Сайберия - Владимир Сергеевич Василенко

Поэтому, увидев во дворе чёрный «Даймлер» Путилина, я даже нахмурился. Чего это он с утра пораньше?

Спустившись на первый этаж, я встретил статского советника на крыльце. Тот, несмотря на ранний час, выглядел несколько помятым и усталым, будто не ложился всю ночь. Скорее всего, так и было.

— Доброе утро, Аркадий Францевич! Давненько вы не появлялись.

— Ох, Богдан… Только сейчас хоть немного разгрёб дела. И выкроил себе полдня на то, чтобы отоспаться и помыться. В три часа пополудни снова еду на большое совещание к Горчакову. Кстати, и тебе там тоже не мешало бы быть. Познакомишься, наконец, с новым губернатором.

— Это ещё зачем?

Путилин с усмешкой потрепал меня по плечу.

— Ах, да, мы же с тобой ещё не обсудили самого главного… Хорошо, выкрою четверть часа в ущерб сну. И не откажусь выпить чего-нибудь горячего…

Несколько минут спустя мы уже сидели в его кабинете на первом этаже и разливали душистый травяной чай по стаканам с бронзовыми подстаканниками.

— С чего начать-то… — пробормотал Путилин, осторожно отхлебывая из своего. — Главное, что весь наш план сработал. Романов проехался по Вяземскому катком. Тот давно нарывался, а мы подкинули отличный повод снять его с поста. Свидетельских показаний для Трибунала более чем достаточно. Правда, меня немного беспокоит Белла…

— Ну и зря. По-моему, показания против Вяземского — её единственный шанс заслужить хоть какое-то снисхождение на суде.

— Будем надеяться. Впрочем, теперь это вообще не наша забота. Пусть Трибунал ими занимается. У нас здесь свои задачи.

— Кстати, какие? Романов обмолвился, что наделит вас чрезвычайными полномочиями…

— Так и есть. Со вчерашнего дня я возглавляю Особый Императорский Экспедиционный Корпус Священной Дружины. Который, собственно, со вчерашнего дня и учреждён отдельным указом. Ну, а ты, кстати, мой заместитель. Но это пока неофициально. Всё руки не дойдут накарябать соответствующий приказ.

— Особый экспедиционный корпус…

— Да. Название вполне себе говорящее. Как ты понимаешь, государь вполне серьёзно отнёсся к нашему рапорту о событиях в Самуси. И распорядился готовить крупную военную экспедицию к Оку Зимы. Возглавим её мы с тобой. Ты — вообще ключевая фигура в этом походе. Твои силы, как нефилима, беспрецедентны. И где, как не на этом направлении их использовать?

— Ну да, — невесело усмехнулся я. — Подальше от остальных власть предержащих.

Путилин чуть прищурился, испытующе взглянув на меня.

— Не без этого, Богдан. Не без этого. Между нами говоря, теперь, когда тайна твоего Дара стала известна императору, дорога на запад тебе заказана. Ты — слишком грозное оружие. И потому тебя хотят направить туда, где ты принесёшь больше пользы Отечеству.

— Не надо высокопарных речей, мы же не на публике.

— Да я вполне серьёзно, Богдан. Если эти варман тууры хотя бы вполовину так опасны и могущественны, как рассказывает твоя мать…

Я вздохнул.

— Да уж… После Самуси мне вообще события последних недель кажутся какой-то мелкой вознёй. Вся эта грызня со Стаей, расследование заговора против императора, интриги Вяземского… Перед той угрозой, что скрывается там, в тайге, всё это кажется таким… несущественным. Но что самое страшное — люди ведь до сих пор ни о чём не подозревают.

— А так всегда. Обычное дело для Священной Дружины. Люди понятия не имеют, какие ужасы порой скрываются прямо у них под носом. Но для того мы и нужны. Мы — Катехон. Последнее препятствие, не дающее наступить концу света. И, похоже, что настало время готовиться к решающей битве.

— И когда выступаем?

— Ну, давай хоть чай-то допьём? — подмигнул Путилин.

— А если серьёзно? Сколько Романов дал на подготовку?

— До весны. Экспедиции в Сайберию обычно снаряжают, когда холода хоть немного спадут. Так что у нас полгода. Может, чуть больше. Но расслабляться не стоит. За это время нужно успеть кучу всего заготовить. В деньгах мы почти не ограничены. Но главное — это собрать подходящих людей. Сам понимаешь, абы кого в корпус вербовать нет смысла. Нужны будут только самые крепкие, выносливые, умеющие выживать в тайге. В идеале — ещё и Одарённые. Кстати, как там Демьян? К нему у меня отдельный разговор.

— Насчёт чего?

— Помнишь, как мы спорили о Стае? Так вот, Романов готов пойти на уступки и заключить договор с волками. С теми, кто вольётся в наш корпус и поучаствует в экспедиции. Для Стаи это возможность заработать себе новую репутацию. Так сказать, смыть кровью прошлые грехи…

— Хм… Ну, если вам удастся убедить в этом Демьяна — то удачи.

— Тут я рассчитываю и на твою помощь. Сам понимаешь, волки — очень хорошие кандидаты для такого задания. Привлечь их на нашу сторону — сам бог велел.

— Пожалуй…

Путилин встал из-за стола и основательно, до хруста, потянулся.

— Уф, ну всё. Теперь точно — спать! Ну, а ты, Богдан, готовься. Кстати, как там остальные? Как Рада?

— Уже гораздо лучше, спасибо.

При упоминании Рады на сердце сразу потеплело, и я не удержался от улыбки.

— Я рад, — Путилин хлопнул меня по плечу. — Вообще, я диву даюсь, какой путь ты успел пройти, Богдан. Мелкая возня, говоришь? За какие-то пару месяцев ты из никому не известного байстрюка, пробравшегося в Томск зайцем в грузовом вагоне, дорос до настоящей городской легенды. Теперь ты уже официально — князь Василевский. Фамильное достояние вернул. За смерть отца поквитался. Заговор против императора раскрыл. А уж скольких чудовищ победил — и не счесть. И вдобавок ещё и какую девицу-то отхватил, а? Я, кстати, с самого начала видел, что между вами что-то должно проклюнуться.

— Да все, похоже, видели, — буркнул я. — Кроме нас самих.

— А это часто бывает в вашем возрасте. Порой не видите того, что у вас под самым носом. И не цените того, что имеете. Так вот — цени. Всё, наконец-то, закончилось. Самое время насладиться плодами победы.

Он от души хлопнул меня по плечу и вышел из кабинета. Я же немного задержался и, подойдя к окну, выглянул на улицу, любуясь одетым в иней садом. Заметив на соседнем подоконнике какую-то забытую статским советником безделушку, подтянул её к себе силой мысли. Это оказалась небольшая костяная фигурка, что-то вроде брелка. Она зависла в воздухе на уровне моей груди, и я задумчиво повертел её, не касаясь пальцами.

Пожалуй,