Лучезарный - Елена Бычкова

Демон расправил складки черной тоги, полюбовался своим перстнем с рубином, наслаждаясь звенящей тишиной в зале. Кажется Не'лктаур уже пообещал Клавдию трон, и тот искренне верил в свое исключительное положение во дворце. Тем больнее будет разочарование.

Чувствуя, как его распирает от злорадного удовольствия, Высший медленно начал:

— Что ж, уважаемые лурии, пришло время моего решения о преемнике почившего императора Помпея Транквила. Вы все терпеливо ждали этого мгновения. И будете, без сомнения, вознаграждены.

Клавдий слизнул капли пота с верхней губы. Лолла радостно затрепетала. Государственные мужи вежливо слушали, ожидая, когда можно будет присягнуть на верность новому руководителю и разойтись по домам.

— Позвольте представить. — Некрос выдержал эффектную паузу и провозгласил так, что его голос гулким рокочущим эхом прокатился по залу, по всему дворцу, и хлынул за пределы Претикапия. — Император Рэйма, Нумидии, Эскарны, Эбиссинии, Иринеи, Северной и Южной Анконы. Юлий Констанций Юстиниан!

Да, только ради того, чтобы посмотреть на их лица стоило затеять этот фарс. У отцов города, готовых услышать совсем другое имя, отвисли челюсти. Они запереглядывались, пытаясь сообразить, не ослышались ли. Залопотали тихо: «Кто? Что? Какой Юлий? Что он сказал?» Клавдий побледнел, потом покраснел. Он выглядел оглушенным и явно не понимал, что происходит. На его лице вдруг появилась жалкая растерянная улыбка. Он все еще надеялся, что Некрос пошутил, ошибся. Но чуда не происходило, а из другого конца зала к трону уже шел невысокий бледный юноша.

— Ваш новый император, — произнес демон, уступая ему место.

И тут Лолла, маленькая глупенькая толстушка завизжала, прижав ладони к щекам, а потом бросилась к ногам темного, обхватила его колени, прижалась горячим, вздрагивающим телом. Ее пронзительный голос заметался между колонн.

— Господин! Повелитель! Как же так?! Как же так может быть?! Вы же говорили! Вы обещали! Как же мой брат?! Он должен был стать императором! Он! Он столько сделал! Он так мечтал! Пожалуйста! Пожалуйста!!

Она рыдала горько и безудержно, как ребенок по отнятой игрушке. Кричала так отчаянно, надеясь умолить, уговорить, выпросить.

Некрос успокаивающе похлопал ее по мокрой щеке.

— Ну-ну, детка. Успокойся. Ты все равно станешь императрицей. Юлий возьмет тебя в жены, чтобы породниться со славным родом Транквилов.

Но столь выгодное предложение не обрадовало ее. Девица взвыла, размазывая по щекам косметику.

— Нет! Нет!! Я не хочу!! Нет!

— Уберите ее отсюда. — Негромко приказал Некрос, начиная испытывать раздражение.

В зал тут же метнулись две рабыни, подхватили под руки раскисшую от слез и отчаяния госпожу и потащили на женскую половину. Приглушенные безутешные рыдания какое-то время доносились из-за колонн, потом стихли.

— У кого-то еще есть возражения? — Угрожающе выговорил Хозяин, и его глаза полыхнули.

Возражений не было. Сенаторы, наперегонки, поспешили припасть к руке нового императора. Они задевали и толкали Клавдия, но тот, будто не замечая этого, продолжал стоять посреди зала с отрешенным выражением на белом лице, и слабая улыбка все еще кривила его губы.

Некрос видел много смертей. Физических и духовных. Одна из последних произошла сейчас. Бывший наследник дышал, по его виску стекала капля пота, желудок сводило от голода, колотилось сердце, но он был уже мертв. Демону казалось, что его чуткие ноздри улавливают запах разложения, исходящий от Клавдия.

Убит, уничтожен, больше не существует.

ГЛАВА 11

Новый порядок

Через несколько часов Не’лктаур возложил на голову Юлия, умытого и одетого в белоснежную тогу, золотой лавровый венок… Потом Некрос стоял рядом с новым правителем на балконе Претикапия. Внизу, под их ногами, колыхалось и бурлило море из тысяч запрокинутых голов и жадных, любопытных лиц.

— Народ ждет чуда, император. Если ты явишь его, он будет счастлив, — тихо произнес демон. — Подними руку.

Стянув в комок небольшую порцию энергии, Высший бросил ее в Юлия, заставил пройти сквозь тело юноши и вырваться из раскрытой ладони. На фоне темного неба над замершей толпой вспыхнул алый купол света и медленно осыпался пылающими звездами. Безобидно и очень красиво. Люди издали дружный восхищенный вздох, загомонили. Магия, которой не было на похоронах Транквила, наконец, свершилась.

— Чернь обожает эффектные зрелища, — зевнув, сказал Некрос. — Теперь они поверят в твое высшее происхождение и мое покровительство новому императору.

Юлий ничего не ответил. Он выглядел слегка оглушенным. Впрочем, так и должно было быть. Слишком много роскоши и поклонения за один день…

Потом был большой, всеобщий, праздничный пир. Половина города перепилась за счет императорской казны. Но демон этого уже не видел. Довольный собой, сытый и благодушный он отправился домой, на Дно, чувствуя, как через человеческого проводника к нему льется непрерывный поток силы. Свежей, чистой, яркой.

Можно было предположить, что сначала молодой император с головой погрузится в развлечения и приятный отдых, но уже на следующий день Некрос застал его за работой.

Юлий сидел в ажурной беседке, продуваемой ветром. Вокруг покачивали душистыми ветками цветущие гибискусы, шелестели веерами листьев карликовые пальмы. Неподалеку мелодично журчал ручеек.

Напряженно хмурясь, юноша читал толстый свиток и грыз кончик стило. Мраморный стол был завален документами. В отдалении почтительно стояли два раба — один держал чернильницу, другой был нагружен листами чистого пергамента.

Хозяин улыбнулся тонкими губами. Приятно посмотреть на бывшего заговорщика, сосредоточенно вникающего в государственные дела.

— Приветствую императора, — весело сказал демон.

Тот рассеянно кивнул. Рабы склонились в глубоком поклоне.

— Ну, и какова у нас политическая обстановка на сегодняшний день? — Высший присел на край стола, небрежно взглянул в одну из бумаг, исписанных почерком Юлия. Заинтересовался, развернул верхний край и принялся читать. Новый человеческий правитель Рэйма хмуро наблюдал за ним некоторое время. Потом не выдержал:

— Что скажешь?

— Да ничего, — усмехнулся тот. — Хочешь затеять гражданскую войну? Я не против. Выброс энергии будет огромным. Но к чему переводить человеческий материал, а потом еще лет пять восстанавливать экономику?

Юлия передернуло от презрительного определения «человеческий материал». Но он тут же насторожился, вникнув в смысл фразы. Поднял озадаченное лицо.