Месть - Стюарт Камински

― Я не лгу, ― заверил я.

Свой кофе я не допил.

― Я тоже думаю, что вы говорите правду, но я видел лжецов, которые искренне верили в то, что рассказывали, и убеждали меня. Поезжайте домой.

Домой я не поехал.

― Кентукки-фрай, ― сказала Сьюзан Поровски, открыв дверь и увидев меня с двумя пакетами.

― Это подходит? ― спросил я.

― Если с кукурузой и пюре с подливкой. Корочка хрустящая?

― Более или менее.

Она потянула к себе один пакет и сунула в него нос.

― А нельзя ли мне войти?

Она взяла тот пакет, в который заглядывала, и провела меня в квартиру.

― Мама уже дома?

― А это капуста? ― спросила она, проводя меня через гостиную к столу в столовой.

― Капуста.

― Терпеть не могу.

Мы начали распаковывать свертки. Сьюзан, казалось, что-то ищет.

― А это что?

― Курица без корочки для твоей мамы. Она не ест жареную курицу.

― Я знаю. Но обычно она просто снимает корочку.

Мы разложили еду, бумажные тарелки, салфетки, расставили стаканы. Рядом с бутылкой колы поместился диетический «Сэвен ап».

― Так мамы нет дома?

― Нет. Она звонила. Сказала, что если вы придете раньше, то чтобы мы подождали десять минут, а потом садились за стол без нее.

― А твой брат?

― Майк обитает в ванной.

― То есть он сейчас в ванной?

― Именно. ― Она кивнула. ― Когда он не в ванной, он смотрит телевизор, читает, ходит с приятелями на фильмы для взрослых или играет в баскетбол. Я тоже играю в баскетбол. И еще я играю на блок-флейте. Хотите послушать?

Я сел за стол.

― Может быть, после обеда.

― Вы думаете, я не умею играть по-настоящему?

― Думаю, что умеешь, не знаю только, насколько хорошо. Я играю на губной гармошке, на мой взгляд вполне прилично, но слушатели почему-то другого мнения.

― Она у вас с собой?

― Нет, я не играл с тех пор, как... Давно не играл.

Она села напротив меня.

― Это потому, что вы несчастливы.

― Ты очень мудрая для ребенка, который не прожил и одной жизни.

― Что-что?

― Это из «Дракулы».

― Я не помню этого места. Я не знаю, чем еще вас занять. Мама сказала, чтобы я вас развлекала.

― Ты отлично справляешься.

Из ванной вышел Майк.

― Кентукки-фрай. Кайф! ― провозгласил он.

― Привет, ― сказал я.

― Привет. ― Он потянулся за ножкой.

― Подожди маму, ― сказала Сьюзан.

― Я жутко голодный. Съем одну и буду ждать.

― Разве борги едят? ― спросил я.

Он задумался, постукивая куриной ножкой по пальцу.

― Какие еще борги? ― живо поинтересовалась Сьюзан.

― Это такие вроде зомби, в «Звездном пути», ― объяснил Майк.

― Я не люблю «Звездный путь», ― сообщила она мне. ― Мой отец был очень высокий. Мама считает, что Майк похож на него и будет большого роста. Он уже довольно здоровый.

― Я думаю, что борги не едят, потому что они почти машины, ― заключил Майкл. ― Действительно, хороший вопрос.

― Я не люблю остывшее пюре, ― пискнула Сьюзан.

― Можно будет разогреть в микроволновке. ― Майк взглянул на меня. ― Можно задать вам один вопрос? Если только вы не обидитесь.

― Задавай, ― сказал я.

― Вы ухаживаете за нашей матерью?

― Майк! ― воскликнула Сьюзан.

― Ничего страшного, ― сказал я. ― Нет, не ухаживаю. Я не хочу вам врать. Если мы и дальше будем видеться, то это возможно, но пока мы просто знакомые. Моя жена погибла четыре года назад в автокатастрофе. С тех пор я... Ты понимаешь?

Он буркнул, что понимает, и занялся куриной ножкой. Дверь в гостиную открылась, и вошла Салли, держа в одной руке черную полотняную сумку, а в другой портфель.

― Извините меня, ― сказала она.

Она подошла к детям, поцеловала Сьюзан в щеку, Майка в макушку и посмотрела на стол.

― Какая красота! Я голодная как волк.

― Он взял для тебя без корочки, ― сообщила Сьюзан.

― Тогда чего же мы ждем?

Мы ели и болтали, в основном о пустяках. Дети прощупывали меня, я отшучивался. Салли слушала, смотрела. Я не забывал ни о том, что происходит снаружи, ни о том, что глубоко внутри меня, но мне было очень хорошо.

― Как здорово, что не надо мыть посуду, ― сказала Салли, когда мы закончили.

Пока я упаковывал остатки курицы в один контейнер, чтобы убрать его в холодильник, Сьюзан принесла пакет для мусора. В квартире не было укромного места, но был маленький балкончик с тремя стульями и телескопом. Майк и Сьюзан сели перед телевизором, а мы с Салли вышли на балкон. Я все ей рассказал.

― Иногда мне кажется, что некоторых людей я застрелила бы, если бы могла. Первый из них ― Дуайт Хэндфорд. И дело ведь в том, что Адель действительно могут отправить обратно к нему, и я не в состоянии им помешать. Я знаю, что он сделал с ней и будет продолжать делать. В суде знают, что он сделал со своей племянницей. Я ни разу не била своих детей, я никого никогда не ударила и никогда не держала пистолета в руках, но такие люди, как Хэндфорд, пробуждают во мне желание пойти в один из оружейных магазинов этого города.

― А Пираннес? ― спросил я.

― Пираннес тоже, ― сказала она.

― А у меня, может быть, найдется приемная мать для Адели. Если только моя кандидатка пройдет ваши тесты.

― Не я их придумала.

― Ее зовут Флоренс Зинк. Она богата. Она пьет, ругается, но она хорошая женщина. У нее крутой характер. Вы не хотели бы встретиться с ней?

― Когда?

― Сегодня.

― Я не могу бросить детей. Давайте завтра. Оставьте мне номер, я скажу, чтобы ей позвонили.

― А я, ― произнес я, вставая, ― поеду поговорю с ней. Кто смотрит на звезды?

― Мы все. ― Она дотронулась до телескопа на высокой треноге. ― Я смотрю, когда дети ложатся спать. Это напоминает мне о том, какие мы крошечные.

― Вам нравится об этом помнить?

― Иногда мне приятнее думать, что происходящее на земле не так уж важно и надо радоваться тому, что у нас есть. А потом я отрываюсь от звезд и возвращаюсь к Аделям и Дуайтам Хэндфордам. Сегодня мне нужно еще написать отчет.

Майк и Сьюзан смотрели неизвестный мне сериал. Салли проводила меня до двери.

― Почему кондитерские «Бэби Рут» так называются? ― спросил я детей.

― Это очень просто, ― отозвалась Сьюзан. ― Так звали толстого бейсболиста, который выбивал все хоум-раны до Марка Макгуайра.

Майк изобразил жест типа «эх, балда», но до комментария не снизошел.

― Нет, ― сказал я. ― Когда Гровер Кливленд стал президентом Соединенных Штатов, он женился, и его жена родила дочку, очень крупную девочку, которую назвали Рут. После этого появились куклы по имени Бэби Рут и кондитерские с названием «Бэби Рут».

― Я обязательно расскажу завтра Мегги и Шайне, ― сказала Сьюзан. ― Вы знаете столько всякой всячины!

― Да, ― согласился я. ― Всякой всячины.

Салли вышла со мной на площадку и прикрыла дверь.

― Вы хороший человек, Льюис, ― сказала она и поцеловала меня с искренностью, хотя и без страсти, взяв мои руки в свои.

― Спасибо, ― ответил я. ― Я поговорю с вами про Адель завтра.

― Майк уезжает на выходные на баскетбольные сборы, а Сьюзан останется в субботу у своей подруги Мегги, ― сказала она.

― В субботу, ― повторил я.

13

Убедить Фло Зинк стать приемной матерью оказалось не так трудно. Труднее было приспособиться к совершенно новой для меня Фло. Одетая в блузку с блестками и юбку с широким поясом, она, казалось, была готова разрыдаться.

― Мне не разрешат, Лью, ― говорила она.

― У меня есть друг в нужном месте.

Не спрашивая, Фло налила мне пива. Я выпил его. О том, какой прозрачной жидкостью с кубиками льда наполнен ее стакан, я не имел понятия. Мы сидели у нее в гостиной и слушали Джонни Кэша.

― Не знаю, смогу ли я отвыкнуть от этого. ― Фло подняла свой стакан.

― Может быть, это будет хорошее начало. Я не преподношу тебе подарок, Фло. Я предлагаю тебе очень трудного подростка.

― Мне нравилась Берил, ― сказала она.

― Мне тоже.

― Ну что же, если мне разрешат, привози ее. Мне много лет, но я знаю, как обращаться с людьми с крутым характером. Ты перекусишь?

― Я бы не прочь, да некогда.

Фло проводила меня до двери. Стакана у нее в руке не было.

― Я очень хотела бы пустить пулю в лоб мужу Берил, как его?

― Дуайт Хэндфорд.

― Если бы он приехал, когда Берил ушла, я бы как пить дать укокошила его, и она осталась бы жива.

― Очень многие хотели бы сделать то же самое, ― сказал я. ― Спокойной ночи, Фло.

Было уже поздно, больше одиннадцати. Я подумал о том, стоит ли в темноте синий «Бьюик». Я не видел его, но надеялся, что он здесь, а не уехал на ночь. Я спал бы спокойнее, зная, что он наблюдает за мной.

Размышлять мне не хотелось. Мне хотелось помыться, побриться, надеть шорты, припереть дверь стулом и посмотреть «Сумасшедшую мисс Мэнтон», кассету, которую я купил на распродаже за три доллара. Хотелось немного успокоить ноющую боль под ребрами.