Знающий не говорит. Тетралогия - Людмила Астахова

– Как думаешь, отобьет? – лениво полюбопытствовал эльф.

– Не отобьет, так мы поможем, – отозвался Пард.

– Да уж! Ты поможешь. Ты бы себя со стороны видел!

– А чего со мной не так?

Оньгъе, столь решительно произведенный совсем недавно в маргарцы, осторожно потрогал свое лицо.

– Больно!

– Еще бы…

Тем временем Кен успел дать в ухо второму из ловцов и сам отхватил по плечам от хозяйского сына свежевыдранным из забора дрыном. После вечерней встречи с городскими стражниками и ночи, проведенной на гнилой соломе в ожидании возможной экзекуции, пускать в ход меч Кен не решался. А зря. Потому что, когда Альс пришел на помощь своему юному другу, то обнаженный клинок в его руке подействовал на конокрадов самым радикальным образом. Аж пятки засверкали. Ириен попросил Парда найти седла, а сам отправился на поиски мерина, прихватив с собой ветландца.

– Запомни, юноша, – излагал между делом эльф, целеустремленно двигаясь вдоль дворов и заглядывая в каждый. – Обыватель в естестве своем жаден, жесток и труслив. Жадность порождает жестокость, едва только появляется возможность поживиться за счет более слабого. Но стоит лавочнику столкнуться с маломальским отпором, как его жестокость оборачивается откровенной трусостью. Поэтому не смущайся пользоваться правом сильного. Тебе от них не требуется уважения, его не будет никогда. Лишь бы поперек дороги не стояли.

Иногда от рассуждений Альса ветландца коробило, до такой степени они шли вразрез с любыми понятиями о воинской чести. Сам эльф называл подобное явление мудреным ученым словом «здоровый цинизм». По мнению Парда, у Ириена Альса этот самый «цинизм» был ну очень уж здоровый, здоровее не бывает.

– И никогда не обольщайся относительно безобидности обывателя. Он безопасен, пока боится. Стоит тебе свалиться ему под ноги, никто и не вспомнит о твоих подвигах и благородных поступках. Разденут догола, оберут до нитки и в лучшем случае не забьют насмерть, а просто бросят в канаву помирать.

– Прямо целая теория… – проворчал Кен.

– Вот именно! – обрадовался внезапно эльф. – Сейчас мы ее и проверим на верность. Видишь сарай?

В глубине двора, куда они заглядывали через забор, действительно стоял сарай.

– Там наш Каравайчик.

– Точно?

– Поверь, – усмехнулся Альс и смело двинулся внутрь, выбив калитку плечом.

А дальше Кенарду довелось увидеть эльфову теорию в действии. Под заливистый лай цепного пса на порог дома выскочил хозяин, плешивый щекастый дядька с увесистой дубинкой и однозначным намерением переломать ноги пришельцу. Его матерный монолог прервался на полуслове при виде незваного гостя. Вернее сказать, при виде оружия.

– К вам, мил человек, наш мерин приблудился, – приторно улыбнулся Альс. – Я за лошадкой пришел.

– Дык… – Плешивый растерянно переводил взгляд с одного вооруженного мужчины на другого и не решался вступить в спор.

За его спиной топтались два молодых парня.

– Знаю, знаю, случайно вышло.

Эльф вывел из сарая невредимого Каравайчика, держа под мышкой седло.

– Это наше седло, – вяло проворчал незадачливый вор.

– Ну, подумаешь, седло. Жизнь, она ж дороже седла. Верно? – подмигнул ему эльф, проходя мимо. – В следующий раз не покушайся на чужое добро, мил человек. Прибытка никакого, одни только убытки получаются. По итогу. Понял?

Злобный взгляд и тяжелое трусливое молчание стали ожидаемым ответом.

– И заметь, Кенард, если бы мы сейчас надавали всему семейству по шеям, поимели его дочерей и подпалили дом, то ничего бы нам сей грозный конокрад не сделал. Стоял бы в стороне и сопли глотал. Вот свести под шумок чужую лошадь – это можно и даже нужно. А вступиться за родных и подставить свою голову под удар – кишка тонка.

– И почему мы ничего… такого не сделали? – поинтересовался Кен хмуро.

– Потому, что нам с тобой не нужны ни ихние дочери, ни страдания. Нам нужен мерин, чтобы ехать дальше. Но всегда найдутся те, кому понадобятся и дочки, и слезы, – ответил Альс.

Выходил какой-то замкнутый круг.

Пард поджидал на выезде из Репта. Он лежал под кустом, облокотившись на седло, а рядом паслась Руда.

– А как же Онита?

– А что с ней?

– Мы не будем ее искать?

Эльф расхохотался. Совершенно беззлобно, что случалось на памяти Кенарда чуть ли не впервые.

Он сунул пальцы в рот и заливисто свистнул, потом еще раз, и еще. После третьего свиста из леса выбежала с радостно задранным хвостом живая и невредимая Онита.

– Она – умная девочка. Вот только рук у нее нет, чтоб прихватить с собой свое же седло, – сказал Альс ласково, когда кобыла ткнулась носом в его щеку, поясняя необходимость недавно добытого трофея.

– Эк ты ее выдрессировал! – оценил эльфью хитрость Пард.

– Я не настолько богат, чтобы каждый раз покупать новую лошадь.

Альс, как всегда, преуменьшал свою привязанность к пятнистой кобыле. Он мог сам не поесть, но обязательно досыта кормил Ониту и, прежде чем свалиться от усталости, всегда находил и силы, и время, чтобы почистить ее шкуру и копыта. С людьми Альс, разумеется, не церемонился.

– Хватит валяться, маргарская морда! – проорал уже со спины Ониты эльф, подгоняя своих спутников. – Мы и так задержались.

– Тебе в этом Канегоре точно медом намазано, – недовольно пробурчал Пард.

Случайная драка не слишком радикально изменила планы Ириена. Во всяком случае, ему так показалось. Подумаешь, вместо того чтобы пробыть в Репте еще денек-другой, они поехали дальше. Пусть все трое чуть менее отдохнувшие, чуть более помятые, а местами и побитые. Мелкие неприятности – спутники любого путешествия. Теплый весенний дождик не в счет. Ведь одно удовольствие подставить лицо под частые капельки, прикрыть глаза и, отдавшись мерному ритму лошадиных шагов, ни о чем не думать. Ни о предстоящей встрече в Канегоре, ни о терзающих душу сомнениях, ни о дурных предчувствиях, ни о друзьях, ни о врагах. Раскинуть в стороны руки и ловить губами крошечные капельки… Дать духу воспарить, а телу расслабиться.

– Чего это он? – тихонько шепнул Кенард, оглядываясь на отставшего эльфа.

– А! Это… бывает, вьюнош, бывает, – вздохнул оньгъе. – Догонит, никуда не денется.

Объяснить двадцатилетнему человеку, что однажды наступает время, когда каждая весна и каждый дождь приобретают невиданную ценность, очень и очень сложно. Поэтому Пард и не стал пытаться. Сам понял не так давно. А когда-то…