История Рима от основания Города - Тит Ливий

8. (1) После того как все было сказано за и против закона32, на следующий день еще больше женщин, чем прежде, высыпали на улицы Города; (2) всей толпой кинулись они к дому Брутов, которые препятствовали принятию предложения других трибунов, и до тех пор их упрашивали, пока не вынудили отказаться от их намерений. (3) Тогда стало ясно, что Оппиев закон будет отменен голосованием во всех трибах; так оно и случилось спустя двадцать лет после его принятия.

(4) А после того как отменили Оппиев закон, консул Марк Порций тотчас отправился с двадцатью пятью кораблями, из которых пять снарядили союзники, в гавань Луны33. (5) Туда же велел он собраться войскам и разослал по всему побережью приказ дать корабли, а когда они прибыли, вышел из Луны и велел всем следовать за ним в гавань Пирены, откуда он двинется на врага со всем флотом. (6) Проплыв вдоль гористых берегов Лигурии и оставив позади Галльский залив, все собрались в назначенный день. Оттуда направились к Роде и выбили из этой крепости испанский гарнизон, что находился там. (7) От Роды поплыли дальше в Эмпории при попутном ветре. Там консул приказал сойти на сушу всем войскам, кроме моряков, набранных по союзным городам.

9. (1) Уже тогда Эмпории представляли собой два города, разделенных стеной. В одном жили греки, переселившиеся из Фокеи, как и массилийцы, в другом – испанцы. (2) Греческий город выдавался в море и был окружен стеной протяженностью менее четырехсот шагов; испанский же город, более отдаленный от моря, окружала сплошная стена длиною в три мили. (3) Римские колонисты (третий род жителей Эмпории) поселены здесь были божественным Цезарем после его победы над сыновьями Помпея34. Ныне все они слились в единое целое, после того как все жители того города, сначала испанцы, а потом и греки, получили права римских граждан35. (4) А в те времена можно было подивиться, как обеспечивали свою безопасность те, кто был открыт с одной стороны морю, а с другой – испанцам, племени свирепому и воинственному. Охраняло их то, что обычно составляет защиту слабых – строжайшая бдительность, поддерживаемая страхом в окружении более сильных. (5) Часть стены, обращенная к полям, была очень хорошо укреплена, и в ней были только одни ворота, которые всегда охранял кто-либо из должностных лиц. (6) Каждую ночь треть граждан проводила на стенах; дозор и обходы делали не просто по обычаю или потому, что так полагалось, а с таким тщанием, как если бы враг стоял у ворот. (7) Ни одного испанца в городе не принимали, и сами жители не выходили за стены без важного на то повода. (8) Со стороны моря, однако, все выходы были открыты. Через ворота, которые вели в испанский город, греки ходили только сразу по многу человек, и это обычно была та треть граждан, что несли стражу на стенах прошлой ночью. (9) Ходили же они туда потому, что испанцы, мало сведущие в мореплавании, и с охотой покупали привозимое на чужих кораблях, и рады были продавать плоды своих полей. Ради этой взаимной выгоды испанцы и открыли грекам вход в свой город. (10) Греки и оттого еще не слишком опасались, что жили как бы под сенью дружбы с римлянами. Дружбу эту они хранили столь же истово, как и превосходившие их могуществом массилийцы. И в тот раз греки приняли консула и его войско со всем гостеприимством и радушием. (11) Катон пробыл у них несколько дней, пока разузнал, где находится противник и сколько у него войска. Не желая терять время в бездействии, он использовал его для обучения солдат. (12) Стояло как раз то время года, когда испанцы собирают зерно в риги; Катон запретил подрядчикам закупать хлеб для войска и отослал их обратно в Рим, сказавши: «Война сама себя кормит». (13) Выступив из Эмпории, опустошает он вражеские поля, жжет урожай, все вокруг преисполняет ужасом и обращает в бегство.

10. (1) В это же время Марк Гельвий36 уходил из Дальней Испании с войском в шесть тысяч человек, что дал ему для охраны претор Аппий Клавдий. Возле Илитургиса37 на Гельвия набросились кельтиберы, и войско у них было огромное. (2) Валерий Анциат пишет, что было их двадцать тысяч; из них двенадцать тысяч перебили, взяли Илитургис и всех взрослых мужского пола поубивали. (3) Потом Гельвий прибыл в лагерь Катона, и так как та область была уже вся очищена от врагов, он отослал свои войска обратно в Дальнюю Испанию, сам же отправился в Рим и вступил в город с овацией за подвиги, столь счастливо им свершенные. (4) Гельвий внес в казну четырнадцать тысяч семьсот тридцать два фунта сырого серебра, чеканной монеты семнадцать тысяч двадцать три денария и сто девятнадцать тысяч четыреста тридцать девять оскских38 серебряных монет. (5) Но в триумфе сенат ему отказал из-за того, что воевал он под чужими ауспициями39 и в провинции другого военачальника. В Рим же он возвратился с опозданием на два года, ибо, передав провинцию своему преемнику Квинту Минуцию40, оставался в том краю еще и весь следующий год из-за долгой и тяжкой болезни. (6) Поэтому и вышло так, что овация его произошла лишь за два месяца до триумфа его преемника Квинта Минуция, (7) который также внес в государственную казну тридцать четыре тысячи восемьсот фунтов серебра, семьдесят три тысячи денариев чеканного серебра и оскского серебра двести семьдесят восемь тысяч монет.

11. (1) В Испании тем временем консул стоял лагерем неподалеку от Эмпорий. (2) В лагерь явились три посла от Билистага, царька илергетов41, один из них был его сыном; они стали жаловаться, что их крепости осаждены, и говорили, что вся надежда у них на римлян, а без их помощи невозможно-де им выстоять, (3) и сказали, что им хватит трех тысяч человек и противник всенепременно отступит, увидевши такое им подкрепление. Консул отвечал, что горько ему узнать, в какой опасности Билистаг, и слышать сетования послов его; (4) но сам он стоит перед многочисленным вражеским войском и со дня на день ожидает битвы, а потому никак не может делить силы свои и тем их ослабить. (5) При таких словах консула послы бросились к ногам его и заклинали, рыдая, не оставить их в крайней опасности, в каковой пребывают. К кому идти им просить помощи, если римляне отказывают. (6) Нет у них других союзников и нет никакой надежды нигде на земле. (7) Они могли бы спастись, если бы захотели нарушить верность союзу с римлянами, и вступили бы в сговор с другими племенами. Но и самые страшные угрозы не поколебали их, ибо надеялись они, что римляне помогут им и поддержат. (8) И вот нет у них поддержки, консул отказывается помочь; богов и людей призывают они в свидетели, что против воли своей, дабы избежать участи, постигшей сагунтинцев, придется им изменить Риму, ибо если уж суждено им погибнуть, так лучше не в одиночку, а вместе с другими народами и племенами Испании.

12. (1) В тот день консул отослал их от себя без ответа; но ночью стали его одолевать сомнения. (2) Бросить на произвол судьбы союзников он не хотел, а ослабить свою армию не решался, ибо тогда пришлось бы отсрочить сражение или начать его с риском проиграть. (3) Наконец решил он ни в коем случае не уменьшать войско, чтобы не было над ним угрозы уронить честь римского оружия, а союзникам вместо помощи подать надежду, (4) ибо знал, как часто, а на войне особенно, видимость имеет такую же силу, что и самое действие; кто поверил, что помощь будет, все равно что получил ее и тем сохранил в душе надежду, веру в победу и отвагу. (5) На другой день консул ответил послам, что хоть и опасается, уступив союзникам часть своего войска, ослабить его, все же больше заботит его опасность, нависшая над ними, чем над ним самим. (6) И приказал объявить, чтобы треть солдат из каждой когорты спешно готовила пищу, какую обычно берут с собою на корабли, а кораблям быть готовыми на третий день. (7) Двух послов консул отправил рассказать об этих приготовлениях Билистагу и илергетам, сына же царька ласковым обращением и подарками задержал при себе. (8) Послы отправились лишь после того, как сами увидели, что солдаты погрузились на суда; и принесши эту весть за достоверную, не только убедили своих, но и среди противников широко разошелся слух, что римские подкрепления приближаются.

13. (1) Показавши сделанное послам, консул приказал воротить солдат на сушу. (2) Приближалось время года, удобное для военных действий, и он разбил лагерь, годный и для зимовки, в трех милях от Эмпорий. Отсюда консул выводил солдат грабить вражеские поля то в одну сторону, то в другую, в лагере же оставлял каждый раз небольшую охрану. (3) Они выступали перед рассветом, чтобы успеть уйти как можно дальше от лагеря и застать врага врасплох. То было наукой новым солдатам, да и пленных они захватывали немало, так что по прошествии времени испанцы вовсе уж перестали выходить за крепостные стены. (4) Так консул узнал, чего стоят его солдаты и чего ждать от противника, и только тогда приказал он созвать трибунов, префектов42, всех конников и центурионов и сказал так: (5) «Настало время, которого вы ждали, теперь вы можете показать свою доблесть. До сего дня вы не столько воевали как солдаты, сколько грабили, (6) но вот пришла пора помериться силами с врагом и в настоящем сражении; теперь сможете вы не опустошать поля, а и захватывать богатства городов. (7) В те времена, когда в Испании стояли войска карфагенян во главе с их военачальниками, а у римлян здесь вовсе не было войска, отцы наши сумели все же настоять, что границей римских владений станет река Ибер43. (8) Сейчас в Испании два наших претора, консул и три войска, о карфагенянах в этих провинциях уже почти десять лет и слуху нет, мы же утратили власть даже и по сю сторону Ибера. (9) Вам предстоит вернуть ее оружием и доблестью вашей, вновь надеть ярмо, которое сбросили было с себя здешние племена, хоть и не воевали против нас как положено, а лишь поднимали при случае бунты да мятежи». (10) Такими словами возбудил он до крайности боевой дух воинов и сказал, что тою же ночью поведет их на вражеский лагерь, а пока пусть позаботятся они о нуждах телесных.