Хроники Сиалы: Крадущийся в тени. Джанга с тенями. Вьюга теней - Алексей Пехов

Подоспели Трепачи, и их тяжелые склоты внесли свою лепту в избиение армии Первых. Затем орденские маги, тоже решившие урвать себе кусочек славы, взялись за дело, и черная вода Иселины возле самых барж вспучилась и, превратившись в огромную змею-кнут, ударила по берегу, сметя оставшихся в живых в воду. Спустя несколько мгновений все было кончено и дружный победный рев тысяч людей накрыл Маргендскую подкову.

Через неделю после битвы мы оказались в Ранненге. Герцог Габсбарг, прежде чем его армия начала форсировать Иселину, выделил нам в сопровождение сорок всадников. Предосторожность оказалась излишней — за все время пути до южной столицы мы не встретили никакой, даже самой что ни на есть маленькой опасности. Чуть ли не на каждом перекрестке и в каждой не пострадавшей от войны деревушке можно было видеть солдат в бело-малиновых туниках, надетых поверх кольчуг и теплых курток. Бездушные егеря неусыпно следили за порядком и отлавливали тех, кто пытался ловить рыбку в мутной воде, появившейся в нашем славном королевстве после приключившейся войны.

Несколько раз мы натыкались на развешанные вдоль дороги тела. Бездушные на то и были Бездушными, что вешали мародеров, дезертиров, насильников, спекулянтов и прочих злодеев без суда и следствия. Может, это было несколько жестоко, зато вполне эффективно.

Пока добирались до Ранненга, наступила самая настоящая зима. И это несмотря на то, что была середина ноября. Снега навалило много, да и холода стояли такие, что хоть вторую пару перчаток надевай. Думаю, всем понятно, что сидеть в такую погоду на лошади — удовольствие небольшое, так как спустя несколько часов перестаешь чувствовать собственные руки и ноги. По примеру Фонарщика я замотал свою физиономию шарфом, и это хоть как-то оберегало от холодного ветра, так и норовившего плюнуть в лицо. Для себя я решил, что если когда-нибудь еще соберусь путешествовать, то только летом. Лучше уж пусть солнце печет голову и шею, чем холод жжет руки и ноги.

Всадники Габсбарга довели нас до Ранненга и, не задерживаясь даже на день, умчались прочь, догонять Вторую южную армию. Есть же на Сиале безумные люди, которым не терпится по своему собственному желанию вступить в бой!

Если честно, то после летних приключений я не воспылал любовью к Ранненгу. То, что я увидел сейчас, еще больше укрепило меня в убеждении, что в южной жемчужине Валиостра нам делать совершенно нечего.

Город задыхался от наплыва беженцев, которых война согнала с насиженных мест. Отчего-то все решили, что городские стены являются надежной защитой от орков, да и выжить здесь легче, чем в какой-нибудь крестьянской глубинке. Поэтому народу сюда навалило столько, сколько не приснится в страшном сне. Естественно, городская стража перестала впускать через ворота всех желающих, и под стенами города с катастрофической скоростью появлялись палатки, шатры, землянки и все то, что могло сойти за жилье. Вокруг горели костры, на топливо шел не только заметно поредевший ближайший лес, но и все, что под руку попадется. Кругом грязь, да такая, что я начал опасаться, что в Ранненге, несмотря на холода, в самом скором времени вспыхнет какая-нибудь особенно мерзкая зараза. А нам только чумы-медянки для полного счастья и не хватало.

И что теперь, Эграсса? — скептическим голоском осведомилась Кли-кли. — Неужели ты жаждешь остановиться в такой помойке?

— Нет. Попробуем пробраться за городские стены.

— Не выйдет, бороду даю на отсечение! Ничего у нас не выйдет. Там тол пень такая, что и пытаться не стоит. Нам ведь только переночевать надо, да? Может, найдем какой-нибудь трактир за пределами городских стен? Раньше их было много.

— Не уверен, что будут свободные места, Халлас. Но давай попробуем.

Лошади продирались сквозь грязную многолюдную толпу, запрудившую дорогу. Воняло дымом многочисленных костров и отбросами. Кто-то возле ближайшей землянки готовил ужин. Я толком не присматривался, но, кажется, жарили крыс. То и дело взгляд натыкался на стражников. Ребята предпочитали не рисковать и наблюдали за соблюдением закона в составе отрядов, насчитывающих десять, а то и более человек.

Как и предполагал Эграсса, все места в трактирах оказались заняты. Лишь в шестом по счету нам предложили переночевать на конюшне всего за три золотых монеты. Халлас чуть собственную бороду не проглотил, но Эграсса, не раздумывая, заплатил. Сейчас было не до экономии. Такую же сумму пришлось выложить за скудный и жалкий ужин. Счастливчик бродил по конюшне мрачнее тучи и мечтал о том, что бы он сделал с трактирщиком, будь на то его воля. Гном переживал так, словно выложил деньги из собственного кармана, и не мог успокоиться до тех пор, пока все не стали укладываться спать.

Мне снилось, что на мою голову медленно опускается меч. Я пытался вырваться из зыбкого сна, убежать, но ничего не получалось, и смерть была все ближе и ближе. Затем клинок упал, и я проснулся. Как оказалось, это Угорь отчаянно тряс меня за плечо. Вроде еще была глубокая ночь, но уже никто не спал. В скудном свете масляного фонаря Фонарщик и Эграсса поспешно седлали лошадей, Кли-кли и Халлас складывали вещи.

— Гаррет, вставай! — вновь потряс меня Угорь.

— Что случилось? — Я ничего не понимал. — К чему такая спешка?

Щека гарракца дернулась.

— Одинокий Великан пал!

Глава 19

Поле Фей

Это казалось сущим безумием. Продолжение моего кошмара, который вдруг стал явью.

Даже спустя два дня с тех пор, как мы вихрем вылетели из Ранненга и направились в Авендум по Новому тракту, мне да и моим товарищам все еще не верилось, что Одинокий Великан — самая знаменитая и неприступная крепость Северных земель пала. Разрушена. Уничтожена. Стерта с лица земли армией Неназываемого.

Все считали, что, пока Рог Радуги не лишится последних сил, Неназываемый и носа не покажет из-за Игл Стужи. Надеялись, что раньше середины весны нам и думать нечего о колдуне. Кто рискнет ломиться через Безлюдные земли зимой? Это же сущее безумие!

Неназываемый рискнул и нанес страшный удар. Орден прозевал это нападение, все были слишком заняты югом и орками, и армия колдуна без труда добралась до цитадели. Дикие не ожидали нападения, но все же удерживали врага под стенами крепости целых четыре дня. Стояли на смерть до тех пор, пока оставались силы. По стране расползались слухи один другого хуже. Кто-то говорил, что все Дикие погибли. Кто-то, что части воинов удалось оставить крепость и отступить. Одни талдычили, что стены бастиона уничтожил Кронк-а-Мор, другие — что среди Диких были сторонники Неназываемого, которые открыли ему ворота.