Такой смешной король! Повесть третья: Капкан - Ахто Леви

Старая Хильда, кажется, тогда объяснила, что табак у нее в амбаре для отпугивания моли. Король в моли не разбирался. Теперь у него возникла мысль, что моль молью, но если, к примеру, человек курящий, а у него нет табака, если он к тому же у Хильды работал, а заработанное еще не брал, то можно рассчитывать, что Хильда даст Ивану табачка хотя бы потому, что он полуверник. Но это планы ближайшего будущего, в сию же минуту Короля занимала забота иная: как раздобыть хлеба? И может, кому-то на Сааре все же придет в голову накормить их?

Обычно, когда он здесь бывал, Манчита или Мелинда предлагали: «Не хочешь ли чего-нибудь поесть?» Чаще других этим отличался дед Юхан — просто ставил на стол миску с неизменной своей едой, салакой. Король понимал: это самое щедрое угощение.

В тот же день все словно забыли о таком пустяке, никого не заботило, хочет ли он поесть. Возможно, тому виной Иван: чужой мальчик и несет от него смолою. Деда не было, у него в Звенинога среди соседей имелись и свои личные друзья, с которыми вместе ходили в молельный дом и поднимали, обрабатывали когда-то свои земли. Манчита с Мелиндой оказались невероятно занятыми, обе бегали по хозяйству и не замечали вопрошающих глаз Короля. Что оставалось Его Величеству в такой ситуации?

Очень просто — взять все нужное и запихать в мешок. Напихал инструменты, сапоги, гвозди в один из рюкзаков Алфреда, с другим отправился в чулан, где обычно в день выпечки укладывались хлеба. И слава Богу, что их голодное присутствие женщинами игнорировалось до такой степени, что стали они словно невидимками.

Хлеб обычно выпекали для всех на всю неделю — большие хлеба буханок двадцать. Теперь, конечной хлеб делили так, чтобы всем поровну вышло. Короли знал: в чулане для каждой пары жильцов отдельная полка, а какая кому принадлежала?.. Чтобы никого не обидеть, брал со всех полок по буханке — итого три, на первое время хватит.

И друзья отправились обосновывать свою колонию в лесу Смолоспуска. Женщины Сааре были так заняты, что не нашли даже времени пожелать им доброго пути. Единственно Вилка попрощалась с ними, вежливо подав руку, которую людьми принято называть лапою.

Едва они поравнялись с хутором Нуки, из ворот вышел Элмар, за поясом топор. Бывшие однокашники поздоровались, Король познакомил Ивана со своим старым тренером по боксу. Он оценил, что на Элмара национальность Ивана не произвела никакого впечатления. Элмар тоже направлялся в лес искать чудищ. Он пока не занимался воронами, а собирал причудливой формы сучки, коряги, пеньки, корни — он называл их чудищами.

Вороны были заброшены не насовсем. Относительно этих пернатых Элмар много мог рассказать. Он поведал, что в прошлую весну достиг значительных результатов в опытах, пригодных в сельском хозяйстве, в частности экспериментировал в инкубационном деле.

— Когда ворона сидит на яйцах, надо в удобное время их у нее из гнезда выйнать и подсунуть ей куриные. Вообще-то, ворона дура. Одно ейное надо оставить в гнезде… для обмана. Но, — Элмар весело захохотал, — надо самому не «ловить ворон», не прозевать, когда вынать из гнезда куриные, а то коль вылупятся цыплята, эта дура от злости их раздолбит. А ты в каком уже классе? — поинтересовался у Короля.

— Так война еще! — выпалил Король чистосердечно.

Элмар обрадовался:

— И я не хожу, — весело рассмеялся и спросил: — А куда это вы? Видели, вчера на Кангруспина шикарная авария была? Опять русаки в кювет плюхнулись. Позавчера у Рэо… Тоже грузовик военный. Перевернулся. Но этот вытащили, а на Кангруспина еще валяется.

Они пустились бегом по шоссе в сторону Кангруспина смотреть на опрокинувшийся грузовик. Королю с Иваном нелегко бежать — рюкзаки на спине подпрыгивают. Но они весело гонялись друг за другом наперегонки.

Грузовик лежал в кювете, словно жук, «лапками» кверху. Куда подевался водитель — кто ж его знает, осмотрели, потрогали то тут, то там, понюхали запахи пролитого смазочного масла, бензина и отправились дальше. Машины в кювете не в диковинку, они часто в разных местах съезжали с дороги, многие так в кюветах и оставались, помятые, искромсанные. Бывали и смертные случаи, но им еще ни разу не повезло это созерцать. Омнибусы не ходили, если не на лошадях, то единственно на попутных машинах и могли селяне добираться до города. Брали водители за это недорого: сколько давали. Шоферы совали деньги в карман не глядя. Если же кто давал лишь «спасибо» — и то ладно. Не обижались. «Будь здоров!» — и только.

Тройка во главе с вороньим специалистом шагала к повороту санной колеи, ведущей в Смолоспуск. Война не занимала их мысли, она теперь где-то далеко. Действительность ничего интересного для них в этот отрезок времени не предлагала. Они шли и, как выражался Иван, «травили» по очереди, кто что умел! Даже Элмар попробовал себя в этом жанре.

— Жил в Пекине француз, — начал он с ходу без вступления, у них, как правило, обходились всегда без вступления, — его породистая собака понравилась китайскому начальнику, и француз — черт с ней — отправил ее со слугой китайцу в подарок. Китаец прислал ему письмо: «Спасибо, но врачи запретили мне есть мясо, однако жена и дети будут рады, если вы тоже придете на ужин отведать мясо своей собаки».

Все трое от души посмеялись, собственно, не тому, что китайцы съели породистую французскую собаку, а тому, что эту историю Элмару давно рассказывал сам Король, услышавший ее от старого Зайцева.

Узнав, что приятели хотят поселиться в заброшенном доме и зажить собственным хозяйством, Элмар загорелся помочь им в благоустройстве. Ивану вороний специалист обещал достать самосаду из запасов собственного деда (только потом у Короля возникла сомнение: он не помнил, чтобы у Элмара был дед), тоже якобы обладателя шикарной трубки. Иван от радости тут же запалил свою, дал и Элмару разок затянуться, после чего тот сильно напомнил Королю Арви Сверчка, который однажды в сарае учился курить. Элмару пофорсить хотелось: дескать, и я могу.

Они шли еще довольно споро. Колея хоть и рыхлая, но вполне носила. Задул теплый ветер, образовалась небольшая метель. Вошли в лес, и здесь, едва прошли с полкилометра, их ждало разводье. Под деревьями попадались большие участки, залитые водой от растаявшего снега. Элмар, конечно, был в резиновых сапогах, Королю с Иваном пришлось тут же переобуться. Весна?

Королю известно, что на Большой Земле весна наступает раньше, чем на Острове, потому что зимою он окружен льдами и ветры еще долго несут их холод; пока лед на море совсем не растает — на островах прохладно.

Когда наконец добрались до своего дома, они уже и сильно промокли. Но как приятно ощутить тишину и дыхание покоя в собственных стенах! Как приятно свистит ветер в дымоходе собственной печи!

Не мешкая, взялись за дело: необходимо растопить наконец свою печь. Бросив мешки, вооружившись пилой и топорами, отправились за дровами. Можно было переломать имевшуюся в доме разваливающуюся примитивную мебель, но… кто же ломает свои вещи, пусть даже старые?! Бредя по колено в талой воде, искали сушняк. Вдруг Элмар обрадованно закричал:

— Глядите, ворона! Ну что есть ворона! — Элмар доказал на какое-то переплетенье засохших корней. — Сделаю вам фигуру — не хуже, чем в школьном музее. Прибьем где-нибудь. Ничего, что ворона?

Он взял топорик и стал орудовать им, прямо на глазах друзей рождалась настоящая большущая серая ворона с широко раскрытым клювом. Элмар восхищался собственным уменьем, прикидывал, где и как еще подправить «фигуру» ножиком, и птица готова. Королю ворона тоже понравилась.

— Назовем его Франц, — предложил он.

Сушняк они конечно же нашли — целую сосну. Свалили, распилили примерно на двухметровые куски, в несколько ходок притащили во двор хутора, здесь разделали на чурки, раскололи — весело спорилась работа. А ворону, ювелирно обработанную Элмаром, прибили к столбу, заросшему мхом, с ржавыми остатками петель, на которых когда-то висела калитка. Важно смотрела ворона со столба на ребят, но в то же время какая-то жуликоватость обнаружилась в ее облике.

— Франц так Франц, — согласился Элмар, — теперь он ваш, а хутор теперь надо назвать Дом Вороны.

А деревянный Франц?.. Чем дольше рассматривал его Король, тем больше напоминал он его постоянного спутника и преследователя, ворону-всезнайку, которая странным образом давно уже не показывалась.

Затопили печь. Дыма — не продохнуть. Неважнно. Своя печь — свой и дым. Ребята еще натаскали из лесу дров, разделывали, раскалывали во дворе, заносили и складывали у плиты большую груду поленьев.

Когда стало тепло, протянули у печи найденную веревку, повесили сушить одежду и приготовились обедать. Чайник не догадались взять на Сааре, но нашли в доме старую алюминиевую кастрюлю, почистили ее немного золой, ополоснули и с водою сунули в печь. Нет, чая не было, какао тоже не имелось — просто кипяток с саареским хлебом. Но это же обед в собственном доме!