#Розовым мелом (СИ) - Муравская Ирина

К чему я веду?

Суть не в том, простила ли его я и могу ли простить. Суть в том, насколько доверяю ему на данный момент и готова ли доверять в последующем. Вердикт, приходящий в голову неутешителен. Нет. Не могу. Пока не могу.

Мда. Молодец, Крамер. Дать мы, значит, можем, не говоря уж о том, чтобы просить добавки, а как принимать любовные обещания на веру, так моральные принципы включаются. Гениально. Просто гениально.

— О чём ты разговаривал утром с отцом? — меняю тему, которую сама же завела.

Профит. И очень по-женски.

Хотя на самом деле вопрос уже не первый час вертится у меня на языке. После Ликиных сообщений я сразу пошла искать Илью, загранпаспорт-то мой по-прежнему был у него в заложниках. Искала и нашла его в лобби с дядей Володей, сидящих вдвоём и о чём-то так увлечённо разговаривающих, что я так и не решилась вмешиваться. Но любопытство, как мы знаем, сгубило не одну кошку. Не узнала тогда, так разнюхаем едва представится шанс.

— Обо всём. О жизни, — Князев отключает мерцающий экран и убирает телефон в кармашек впереди стоящего кресла. — Я попросил у него прощения.

Я аж поперхнулась.

— Прощения? За что?

— За отпрыска дурного, который помотал всем нервы. Извинился. Поблагодарил.

Помнишь, мы вспоминали про кадетское? — оживлённо киваю болванчиком. Конечно, помню. — Ну вот. О том и говорили, — пара секунд молчания. — Про тебя тоже рассказал.

Закашливаюсь повторно, теперь уже до слёз.

— По поводу? — на мгновение пугаюсь, что речь идёт о работе, но нет. Всё ещё хуже.

— Без повода. Донёс информацию. Мол, так и так, не обессудьте, влюблён, виноват.

— В кого? В меня?!

То-то дядя Володя так хитро улыбался, когда мы обнимались на прощание.

— В продавщицу из пивнушки около дома, — кривится Илья. — Что за глупый вопрос? Разумеется, в тебя.

— Зачем?

— Ну так ма уже всё равно знает. В любом случае молчать долго не сможет. Так лучше я сам.

Ма… в смысле тётя Марина тоже знает? Класс. Вот конспираторы. Ни один ни гугу. А я ведь ждала вопросов после того раза, когда она нас застала в коридоре, но ничего. Ни намёка. Думала, пронесло, да, как оказалось, фигушки.

— И как они отреагировали?

— Попросили сначала думать и только потом косячить.

— Ну-у-у, тут они немного запоздали, — невольно хмыкаю я. — Мы уже много раз накосячили.

— И не один раз, — улыбаются краем губ в ответ. — Кстати, раз уж зашла речь, может мы того-этого? — многозначительно поигрывают бровями, заставляя насторожиться и заинтересоваться одновременно. — Закроем гештальт, как говорится?

— А конкретнее?

— Секс в туалете самолёта. Максимально конкретно?

Тьфу, блин. Не давлюсь и не кашляю, но подвисаю.

— Ты серьёзно?

— Более чем.

Смотрю на Илью, ища намёк на шутку, вот только он не шутит. Блин… Он нормальный? Неужели думает, что соглашусь? Я ж не до такой степени озабоченная.

Была. Вроде как.

Зараза.

Самое противное предложение-то действительно звучит заманчиво. Воображение уже активно вступает в сговор с начинающим растекаться по венам адреналином.

Обсуждает, приплетает в качестве моральной поддержки моментом активирующиеся гормоны и принимает единогласное решение, не посоветовавшись со мной.

Ментальная баталия происходит в голове так быстро, что между предложением и решением не успеваю даже моргнуть. Молча встаю с места и перелезаю через озадачившегося Князева. Ага. Не ожидал. А не надо будить лихо пока оно тихо.

— Выжди минуту, чтобы не палиться, — шепчу ему на ухо, подзадержавшись.

— Информацию понял, принцесса, — загораются в предвкушении глаза напротив.

Ну просто светящийся от счастья мальчишка, получивший на День Рождения заветную машину на радиоуправлении.

Скрываюсь в узком проходе между рядами, в предвкушении кусая губы. Ну а что?

Когда совершать глупости, как если не сейчас? Закончим свой отпуск так же сумасбродно, как и начали, потому что буквально завтра нас обоих затянет в привычный бытовой водоворот сумбура и проблем.

А проблемы будут. Илья ведь пока не знает, что я уже успела согласиться на ближайшие смены в столь ненавистном ему стрипклубе.

Бросаю ключи в миску, стоящую на высокой обувной тумбе. Вешаю мокрое от мороси пальто на вешалку. Стягиваю с ног ботильоны с остатками налипшей грязи и, прислушавшись к шорохам, сразу направляясь в гостиную, где меня встречает сердитая моська, всем видом дающая понять: кому-то сейчас влетит.

— Ну и какого чёрта? — хмуро интересуется Илья.

— Последнюю пару отменили.

— И что? Позвонить слабо?

Злится, что не забрал меня? С утра, вон, специально проснулся по будильнику и повёз в универ.

— Я бы дольше тебя ждала.

— Неважно. Просто сообщить: закончила, выехала домой. Неужели сложно?

— Чтобы ты успел выпроводить любовницу? — попытка пошутить не удалась. С таким угрюмым видом не то, что не улыбаются — с таким можно и по щам заработать. — Ладно, ладно. В следующий раз напишу, — миролюбиво всплёскиваю руками, скидываю на пол сумку и присаживаюсь рядом с ним на прохладный ламинат.

Илья сидит в позе лотоса у кофейного столика. Левая рука покоится на столешнице, в правой тату-машинка. Рядом ватные диски, испачканные краской салфетки и ещё какая-то мелкая ерунда. На диване стоит чёрный кофр. В таких фотографы обычно оборудование для камер хранят, а у него замечаю бутылочки с красками и блестящие запечатанные пакетики.

— Разобралась с преподом? — Князев меняет гнев на милость и возвращается к прерванному занятию. Включённая машинка тихонько начинает дребезжать.

— Да какой там, — невесело вздыхаю, наблюдая за тем как острая игла с чернилами оставляет следы на его покрасневшем запястье. Судя по небольшому новому узору, берущему продолжение от основного и уходящая к костяшкам, развлекается он так уже довольно долго. — Встала в позу. Чуть ли не разругались.

Теперь угрожает, что экзамен я ей не сдам.

— Денег хочет?

— Да кто её знает.

— Хочешь, я с ней поговорю?

— Не надо. Сама разберусь, — удобно пристраиваюсь, подперев подбородок сцепленными в замок пальцами и наблюдаю за рабочим процессом. Занятное зрелище, если честно. Успокаивает. — И много ты себе сам так рисуешь?

— Не особо. Только эту часть, — в воздухе очерчивают ореол где-то до локтя. — Дальше неудобно.

— Можно вопрос?

— Нужно.

— Как ты этим занялся? Ну в смысле, самостоятельно начал набивать.

— Втянулся, пока мне делали первые. Пообщался с мастером, порасспрашивал, решил попробовать. Тренировался. Лимоны, бананы, свиная кожа. Первые недели получалась лютая дичь, но потом ничего. Начал подрабатывать у знакомого, пошли свои клиенты. Хотел собственное дело открыть, но не сложилось.

— Почему?

— Потому что вернулся сюда.

Кстати, об этом.

— А почему ты вернулся?

— Да там… накладки вышли с законом. Не очень серьёзные, мелкое хулиганство и драка в баре, но гринкарту завернули. Не на того типа нарвался. Со связями оказался, мудак.

Как иронично. Оказывается, не одной мне не везёт с «блатными». Чисто семейная черта? Хотя о чём это я, мы ведь не семья.

Протягиваю ему руку ладонью вверх.

— Мне сделаешь? — прошу я.

Решение стихийное и спонтанное. Никогда не хотела татуировок, да и из пирсингов позволяла себе только проколотые уши, но тут дело не столько в самой тату, сколько в том, кто мне её сделает.

— Зачем? — Князев тоже удивляется. — Оно тебе надо? У тебя шикарная кожа. Не надо её портить.

Сказал мне человек, на пятьдесят процентов уже испортивший свою. Однако комплимент я приняла к сведению, спору нет.

— А почему нет? Необязательно большую, что-нибудь маленькое. Что-то вроде авторского росчерка. Буду смотреть и вспоминать тебя.

Да-да. Это предложение встречается уже с большим энтузиазмом.

— Даже так? — заинтересовано выпрямляется он. — Не пожалеешь потом?