Берег скелетов - Борис Бабкин

Ратха вышла из комнаты. Веки больного дрогнули, и глаза открылись. Он пошевелился, что-то чуть слышно прошептал и закрыл глаза.

— Значит, холостой выстрел, — недовольно фыркнул Ягуар. — Я говорил, что надо сначала все выяснить, а уж потом брать этого.

— И что с ним теперь делать? — спросил Рауль.

— Давите, — ответил Ягуар.

— Надеюсь, Зита не вызвала подозрений у Ратхи, — проговорила вошедшая Ума. — Надо разбираться с Тиной.

— Знай свое место, женщина, — остановил ее Ягуар.

— Послушай, Лонг, — усмехнулся Рауль, — ты не у себя в Непале.

— Я везде у себя, — усмехнулся тот. — И не люблю, когда женщину не спрашивают, но она начинает говорить. А тебе советую не забывать, кто есть кто. Я не хочу тебя убивать. Но на равных с таким, как ты, никогда не буду.

Рауль понял: лучшее, что он может сделать, — промолчать. Ягуар вошел в кабинет и закрыл дверь.

Непал, Катманду

— Что там случилось? — спросила Амира вошедшего Чанга.

— Тибетские беженцы устраивают демонстрацию, протестуя против Олимпийских игр в Китае. Правда, такой массовой демонстрации в других странах не было, — покачал он головой. — Ягуар не звонил?

— Нет.

— Ягуар на связи, госпожа. — Войдя в комнату, пожилой мужчина в белой одежде протянул ей поднос с телефоном. Амира передала телефон полковнику.

— Да, — буркнул тот и слушал пару минут. Потом, стиснув зубы, посмотрел на Амиру и протянул ей телефон. — Ждите приказа.

Она положила аппарат на поднос в руках слуги. Поклонившись, мужчина вышел. Дверь закрыл рослый парень, вооруженный автоматической винтовкой.

— Почему ничего не делают в Москве? — раздраженно спросил полковник. — Жду еще неделю, а потом возвращаюсь домой и всех посажу на кувшин дьявола! Они же убьют его. Позвони Ягуару, — сказал он Амире. — Пленного не убивать.

— Срочный звонок Ягуару! — крикнул стоящий у двери боевик.

— И все-таки придется встретиться с Фунджаком, — пробормотал полковник. — Я сказал ему о двоих военных. Сам бы он не догадался. Кажется, он заглотил наживку о глобусе. И все-таки он нужен.

— Вероятно, ты не собираешься делиться с ним?

— К сожалению, придется, иначе можно потерять все. Он нужен мне для выполнения грязной работы. А дальше видно будет.

— Подожди, любимый, ты не боишься, что он сам благодаря твоим подсказкам найдет сокровища?

— Исключено, по той простой причине, что для этого нужен глобус. А взять его у генерала он не может. Второй глобус находится в России. К сожалению, там пока ничего не получается, но, думаю, сумею найти того русского с глобусом. Я переоценил способности своих людей, поэтому даю им еще неделю. А потом каждого ожидает кувшин дьявола.

— Никогда его не видела.

— Обязательно увидишь. Уверяю тебя, любимая, зрелище незабываемое. На лице человека отражается гамма чувств, — засмеялся он. — Очень неприятное зрелище. Впрочем, для кого как. Если кто-то ждет своей очереди на кувшин дьявола, представь его состояние. А тот, кто сажает, получает истинное удовольствие. Это не то, что пристрелить, прирезать или повесить. Хотя мне всегда нравилась удавка. Давишь человека, смотришь ему в глаза и видишь, как из него уходит жизнь. Медленно, с каждой секундой. И поневоле чувствуешь себя богом. Ведь если ослабить захват, он вздохнет, и с воздухом к нему вернется жизнь. Получаешь только положительные эмоции.

— А ты страшный человек.

— Хочешь хорошо узнать человека, сделай его своим врагом. Только тогда ты поймешь, что он такое. Но нам это не грозит. А кувшин дьявола недолго будет пустовать, я даю им неделю.

— Подожди, любимый, как можно в такой огромной стране найти…

— Я уверен, что тот, у кого глобус, живет в Москве, — перебил ее он. — Понимаю, что это трудно, но они согласились.

— А у них был выбор? Когда ты просишь, тебе нельзя отказать.

— Время уходит. Мы накануне больших событий. Аль-Каида обещала взорвать стадион на чемпионате в Европе. Ну может, не стадион, но провести несколько террористических актов. В Ираке постоянно гремят взрывы, вот-вот начнутся выборы президента США, с Ираном сейчас ведут переговоры по поводу его ядерной программы.

— Перестань, милый, — попросила Амира. — Меня никогда не интересовала политика. Извини, я не желаю это слушать. Я не обидела тебя?

— Конечно, нет. Женщина должна любить своего мужчину и быть царицей своего государства, имя которому семья. Почему бы тебе не родить мне ребенка?

— Я боюсь. В любой момент ты можешь погибнуть. Тебя уже пытались убить. Ты объявил войну всему миру, и согласись, что шансов на победу у тебя очень мало.

— Шансов на полную победу нет вообще. Но я живу для истории. Когда-нибудь весь мир будет говорить обо мне и появятся мои последователи. Я не наношу ударов по большим городам, как это делает Аль-Каида или палестинцы в Израиле. Я пытаюсь дать народу любой страны свободу. Настоящую свободу. Я испытал и холод, и голод. Я вырос в нищей семье и понимаю народ. Знаешь, почему со мной до сих пор не могут справиться? Да потому что меня оберегает народ, которому я помогаю и защищаю от бандитов и продажных политиков. Да, в любой момент меня могут убить. Но я не оставлю своего дела.

Россия, Москва

— Непонятно, — покачал головой полковник милиции, — кому это понадобилось? Вырезали всю семью. И всех пытали, но ничего не взяли. Даже не искали ничего. Неужели новый вид маньяков?

— Работали профессионалы, — сказал худощавый мужчина в штатском, — били по болевым точкам. И заметьте, — кивнул он на два тазика с водой, — ноги родителей опускали в кипяток. Рты не заклеены и не заткнуты, а сшиты губы. Тогда как сын убит ударом в сердце.

— Хватит! — Полковник поморщился. — Все это дико и непонятно. И нет ни одного свидетеля. Сейчас с этим вообще плохо. Люди опасаются за собственную жизнь.

— В середине девяностых найти свидетеля было вообще великой редкостью, — сказал коренастый майор. — Сейчас люди более или менее начинают помогать. И нередки случаи, когда на помощь жертвам грабителей бросаются посторонние люди. Мы не можем найти правильную систему борьбы с преступностью. Не пойман на месте преступления — невиновен. А воры в законе живут в роскошных квартирах, имеют шикарные автомобили. И мы ничего не можем с ними сделать. А вот спросить такого, на что ты купил машину? Дачу? На какие шиши ездишь отдыхать на мировые курорты? А мы не можем! — Он выругался.

— А раньше что, было по-другому? — усмехнулся худощавый оперативник. — Сажали за тунеядство и за то, что постоянной прописки нет. Это я хорошо помню.