Змий (СИ) - "MikhailSkr"

— Нам наверх, — в очередной раз смог меня удивить Кощей, а если быть точным — то Морена, планировкой своего жилища в домене. Когда мы оказались у лестнице, вместо того чтобы начать спуск вниз, где было бы логичным предположить нахождение артефакта, отвечающего за управление здешним измерением, что переполнено ба-хионь Хель, мы наоборот стали подниматься по винтовой, широкой лестнице вверх, а спустя несколько пройденных этажей лестница уже вела в башню, и если моя чувствительность меня не обманывает, нам ещё что-то около двух сотен метров взбираться по ступеням наверх. Насколько я смог понять, опираясь на чувствительность местных законов мироздания и констант, по которым существует этот божественный домен, то перемещаться по нему беспрепятственно может только его владелец, для всех остальных любые пространственные техники тут недоступны.

Меньше десятка минут у нас заняла дорога на вершину башни, которые мы проделали в тишине. И идя позади Кощея, мне было очень сложно поверить в то, что известный по легендам и скандинавскому фольклору плут, хитрец и пройдоха Локи ныне окажется столь молчаливой и замкнутой в себе личностью. Я бы никогда и не подумал о том, что подобное влияния на нас Ёрмунгандов (Кощей как оказалось тоже состоит в клубе пожирателей миров) может оказаться ба-хионь Морены.

А ведь я уверен, что как только Чернобог разобрался во влиянии здешнего ба-хионь, генерируемого в этом домене, то он должен был максимально от него закрыться и прекратить поглощения столь негативной для своего эмоционального состояния энергии.

Сам же я, ещё только перед нашим отправлениям во владения Морены, уже пришедший к подобным мыслям и выводам по отношению к здешней экологии, полностью абстрагировал свою суть, закрыв той доступ к окружающему энергофону. Но даже несмотря на эти предосторожности божественная сила Морена каким-то образом умудрялась обойти мои щиты и с каждой новой секундой, которую я провожу в домене Хель, краски мира для меня начинают всё сильнее выцветать, а мое состояние медленно, но верно движется в сторону безразличия ко всему происходящему.

Это просто жесть какая-то! А ведь насколько мне понятна суть Пожирателя Миров, мне должно быть абсолютно по барабану, что поглощать, и это никоим образом не должно влиять на моё мироощущение. Моя утроба способна переварить что угодно! Но как оказалось есть в этом списке исключение и имя ему: Божественная сила аватара концепции Смерти.

Размышляя на эти невесёлые для себя темы, я не заметил, как мы уже оказывается добрались до конечного пункта. Поднявшись на самый верх башни, мы оказались на широкой восьмиугольной площадке, с которой открывался завораживающий и одновременно пугающий вид на местные пейзажи. На неизвестном, но очень удалённом расстоянии, вдоль всей линии горизонта протянулся величественные горы, и даже отсюда был ощутим излучаемый ими холод, ведь они полностью состояли изо льда, того самого, что совсем недавно призывал Северус во время своей дуэли с Люциусом и которым он сковал ему ноги, известный также в мире смертных под названием Лёд Хельхейма.

Дворец Морены был расположен на берегу реки, что была чуть более километра шириной и от которого пролегал один единственный мост, ведущий на противоположный берег, что был практически полностью скрыт серым (пепельного цвета со всполохами голубых огоньков) туманом. Даже просто попытки разглядеть в нём хоть что-то уже оказывали сильное давление на разум, и это у меня — Верховного Бога, главы единственного божественного пантеона и ныне признанного сразу двумя мирозданиями: Магическим миром и Землей. Единственная в нашей троице, кто излучал оптимизм и жизнерадостность от окружающих нас красот, была Иоланта, что с восторгом глядела на противоположный берег, уделяя всё своё внимание ледяным пикам многокилометровых гор и находящейся позади них бесконечной стене, уходящей высоко в небо, что было не разглядеть её конца, состоящей из чистого некроса. И если я мельком глядя на изумруд Кромки, за которой находится истинная концепция смерти, чувствовал тревогу, а чуть задержав на ней свой взор начинал испытывать животный ужас, то Иоланта в буквальном смысле была заворожена и испытывала нескрываемое в эмофоне благоговение. Но возникшую тишину и трепет перед «красотами» Хельхейма разрушил Кощей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ты согласна принять этот домен и стать его правительницей? — безэмоционально, словно треск сухих веток, прозвучали слова Чернобога, что обратился к моему вассалу.

— Да! — И после данного Иолантой ответа, в действие пришли масштабные механизмы здешней реальности, и к Леди Певерелл устремились потоки сил, что несли в себе некрос и ментальную составляющую, которые стали менять суть моего вассала, делая её совершеннее и наделяя божественностью. Её же слабый, неразвитый зачаток девятой оболочки стал стремительно разрастаться и, словно смятый ранее лист бумаги, расправляться и уплотняться. Зрелище было невероятным и невозможным. Безусловно Иоланта уже очень близко подобралась к становлению богини, но всё же ей для достижения этого ранга ещё предстояли сотни лет работы над собой. Вот только для ба-хионь Морены, которой был пронизан весь этот домен, это всё оказалось незначительным пустяком, и стоило ему только коснуться души своего потока, как она начала стремительную эволюция. Сейчас, находясь на вершине башни, я ощутил внимание всего здешнего домена, и даже из изумрудной пламенной стены Кромки оно присутствовало. Домен с одобрением принял новую хозяйку и с ощутимой лаской, он был рад наконец оказаться во власти законного наследника. Кощей ведь был всего лишь и.о. правителя, а Иоланта стала полноценным. Всего минута времени и передо мной стояла уже не просто сильный Архимаг, что в нескольких шагах от звания Высшего Мага, а настоящая богиня, что отныне вторая по мощи после меня в мирозданиях, находящихся под моей властью. Она в мгновение ока стала сильнее любой из моих жён!

— Ну я пошёл. Прощая, Змий, — вывели меня из оцепенения слова Кощея, которого буквально выдернули из этого домена, и я смог лишь ощутить примерное направление, куда его утащило, и было ясно, что захоти я последовать за ним, мне этого не удастся. Он ушёл отсюда чем-то вроде обратного призыва, где силы и координаты конечного пункта назначения были отправлены и заданы с той стороны.

Глава 90: Архангел

Мэнор рода Гонт. Собрание «Вальпургиевых рыцарей»

— Абраксас, а теперь мне хотелось бы услышать от тебя подробности той дуэли, на которой оказался унижен твой наследник, — ровным и ничего не выражающим кроме скуки и безразличия тоном, задал свой вопрос Марволо обратившись к своему рабу. И хоть для Гонта с его нынешними обретёнными силами не составляло никакого труда даже без акцентированного внимания читать Лорда Малфоя, словно открытую книгу, но из-за утраты возможности испытывать большую часть эмоционального спектра, в которую входит любопытство, ему было трудно мотивировать себя к активным действиям в этом отношении. Проще всего для Марволо было задать прямой вопрос и с помощью метки простимулировать Абраксаса для дачи правдивого ответа.

— Люциус никак не ожидал и не предвидел возможности, что наследник Принц, который явно младше него на несколько лет, способен к выполнению чар без применения палочки и всё это невербально, — Сделав недолгую паузу, чуть расслабив галстук Лорд Малфой продолжил.

— Уже после того, как дуэль свершилась, а моему наследнику была оказана целительская помощь, когда здоровью Люциуса больше ничего не угрожало, я провёл несколько часов за омутом памяти, где разбирал пошагово и детально эту короткую и трагичную для сына дуэль. Вывод неутешительный. Даже я не смог бы ничего противопоставить столь стремительному напору и мастерству Северуса Принца, отнесись я к этой дуэли хоть на гран несерьёзно. Да даже будучи готовым, я не уверен, что смог бы дать ему достойный отпор, — Абраксас ещё находясь на руках с раненным сыном, уже в тот момент начал размышлять на тему, как ему лучше всего оправдываться перед господином и самым простым, а главное достоверным вариантом был признан честный анализ происходящего без занижения силы противника и без попыток оправдать слабость своего наследника. Да, это урон «чести», но иного для себя выхода он не видел.