Личный оборотень королевы - Елена Арсеньева

– Ну? Которая?

– Которая потеряла кошелек, который он нашел, – выпалила Лидия, вдруг вспомнив: «А это веселая птица-синица, которая ловко ворует пшеницу, которая в темном чулане хранится в доме, который построил Джек».

– Девушка, кончайте ерундить, – буркнул дежурный сердито. – Еще только кошельками потерянными ОРАП не занимался! Спокойной ночи.

– А вам неспокойной! – в тон ответила Лидия и, опять же игнорируя подземные переходы, ринулась наискосок через площадь, мимо вестибюлей новой станции метро, к зданию Дома связи, половину которого теперь занимал Ростелеком.

Как обычно в Нижнем, поздним вечером на улицах было пустовато. Народ более или менее клубился рядом с «Макдоналдсом»; там же кучковались и такси.

Лидия пробежала мимо парикмахерской, покосившись в темные стекла и не сразу признав себя в сутулой разлохмаченной фигуре.

Да и ладно. Если она себя не узнает, может, и преследователи не узнают? Вперед-вперед, на переходе как раз зеленый, а вот и Ростелеком, вот и зал с компьютерами…

Лидия положила перед дежурной последние деньги:

– Сама не знаю, сколько времени понадобится, потом рассчитаемся.

– Так у вас всего сорок минут, девушка, – предупредила та.

Господи, да ведь и в самом деле – всего ничего осталось до закрытия зала. Что нынче делается со временем?! Куда оно несется, как угорелое?!

– У меня сдачи нет, в кассу сходите, – сказала дежурная.

Лидия только отмахнулась: какая сдача, какая касса? Счет идет уже на минуты, а может, и на секунды!

Плюхнулась перед компьютером, вышла в Интернет и первым делом набрала в поисковике: «Тиль Уленшпигель, читать онлайн».

Яндекс выдал 3600 результатов, однако Лидия ткнула в первый попавшийся и сразу, как только файл открылся, начала проматывать текст. Та сцена, которую она помнит, где-то во второй половине романа…

Вдруг мороз прошел по спине, когда она наткнулась на те же слова, которые прочел отец:

«…вдруг смотрю, волк: морда у него зеленая, в белой шерсти длинные камышинки торчат. Я как закричу: «Соль, соль, соль!» – и крещусь, и крещусь, а ему хоть бы что. Я – бежать, я – кричать, а он – завывать! Слышу: позади меня щелкает зубами, совсем близко, вот сейчас схватит. Тут я еще припустила. На мое великое счастье, встретился мне на углу Цапельной улицы ночной сторож с фонарем».

Этой бедняжке повезло, а вот встретится ли Лидии ночной сторож с фонарем – или волк настигнет ее и никто не узнает о том, о чем догадалась она?..

Надо обезопасить если не себя, то свои открытия!

Лидия открыла почту mail.ru, вошла в свой почтовый ящик, перелистала адреса людей, с которыми переписывалась. Куда, кому отправить эту виртуальную бутылку с вложенным в нее драгоценным посланием, в котором будут расставлены если не все точки над всеми i, то все же в достаточном количестве, чтобы Грушин все понял и нашел убийцу? Отец в больнице, он свою почту еще не скоро проверит. Мама электронных писем не пишет и не отправляет. Знакомые не поймут ничего, и вообще – не стоит никого подвергать опасности. Что же делать? Кому передать секретный пакет с донесением?

– Зачем он шапкой дорожит? Затем, что в ней донос зашит, донос на гетмана злодея царю Петру от Кочубея! – пробормотала Лидия задумчиво.

От Кочубея… Кочубей… Нет, Грушинбей!

Что это там доктор Игорь говорил? «Какое у тебя мыло смешное, я бы сказал, неприличное… пиарзбеймэйлру».

Ну конечно!

Лидия нажала на кнопку «Написать письмо» и в открывшейся адресной строке набрала – [email protected] Наверное, электронный адрес Грушина должен выглядеть так. Хотя не исключено, что j вместо i. Тогда адрес будет выглядеть следующим образом: [email protected]

На всякий случай Лидия в графе «Копия» написала и этот адрес. Пусть у нее будут две шапки и две бутылки!

В графе «Тема» набрала: «От Лидии Дуглас» – и взялась за работу.

Я вспомнила, как с первого взгляда влюбилась в Ивана Сергеевича. Теперь я точно так же – с первого взгляда! – влюбилась в Григория Васильевича Данилова. Причем, несмотря на мою неопытность и глупость в сердечных делах, я каким-то неведомым образом тотчас поняла природу своих чувств к тому и другому.

Иван Сергеевич был красавец, который ослеплял всех, и тем более легко ему было ослепить – даже не прилагая к этому никаких усилий! – исстрадавшуюся сироту, которая только что спаслась от смерти, все надежды которой были связаны с ним, Чужаниным, и его благоволением. И когда я встретила его дружелюбный взгляд, я отозвалась на него всем существом своим. Я жаждала тепла, света, радости, любви после пережитых бед, и этот маленький любовный костерок я сама разожгла в своей душе.

Более того! Мне так хотелось любить и быть любимой, что я старательно искала ответного чувства. Мне чудилось, будто Иван Сергеевич согрет тем же костерком, а между тем это было слабое отражение моего восторга перед ним. Он был приветлив и любезен со мной: наверное, ему льстила моя восторженная влюбленность, которую я толком не могла скрыть, – но ответного чувства в нем не было. Думаю, он был в своем роде донжуаном, любителем женщин вообще, как таковых, любезным со всеми просто… ну, просто из врожденной любезности. Но искать и видеть в этом большее могла только такая дурочка, как я. Впрочем, наверное, со временем я стала понимать все тонкости наших не сложившихся отношений, от этого мне и чудились в нем перемены. Нет, не Иван Сергеевич изменился – изменилась я. Лишь только меня оставил страх смерти, как я ощутила жажду жизни. И на эту иссохшую почву упал окропленный влагою росток – пристальный взгляд Григория Васильевича Данилова.

Вся женская суть моей натуры встрепенулась, ибо именно эту суть прозрел Данилов. Я была для него не жалким заморышем, не гувернанткой, не восторженной и глупенькой влюбленной девчонкой – я была для него женщиной, в которой он увидел ровню себе. По его взгляду я поняла, что это открытие смутило его точно так же, как меня. Наверное, он, несмотря на тот интерес, который пробуждал в женщинах, несмотря на искания Веры Сергеевны, похоронил себя заживо, полагал себя вековечным вдовцом, погрязшим в скорби по былому, и вот вдруг в тот миг, как наши глаза встретились, ощутил в себе жажду жизни и мечты о будущем.

Мне было странно, что я так много поняла о себе и об этом совершенно чужом мне человеке за те несколько секунд, что мы смотрели друг на друга, я корила себя за самонадеянность и даже пыталась насмехаться над собой, однако это было правдой, я понимала это умом и ощущала всем существом своим.

Я была разом и счастлива, и испугана.

И, кажется, Иван Сергеевич это понял. Какая ревность?! Он тоже разгадал порочность моей натуры, в этом и крылась тайна его напряженного взгляда! Иначе отчего он смотрел на меня с таким странным выражением?

А может быть, ему стало стыдно за меня? Ведь только что мы все узнали о страшном преступлении, а я думаю о каких-то глупых сердечных делах…

В это мгновение в залу заглянула Любаша, отыскала меня глазами и поманила. Гримасами она изобразила, что Алекс плачет и зовет меня. Я ринулась к ней почти с облегчением, ибо думать о случившемся мне больше совершенно не хотелось.

И все же в дверях я не удержалась и обернулась. И снова встретилась глазами с Григорием Васильевичем! И снова это потрясенное выражение в его глазах поразило меня… должно быть, я уставилась на него с тем же видом.

Но, отворачиваясь, я поймала два пересекшихся взгляда. Иван Сергеевич и его сестра посмотрели сначала на меня, а потом переглянулись с выражением неприкрытой тревоги.

И только теперь я вспомнила события минувшей ночи, когда я видела обнаженную Веру Сергеевну, скользнувшую под покровом темноты в объятия к какому-то мужчине. В ту минуту я не сомневалась, что это был господин Данилов, и мысль эта не оставила тогда во мне ничего, кроме чувства неловкости, что я невольно подглядываю за сердечными и телесными тайнами моей хозяйки. Но сейчас… после того, как мы с Григорием Васильевичем обменялись взглядами, которыми всё сказали друг другу про себя… сейчас я готова была заложить свою бессмертную душу, только бы ошибиться, только бы вчера Вера Сергеевна обнималась не с Даниловым! Кто угодно – только не он!

Но к кому еще могла она выскочить на тайное любовное свиданье? Иван Сергеевич ее родной брат. Господин Самородов – женатый человек. Все окрестные помещики, которых я нынче повидала, во‑первых, тоже женаты, а во‑вторых, ни один из них не стоит даже ее взгляда, не то что нежных ласк!

Но так же, как вчера я была уверена, что это Данилов, так же теперь я поклялась бы, что это не он. Это кто-то, кого я не знаю, да и знать не хочу, еще один тайный любовник, к которому Вера Сергеевна езживала верхом на Кроу и кому передала сундучок своего мужа.