Трое из Леса. Вторая трилогия - Юрий Никитин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рука Иваша поднялась сама по себе, он пощупал горло, увидел направленные на него взгляды, отдернул пальцы, вскрикнул тонким злым голосом:
– Но… если он этого не сделал, то либо страшится, либо…
Он запнулся, Мрак видел, что даже ему трудно вымолвить какую-то дурость, но Иваш собрался с духом и сказал:
– Либо он этого не смог бы!
Жрец сказал язвительно:
– Да-да, мы понимаем, что вы успели бы вскочить, едва он приблизился бы. И тогда ему, конечно же, пришлось бы плохо.
Иваш приосанился, сказал с вызовом:
– Именно это я и хотел сказать!
– Да, конечно… Он так устрашился вас, что вместо вашего горла с грохотом вогнал нож почти по рукоять в карту, где лезвие пропороло стольный город Куябу. Но вы не проснулись… Ладно, оставим это. Я хочу сказать, что в данный момент нам ни в коем случае нельзя задевать Барбуссию. Может быть, когда-нибудь потом, но не сейчас… Это предостережение, но оно очень… я бы сказал, от человека злого и решительного. Он не стал писать письма, не шлет послов. Он оставил знак воина! Кинжал, который носят в Барбусе.
Иваш сказал с вызовом:
– Вы хотите сказать, что наша охрана не в состоянии нас защитить?
Жрец ответил с поклоном:
– Я не сомневаюсь, что вы отважны… Ваше Высочество. Что ж, рискните. Я сам не прочь, чтобы Куявия прибрала Барбуссию к рукам. Пока ее не прибрала Артания. Я только боюсь, что ваша гибель окажется… бесцельной. В следующий раз нож воткнется вам в горло, а войска вместо победного марша… отступят.
Иваш снова потрогал горло, слегка побледнел, но, видя устремленные на него взгляды, сказал с усилием:
– Мы не должны страшиться какого-то… какого-то!
Мрак отступил, пока ничего интересного, повернулся и в полной темноте, проклиная слепоту и глухоту людей, да еще и отсутствие обоняния, потащился обратно.
Кузя спала, подложив под пухлую щеку розовую ладошку. Мрак грустно полюбовался единственным существом, что любит его, наклонился, хотел поцеловать в лоб, но устрашился, что испугает ребенка. Кузя во сне что-то пробормотала. Мрак прислушался, слов не разобрать, сказал тихо:
– Кузнечик… Кузнечик, это я, Мрак!..
Кузя плямкнула губами, снова улыбнулась, веки дрогнули, но глаза остались закрытыми.
– Кузнечик, – повторил Мрак. – Проснись, мне нужна твоя помощь.
Кузя снова подвигала надутыми детскими губами, веки затрепетали, с трудом поднялись. Затуманенные глаза сразу отыскали Мрака.
– Как хорошо, – сказала она сонным голосом, – как только захочу тебя увидеть, так ты мне сразу снишься… Только вчера долго не приходил… Почему?
Мрак сказал тихо:
– Кузнечик, ты уже проснулась.
Кузя посмотрела направо, посмотрела налево, двигалась она медленно, потом глаза ее широко раскрылись, она счастливо взвизгнула и… в следующее мгновение оказалась на коленях у Мрака, обняла, прижалась всем крохотным трепещущим тельцем.
– Мрак, это я – Кузя!
– Да, – прошептал Мрак ей прямо в ухо, – ты мой Кузнечик…
– А ты мой Мрак, – заявила она. – Ты не забыл, что я на тебе женюсь?.. Ты меня жди, Мрак!.. Я буду очень стараться поскорее вырасти. И вообще… Если они хотят меня выдать замуж за какого-то Громланда, то почему не поженят на тебе?
Мрак осторожно опустил ее на пол.
– Кузя, ты посмотри на меня.
Кузя попыталась броситься ему на шею, но он удержал ее на расстоянии вытянутой руки.
– Мрак!
– Я рябой, – сказал он с грустью, – у меня острые зубы… Я не красив, как, к примеру, Иваш… Вообще-то я еще та зверюка! На меня смотреть страшно.
У Кузи слезы брызнули из глаз. Она возразила с недетским возмущением:
– Дурак, ты что понимаешь? Ты… прекрасен!
– Ну уж…
– Как они не понимают… Как они все не видят? Ты прекрасен. Глазам больно, как ты блистаешь… Как это можно не видеть, я не понимаю!
Она заламывала тонкие детские руки. В заплаканных глазах было отчаяние.
– Да и я что-то не вижу, – сказал Мрак с неловкостью, – ни прекрасности, ни блеска…
– Мрак, как ты можешь? Мрак, забери меня отсюда. Давай просто уйдем. Будем где-нибудь жить… хоть в пещерах. Я буду тебе готовить. Стирать научусь. Даже стану чесать тебе шерсть, искать блох и выбирать колючки! Даже в пещере жить можно. Ты поймаешь зайца, я его буду жарить на костре… Я научусь!
Глаза ее счастливо заблестели. Ее маленькая светлая душа уже порхала далеко отсюда, заботилась о нем, Мраке, и в этом была ее радость, ее счастье.
– Об этом поговорим после, – сказал Мрак с усилием, – а сейчас мы должны…
Стражи у двери малого тронного зала насторожились, когда появилась Кузя в сопровождении огромного мужчины. Он был в легкой рубашке с закатанными по плечи рукавами. На груди расстегнуто, и страшно смотреть как на могучие бицепсы, так и на звериную шерсть на груди. Но дорогой работы пояс отделан золотым шитьем, там блещут драгоценные каменья, справа висят ножны из шкуры дивного зверя, рукоять кинжала украшена рубинами.
Да и портки, как сразу определили стражи, стоят целое состояние, а уж таким сапогам так и вовсе цены нет, только тцарам носить впору. Мужчина двигался на них с надменным видом, стражи колебались, один хотел было уже закричать старшего офицера, но Кузя сказала повелительно своим детским голоском:
– Это Мрак!.. Вы что, ничего о нем не слышали?
Копья едва не выпали из рук стражей. Один поспешно ухватился за ручку двери:
– Вам открыть… или как?
– Или как, – ответил Мрак.
Он пнул в створки, те с грохотом распахнулись. Открылась просторная и очень богатая комната, все пятеро за большим столом, все жрецы и Светлана с Ивашем вздрогнули и уставились на него испуганными глазами.
Мрак помахал им рукой, Кузя счастливо улыбалась и висла у него на другой руке. Мрак подошел к столу и, придвинув ногой кресло, сел. Он уже держал в памяти лица этих людей, кто где сидит, чем пахнет, и сейчас смотрел только на Светлану.
Светлана всматривалась в его лицо жадно, неверяще.
– Мрак, – выдохнула она. – Ты всегда так неожиданно появлялся и пропадал!.. И сейчас… Как ты проник во дворец?.. Хотя о чем это я спрашиваю?.. Макитр, сядьте, пожалуйста!.. Это Мрак, никакой охраны вызывать не надо. Если я кому и доверяю безраздельно, так это Мраку.
Мрак кивнул:
– Спасибо на добром слове. Просто заглянул проведать Кузю.
– Почему только Кузю? – упрекнула Светлана. – Разве я не друг… Ох, прости!.. Это уже потом я слышала много раз песни… Да, Мрак, о тебе поют больше, чем о славном Кенгше Истребителе Драконов, чем о властелине Молний Идаракке…
Главный
