Пути-дороги. С чистого листа - Алёна Цветкова

Я вопросительно посмотрела на Яволка. И он пояснил.

– Лекс очень сильный маг… И мне не понятно, что ему было нужно от тебя?..

Разговор сразу же перестал мне нравится. Я поняла, о чем говорил этот полубезмирник. Мог ли он почувствовать, что я чужая в этом мире? Думаю, так и было. И именно поэтому он подошел ко мне. Но сейчас лучше отвлечь Яволка от опасных размышлений. Я пожала плечами, отвечая на его вопрос, и схватила узелок.

–Я пойду… я хотела в лавку к господину Лерою успеть, продать ему вышивку…

– Идем, – кивнул Яволк, – я тебя провожу…

– А как же твои паслены? Кто их будет охранять? – напомнила я про привезенный товар, невольно наступив Яволку на больную мозоль. Он аж в лице переменился, заскрипел зубами и процедил:

– Ничего с ними не сделается…

Странно. И чего он так реагирует. Подумаешь, паслены привез продавать. Он же сам вернулся в деревню в тишину и покой, к крестьянскому труду. И продажа сельхозпродукции тоже часть этой жизни. А если ему не нравится крестьянская жизнь, то зачем вернулся? Чую пятой точкой, есть какая-то тайна во всей этой ситуации.

До лавки мы дошли молча. Яволк думал о чем-то своем, я старалась успокоить волну тревожных мыслей, поднятую встречей с магом.

Швейная лавка все еще работала. Я поздоровалась с господином Лероем, напомнила ему о нашей договоренности и выложила мотки с тесьмой, вышитой крестиком. Получилось на двадцать медянок. А потом я вытащила тесьму, вышитую гладью…

Господин Лерой внимательно и долго смотрел на мою работу, пропуская тесьму между пальцев, поднося ближе к светящемуся камню, приближая к глазам и даже нюхая…

– Господин Лерой, – не выдержала я, – что-то не так?

– Ты, – он покосился на Яволка, стоявшего позади меня молчаливым телохранителем, – откуда вышивку такую взяла?

Черт! Сердце ухнуло в пятки. Неужели я опять прокололась?! Что опять не так с этой вышивкой? Ее здесь не существует? Не верю. Слишком просто ее придумать. Вон, крестики же одинаковые.

– Сама вышила, – врать было бесполезно. Господин Лерой не дурак, он-то видел, что и ткань та самая, что я у него покупала месяц назад, и нитки, – я, господин Лерой, недавно домой вернулась. Меня в детстве таланги-охотники похитили и в гарем продали. Там и научилась… а что с ней не так, господин Лерой?

– Хм, – он не ответил мне и снова поднес к свету мою тесьму, – не знал я, что в гареме наложницы вышивкой занимаются…

– Так я и не наложницей, – растянула улыбку до ушей, краем глаза заметив, как вздрогнул Яволк, – прислуживала я…

– А-а-а, вон оно что, – потянул купец, довольно кивая. И пояснил, – секреты такой вышивки не каждому подмастерью рассказывают. А у тебя и рука набита, хорошо вышито, аккуратно. Будешь еще вышивать, приноси, я у тебя по две медянки за аршин буду брать. Выше не могу, – торопливо добавил он, увидев, что я открыла рот, – я у гильдейских мастеров по той же цене беру. Но вот узоров у нас таких нет, – раскрыл он секрет своей щедрости.

– Хорошо, господин Лерой, – рассмеялась я, – договорились.

Из лавки я вышла с запасом ткани для вышивки, маленькими пасмами мулине множества цветов, отрезом самой дешевой ткани для мешков, пятью десятками медянок и с заверениями господина Лероя, что он заберет все, что я вышью гладью.

– Лола, – Яволк взял меня за плечо, останавливая прямо за дверями лавки, – ты не говорила, что была прислужницей…

– Я только недавно вспомнила об этом, Яволк, – как можно беззаботнее заявила я… и подумала, что стоит куда-нибудь записать то, что я вру о своем прошлом. Чтоб не запутаться…

Пока мы болтались по городу костерок почти потух. Пришлось заново раздувать огонь, подкладывая сухие ветки. Мы с специально недалеко от города в лесу остановились, дров набрали. Здесь-то дрова просто так не лежат, покупать надо. А медянок на них жалко.

Яволк принес воды из колодца, а я взялась готовить.

Особенно мудрить не стала, порезала сало, обжарила с овощами и картошкой, водой залила и тушить поставила. А когда супчик покипел, раскрошила туда несколько шариков корота.

Пока возилась, Яволк рядом сидел. Смотрел-смотрел, а потом сказал:

– Я должен был давно догадаться, что ты в гареме была не наложницей…

Я пожала плечами:

– А какая разница, Яволк? Наложница я была, или простая прислужница… все равно это же я.

– Ты не понимаешь, – покачал головой он, – это очень многое меняет.

– Что именно?

– Все. Отношение к тебе и, вообще…

– Если для кого-то мое прошлое меняет отношение ко мне, то стоит задуматься, что важнее для человека: я сама или та картинка, которую он нарисовал в своей голове, – ответила я, чувствуя обиду.

Не дура же… понятно, что Яволк имел в виду. Я же знала, как презрительно говорят обо мне в деревне. И я уловила, что раз уж ты бы служанкой, а не наложницей, то так и быть, можешь рассчитывать на каплю уважения со стороны соседей. А может быть и от него самого…

– Лола, – Яволк вздохнул, – ты меня не так поняла. Мое отношение к тебе не изменится, в любом случае. Каким бы ни было твое прошлое. Но вот отношение окружающих…

Я не ответила. Промолчала. Потому что мое настоящее прошлое абсолютно точно изменит все… Но только он о нем никогда не узнает.

Вечер и ночь так и прошли в молчании. Мне не хотелось говорить, а Яволк не знал, что сказать. Мы сидели у крошечного костра, я бездумно смотрела на пламя в голове было пусто, как будто бы кто-то старательно вымел метлой все мысли.

Под телегой Яволк заботливо постелил толстую попону и кинул сверху шерстяной плащ, укрываться. Он не сказал ни слова, но мы оба знали, эта постель для меня.

Я легла пораньше, как только стемнело. Хотя и спала всю дорогу, но устала почему-то сильнее, чем дома, бегая по хозяйству. А Яволк сначала сидел у костра, болтая с мужиками с соседних возов, а потом заснул прямо там же, на бревнышке, привалившись спиной к