В тебе моя жизнь... - Марина Струк

Сергей заглянул в ее глаза, так ярко блестевшие в эту вечернюю пору от невыплаканных сочувствия к судьбе неизвестной ей черкешенки, а может, и к нему самому, притянул ее к себе и крепко-крепко обнял.

— Но есть человек, насчет которого утешаю свою совесть менее всего. Но она все же грызет меня грызнем, — прошептал он, гладя ее волосы. — Это Варвара Васильевна. Она выбрала тот самый путь, что желала для себя с самого начала. Надеюсь, она не ропщет над своей судьбой из-за того. Хотя иногда нет-нет да кольнет уязвленное мужское самолюбие — все-таки Господа она любила более меня, как выходит...

Нет, думала Марина, пряча свое лицо у него на плече, ты ошибаешься. Она любила тебя более Бога, невестой которой предпочла стать в итоге. Более, чем Его, потому и освободила тебя от брачных уз, желая, чтобы наконец-то обрел счастье и семейный покой.

Но Марина никогда не скажет ему об этом, нет. Хватит ему и тех укоров совести, что он испытывает временами из-за своей роли в судьбах других людей. Она видела, как долго стоит в церкви после службы перед иконами, будто прося за тех людей, перед которыми считает себя виноватым.

Марина повернулась и прижалась щекой к шершавой коре березки, подле которой стояла, пытаясь усмирить собственную совесть, что снова вдруг кольнула ее. Ей было жаль ту девочку, что так надеялась на собственное счастье, что так хотела любить и быть любимой. Ей было стыдно перед той, что она ныне так счастлива, так любима, что так поет сердце внутри. Правильно говорится в старой французской поговорке, le malheur des uns fait le bonheur des autres, иначе и быть не может... так уж суждено в жизни — кому горе, а кому радость... Или как говорила Зорчиха — Господь должен что-то отнять прежде, чем что-то даровать.

После шептуньи из Завидово Марине вдруг на ум пришла Агнешка, ее мудрая заботливая нянюшка. всплыли в памяти слова ее — "Коли на Берегиню у березы заветное попросить — сбудется непременно!". Но что Марине просить сегодня (а ведь ныне аккурат серединный день июля) у этого деревца? Разве есть что-то, чего ей не хватает ныне для счастья? Если только попросить здоровья для своих детей и супруга, для близких и родных... И еще одно, быть может.

Среди нескошенной травы на лугу показалась светловолосая взлохмаченная голова, что так же как и Марина недавно, оглядела луг, потом Сергей повернулся в ее сторону, и она поспешила к нему, взмахнув рукой в качестве приветствия. Спустя некоторое время она аккуратно опустилась на покрывало подле него, целуя его легко в губы.

— Хороший был сон? — спросила она шепотом, чтобы не разбудить Илью, по-прежнему сладко посапывающему.

— Неплохой, — улыбнулся Сергей, отводя с ее лица локон, выпавший из узла на затылке. — Где Леночка? Ее не видно на лугу.

— В лес, видимо, ушла с бонной. Ты же знаешь, как важно для нее убедиться, что ее гнездо занято овсянками.

— По-моемому, для нее важна каждая Божья тварь, — усмехнулся Сергей, ласково проводя ладонью по щеке жены. — Даже самая мелкая. Давеча заставила меня идти предельно аккуратно на прогулке, лишь бы не раздавить сапогом муравьев, что ползали по дорожке.

Супруги немного помолчали, наслаждаясь присутствием друг друга и благостью этого дивного летного дня, а потом Сергей вдруг проговорил, поднимая правый уголок рта в добродушной усмешке:

— Все же я был прав, ты колдунья, mon amour! И этим только и могу объяснить то, что я десяток лет назад только бы усмехнулся, коли скажи мне, что самое заветное мое желание будет вот так лежать на покрывале на лугу, целовать эти маленькие босые пяточки младенчика да в глаза эти зеленые смотреть неотрывно. Не отпирайся, ты меня приворожила. Я видел, твое наговоры ныне у берез.

— О, ты раскрыл мою заветную тайну! — рассмеялась тихо Марина, ероша его волосы, слегка дергая на себя эти светлые кудри. — Ныне Берегини день. Моя нянечка верила, что в этот день березы, как ее воплощение, могут исполнить заветные желания людей, коли пошепчешь его им.

— И что ты пожелала?

— А что мне желать? Мне молить надо Господа только о том, чтобы все осталось так как есть ныне, да благодарить его за то, счастье, что в нашей семье. А попросила я у берез здоровья родным своим.

Сергей кивнул задумчиво, соглашаясь с ее словами. Быть может, березы и смогут даровать здравие остальным членам его большого семейства, но вот вернуть молодость Матвею Сергеевичу они уже не могут. Старый князь в последний год сильно сдал, его глаза поддавались старческой слепоте.

— Я уж пожил свое, — улыбаясь, говорил старый князь внуку, когда он сидел в парке и грел свои руки и ноги, измученные ревматизмом под горячими лучами летнего солнца. — Самое главное, я дожил до правнуков своих, наследника твоего в руках держал. Что мне ныне еще ждать? Да и устал я... устал... столько живу, это ж даже представить страшно...

— А еще я загадала..., — продолжила Марина, вырывая мужа из его грустных мыслей, но договорить не успела. Ее прервал громкий визг Леночки, донесший откуда-то издалека до родителей. А потом та так же громко, на одной ноте, закричала: "Papa! Papa!"

Сергей, мгновенно напрягшись, перекатился и одним быстрым движением поднялся на ноги, а после побежал по лугу в сторону леса мимо всполошенных слуг и недоуменно оглядывающегося Матвея Сергеевича, то и дело попадая ногой на неровности, с трудом сохраняя равновесие. Его сердце громко колотилось в груди, с каждым криком дочери, проваливаясь все ниже и ниже в теле, куда-то в живот.

Что, стучало у него в голове, что могло случиться? Она упала? Ушиблась в кровь? Или еще хуже — вдруг ее укусила гадюка или другой гад, который из-за жары последних дней повыползали из своих убежищ и нор?

За ним следовала поодаль Марина, которая задержалась всего на минуту, что передать проснувшегося от этого крика и недовольного таким внезапным пробуждением сына одной из нянек, что тут же подскочила к барыне. Она, подобрав юбки, бежала по лугу в сопровождении лакеев, которые то и дело косились на нее, готовые помочь ей подняться, коли она все же упадет, запутавшись в длинном подоле.

Они сразу же увидели, как из леска на луг выбежала Леночка, что тут же припустилась, не сбавляя скорости к отцу, спешащему в ее сторону. Марина видела, как раскраснелись щеки дочери от бега, как свалилась с головы и так и прыгает за ее спиной шляпка, удерживаемая только лентами на шее. Но так же она заметила по лицу дочери, что та не испуганна и не залита слезами, а значит, эти громкие вопли не имели под собой дурной основы, а потому остановилась, приказала лакеям возвращаться к тенту и пошла сама далее пешком, стараясь выровнять дыхание, сбившееся от волнения и бега.