Огненный свет (ЛП) - Софи Джордан

- Я знаю только то, что ты не контролируешь себя. Особенно в отношении Уилла Рутледжа. Я думала, ты собираешься держаться подальше от него.

Я пытаюсь. Даже сейчас, когда он убивает меня. Я пытаюсь. Но я не говорю это. Вместо этого, я думаю о времени проведенном с ним, она не знает об этом и не чувствует удар беспощадной расплаты.

- Если ты так беспокоишься, то скажи матери.

Я отбрасываю эту мысль, потому что она не поймет.

- Таким образом, мы сможем снова переехать? – отвечаю я, приподняв плечи.

И это – суть дела для нее. Она сжала губы в тонкую линию и откинула волосы:

- Я так не думаю.

Я оглядываюсь назад к ряду автомобилей. Мамин Хэтчбек едет ближе к краю. Солнце печет, обжигая мою макушку, я переминаюсь с ноги на ногу. Я сжимаю пальцами ремень рюкзака и спрашиваю, прежде чем смогу себе помочь:

- Тебе даже все равно, что со мной делает пребывание здесь?

Она резко поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

- А как ты обо мне заботилась все эти годы, пока мы жили со стаей?

Конечно, я заботилась. Я бы так не сопротивлялась Кассиану, если бы не заботилась. Кассиан был моим другом. Он как горы для меня, закрывал со всех сторон. Я могла позволить себе любить его, но не позволила. Я сделала это ради Тамры.

- Чего ты от меня хотела? Стая была для нас домом. – напомнила я.

Она злится, боль пылает в ее глазах.

- Твой дом. Он никогда не был моим. Я всегда была нарушителем, застряла, наблюдая, как Кассиан подлизывался к тебе. Все любили тебя. Хотели быть твоими друзьями, парнями, ВСЕМ…

- Я никогда не просила этого от них. Никогда не просила от Кассиана.

- Нет. Но ты получила это. Ты и его получила. И не из-за тебя. Не потому что он любил тебя, - она качает головой. – Ты знаешь, я могла бы жить с этим, с вами вместе,… если бы он действительно любил тебя.

Она произносит это, как величайшую невозможность. Шутка. Я поднимаю лицо, ловя потоки ветра, которые могут дать мне облегчение. Но его нет. Она продолжает:

- Людей привлекает не то, кто ты, а то, что ты. Первенец всегда получает приз. Всех и все. Даже папу. У вас двоих был собственный клуб избранных.

- Ты пытаешься быть жестокой? – рявкнула я. – Я не могу изменить любое из этого. Тогда не могла и сейчас не могу.

Она долго молчит. Но потом она начала говорить мягче:

- Разве ты не можешь научиться, хоть немного, это ценить, Джасинда?

В ее янтарных глазах уже нет той ярости, и хотя я вижу, что она обижается, меня она не ненавидит. По крайней мере, не хочет.

Я качаю головой, не зная, что ответить. Я знаю, что она не захочет услышать правду, потому что она ей не понравится. Она не хочет услышать, что я пыталась. Для меня дело не в том, чтобы выбирать, нравится мне здесь или нет. Это не то, что я могу контролировать. Так или иначе, какое это имеет значение? Я не буду здесь надолго. Конечно, я не могу сказать ей об этом.

Мы садимся в машину, Тамра – спереди, я – сзади.

- Эй, как дела в школе? – спрашивает мама.

Тамра ничего не говорит, я тоже. Воздух становится напряженным. Мама смотрит между нами.

- Ужасно. – фыркает Тамра. Затаив дыхание, я жду, что она скажет что-нибудь о группе поддержки. Обо мне и Уилле. Время идет и ничего. Она молчит. Я выдыхаю тихо с облегчением. Полагаю, она хочет остаться здесь, это плохо. Или, может быть, она сожалеет о своем всплеске. Она королева ситуации. (прим. переводчика: все держит под контролем). Интересно, она заговорила бы, если узнала бы она правду. Зная, кто на самом деле Уилл. Узнает ли она? Наверное, нет. На этот раз она слишком зациклена на себе и получении того, что хочет. И я не могу винить ее за это, потому что она права. Раньше у Тамры этого не было. Я переживаю за нее. Но все не настолько плохо, чтобы с радостью приняла ту душу, которой пойдет мое пьянство, если я останусь здесь и ничего не сделаю. И это вполне объяснимо, потому что мой уход освободит их. Тамру и маму. Печальная реальность. Если хочешь сделать лучше близким, лучше им быть без тебя.

- Джасинда? – подгоняет мама.

- Великолепно, - вру я, потому что это единственное, что она хочет услышать от меня. – У меня был великолепный день.

Глава 20

Мы почти дома, когда мама делает свое большое объявление.

- Завтра я уеду. - Я ошеломлена на мгновение, фактически думая, что она могла бы подразумевать, что все мы уедем завтра. Тогда я понимаю. Она собирается продать драгоценный камень. Пылающий янтарь. Замороженный огонь.

Я наклоняюсь вперед, чтобы посмотреть на нее, напрягаясь, чтобы лично убедиться, если она серьезна. Как она может сделать это? Как она может притвориться, что она сможет продать неотъемлемую часть меня, отрывая мое сердца и продавая кому-то, кто думает, что это - только кусок скалы? Ценный, но безжизненный. Мертвый.

- Завтра утром. Вы должны будете сесть в автобус. Я планирую вернуться вовремя, чтобы забрать вас в пятницу днем. Я уже предупредила миссис Хеннеси, и она присмотрит за вами. То чувство, которое начинается в моем животе - извилистый страх, который я чувствовала несколько лет назад, когда Северин постучал в наши двери, чтобы сказать, что папа пропал без вести.

- Миссис Хеннеси? - Tамра морщит нос.

Так как сестра не спрашивает, насчет отъезда мамы, она явно уже знает. И не заботится. Только я волнуюсь. Только я себя неважно чувству.

- Куда ты едешь? - Требую я, мне нужно знать. Так или иначе, это имеет значение. Как возможно, когда-нибудь, я могу найти камень и спасти его от того, чтобы быть потерянной в вечность. Мама молчит.

- Куда ты идешь, чтобы продать его? - Кричу я.

- Это так здорово, - говорит Тамра, роясь в рюкзаке, - можем мы уже поехать? Но оставаться в той, же самой школьной зоне, конечно. О, как насчет сотовых телефонов? Думаю, только у нас двоих нет их...

- Успокойся, Там. Не нагоняй себя. - Мама гладит ее по колену. - Это должно только ослабить часть давления. Мы еще не уходим. Остановка поможет купить для вас, девочки, некоторую одежду. И, возможно, я могу передумать. Останьтесь дома на пару ночей. Я буду скучать по своим девочкам. Возможно, - она смотрит нежно на нас, ее яркие глаза, блестящие с обещанием,- я даже позабочусь о покупки для вас двух автомобилей. Тамара визжит. Летит через сидение, чтобы задушить маму в объятии.

Автомобиль? Семейный драгоценный камень променять на автомобиль? Кусок техники, которая продержится возможно только десяток лет? Вряд ли справедливый обмен. Я смотрю в окна, слишком оскорбленная. Не могу двигаться и разговаривать. Мигая горящими глазами, я вижу, что дворы пролетают. Вся скала и стратегически устроенные валуны. Кактусы, сонный Бугенсвиль, и пустыни мудреца. Плавные ленты высокой температуры танцуют выше отбеливаемого солнцем асфальта.