это так.

Он нажимает на выключатель, чтобы показать, что сидел на моей кровати. Схватив меня за руку, он медленно разжимает мои окоченевшие пальцы, сжимающие ожерелье. Я держала его и свою грудь мёртвой хваткой, как будто это могло спасти меня от кошмара, который я видела.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Нет. Я видела не только этот кошмар. Я прожила и прочувствовала это до мозга костей. Папа и мама бросили меня.

Адам шёл за мной, а потом он или что-то ещё убило меня. Никого не было рядом со мной.