Новый Михаил - Владимир Викторович Бабкин

Техническое оснащение более-менее подтянули, снарядов и патронов накопили, пулеметов все еще остро не хватает, но поставки от союзников идут. Так в этом году из США и Британии поступило двенадцать тысяч пулеметов «Льюис», десять тысяч американских пулеметов «Кольт-Браунинг», да еще и из Франции успели поставить пять тысяч пулеметов системы Шоша и две тысячи системы Гочкиса. Плюс имелись пулеметы системы Максима производства Тульского оружейного завода. Плюс в этом месяце наконец-то заработало производство пулеметов «Мадсен» на заводе Первого русского акционерного общества ружейных и пулемётных заводов в Коврове, и теперь наша армия должна получать по пятнадцать тысяч таких пулеметов в год. И именно их я собирался устанавливать на мотоциклы с колясками, поскольку применение там значительно более габаритного и тяжелого пулемета системы Максима для меня, со всей очевидностью, было баловством. Кроме того, ручные пулеметы требовала кавалерия.

Разумеется, износ пулеметов большой, они имеют свойство ломаться, и войскам постоянно требуются все новые и новые партии оружия даже в мирное время, что уж говорить про войну. Благо в этом году особых боевых действий не велось и в дивизиях, и на складах, успели поднакопить какое-то количество этих смертоносных машинок. В целом армия сейчас имеет около тридцати пяти тысяч пулеметов, причем большая часть из них были именно ручными. Этого, конечно, мало, поскольку войска требуют сто тысяч единиц этого оружия. Но, как говорится, мы работаем над этим. Но в любом случае это лучше, чем было в начале войны, когда русская армия имела пулеметов на порядок меньше.

Более того, Маниковский с Вановским не подвели, и армия все же получит на вооружение автомат Федорова, производство которого таки наладили на Сестрорецком оружейном заводе. Много-мало, но по десять тысяч единиц в месяц с 1 июня начали отгружаться в войска. Думается, что Первой конной армии он окажется не лишним.

Армия перевооружалась, армия менялась, армия становилась реальной грозной силой. Осталось мелочь – чтобы эта армия вообще захотела воевать.

США. НЬЮ-ЙОРК.

24 июня (7 июля) 1917 года

Инженер Маршин, сменивший военную форму на очень приличный цивильный костюм, всматривался в туман, застилавший нью-йоркскую бухту. Вот проплыла мимо громада статуи Свободы, вот проступили сквозь мглу громады небоскребов, причудливо громоздящихся вдоль недалекого уже берега. Судно медленно подходило к причалу, то и дело обмениваясь гудками с невидимыми коллегами.

Плавание прошло нервно. И команда, и пассажиры опасались германских подводных лодок, слухи о которых были главными темами разговоров и в порту, и, естественно, на самом судне. И пусть корабль был американским, но кто мог быть уверенным в том, что это остановит немцев? Да и банальных ошибок нельзя было исключать, все же плавание проходило в зоне активной морской войны и Германия делала все для того, чтобы прервать снабжение Великобритании, для чего топила все суда, какие только могла. Нередко под это дело попадали и транспорты нейтральных стран. Случались даже атаки и на нейтральные суда.

Вот и причал. Лайнер пришвартовался, и пассажиры направились к трапам. Делегацию из России встречал сам посол империи в США гофмейстер Бахметев.

– Рад приветствовать вас в Америке, господа! Вы прямо, как говорится, с корабля на бал!

Руководитель прибывшей делегации насторожился.

– Что-то случилось, Георгий Петрович?

Бахметев кивнул.

– Случилось, Силуан Фемистоклович, случилось. Только что Конгресс, в ответ на запрос президента Вильсона, проголосовал за вступление США в войну на стороне Антанты.

Балдин снял шляпу и перекрестился.

– Слава тебе, Господи!

Глава XV

Император мира

МОСКВА. 25 июня (8 июля) 1917 года

Представительский «Руссо-Балт» в сопровождении автомобиля охраны выехал из ворот Министерства информации и покатил по Тверской. В который раз Борис Алексеевич поймал себя на том, что в нахождении учреждения в таком респектабельном месте, каким было пересечение Тверской и Бульварного кольца, есть и свои минусы. В частности, ввиду постоянной необходимости продираться сквозь переполненные транспортом улицы, а в этом не было и не могло быть ничего хорошего. Не перекрывать же движение всякий раз, когда едет какой-нибудь министр? Тем более что даже сам государь император старается не злоупотреблять этим, избегая появляться в Кремле без особой на то необходимости. Но, с другой стороны, с минусами нужно было мириться хотя бы по той причине, что не было более короткого пути к Петровскому путевому дворцу, располагавшемуся как раз на выезде из столицы, на Петроградском шоссе, прямо вытекавшем за Камер-Коллежским валом из Тверской-Ямской. Так что ничего тут не попишешь…

А писать господину Суворину приходилось много, в том числе и в последние дни. К сожалению, министерские обязанности далеко не всегда приятны, и рутина засасывает, но все же и Борису Алексеевичу удавалось иногда, что называется, тряхнуть стариной, тем более что часто именно его острое перо и меткое слово становились основой новой информационной кампании. И нередко – кампании довольно успешной.

Буквально сегодня утром глава Министерства информации разбирал аналитический доклад о состоянии духа и моральной составляющей в действующей армии. И доклад этот вселял определенный оптимизм, поскольку моменты, которые были определены в качестве ключевых, действительно большей частью нашли отклик в сердцах и душах сидящих в окопах солдат. Были найдены верные посылы, которые были понятны и востребованы в основной массе окопников. Как, впрочем, и в крестьянской армии в целом.

Во-первых, в войсках были проведены выборы и были направлены делегаты на Съезд аграриев России, который и должен был определить основы будущей земельной реформы и государственной политики в области сельского хозяйства в целом. Тема вызывала живейший интерес и широко освещалась в прессе. А уж возможность добиться особых привилегий для фронтовиков и в целом военных виделась солдатским собраниям особенно привлекательной, а значит, и особо важной. Нужно ли говорить, что значительное увеличение личной доли за участие в наступлении была должным образом в газетах замечено и обсуждено в войсках?

Во-вторых, вот уже несколько недель основным посылом информационной работы были многочисленные цитаты идеологов и высших руководителей Германии. Lebensraum стал основой пропагандистской кампании – немцы придут и все