Сборник "Круг Земель" - Александр Зорич

– Значит тебя достал этот вонючий маскарад?

– Можно и так сказать, – подтвердил Кальт.

– Знаешь, Кальт…мне он тоже надоел, – буркнул Лоскир и извлек из ножен кинжал.

Кальт, стараясь сохранять невозмутимость, уткнулся в свою тарелку, решив предоставить Тэна окс Мату самому себе. «Может, ему кинжал нужен чтобы пирог с зайчатиной разделать или чтобы подберезовики в супе разболтать…»

Расправившись с порцией перченой кураги, Кальт, однако, не удержался от того, чтобы бросить на своего визави косой взгляд.

«Но что это он делает, Хуммер его раздери?».

Лоскир плевать хотел на пироги с зайчатиной – у него были совсем не гастрономические заботы.

Три не очень аккуратных надреза – мимо правого уха вдоль скулы, мимо левого и под подбородком. Кровь? Ничего, кровь – это ненадолго, хушаки не боятся ни крови, ни боли. Далее – заклинания. Очень простые. Такие же простые, как и сам этот трюк.

«Жаль только, что Кальт не смотрит.»

Но Кальт смотрел. Его глаза теперь были величиной с две зрелых сливы. И хотя Кальт понавидался всякого на своем веку, он никогда не видел, чтобы человек резал собственное лицо с невозмутимейшим выражением этого же самого лица!

Когда заклинания были произнесены, Лоскир хладнокровно подцепил кожу у правого надреза пальцем и рванул ее вперед.

И… к вящему удивлению Кальта, он оторвал свое собственное лицо вместе с носом, скулами, бровями и двухдневной щетиной.

А оторвавши его, он хладнокровно положил его на пустующую тарелку.

Но самое удивительное было в том, что после этой странной манипуляции у него остались и глаза, и брови и все остальное.

– Пацан, так я и думал, пацан! – прошептал оторопевший Кальт.

На него смотрел пятнадцатилетний юноша. Хушак. Правда, Кальт не знал, что на него смотрит хушак, ибо не был искушен в магической истории Круга Земель. А даже если бы знал, то едва ли был бы поражен больше.

Лицо хушака было окровавлено, но его глаза сияли ликующей, пронзительной голубизной. Черты лица юноши, между тем, отличались вполне северной правильностью – узкий длинный нос, приподнятые скулы, высокий лоб, тонкие губы.

Юноша опустился на свое место напротив Кальта и сложил руки на колени, словно бы провалившись в странное оцепенение.

Он словно ожидал чего-то. Не то молнии, которая вдруг поразит его, пробив купол библиотеки, не то рукоплесканий, которые вот-вот грянут из-за портьеры…

– Если по правде, то меня звать Лоскиром, – сказал наконец хушак, возвращая кинжал ножнам.

– Мне так больше нравится… Лоскир. Это лицо на тебе лучше сидит… – Кальт сконцентрировал все свое самообладание в вымученной улыбке.

5

Единственное, что мог бы поставить Кальту в вину Властелин – так это превратный образ мыслей. Со всем же, что касалось действий, у Кальта был полный порядок.

Приказания из Орина исполнялись беспрекословно – без лишней самодеятельности и даже с некоторым вдохновением.

Например, когда Властелин завелся с Последним Оружием, Кальт, не слишком сведущий в военном деле, но ведающий тайны Путей Силы, сообщил Лоскиру (а тот, разумеется, передал Урайну) что знает способ, как сделать это Оружие более мощным и как ускорить процесс его изготовления вдвое.

Секрет был прост. Изготовлять Последнее Оружие следовало в честном месте, которое Кальт пообещал специально отыскать для такого случая. План был с восторгом принят. И Последнее Оружие начало свое существование в подземных известняковых пещерах у южной окраины Суэддеты.

Последнее Оружие не было оружием в том смысле, в каком им является клинок или стреломет. Магия и материя переплелись в нем, словно корни двух растений, высаженных в один тесный горшок – для его производства был необходимо прямой контакт с силами земли, ведь именно их должна была накапливать в себе мутно-зеленая жидкость, не имеющая, до поры до времени, выраженного запаха.

Затем, темная сила земли, вобранная жидкостью, должна была выплеснуться на врагов – а врагов у Властелина всегда хватало.

Правда, у Последнего Оружия был и один существенный недостаток. Вследствие его чувствительности к Путям Силы, его можно было перевозить лишь очень, очень медленно.

А потому, когда двенадцатиосная фура, запряженная сорока тягловыми волами, выдвинулась из Суэддеты в Орин, Кальт и Лоскир понимали: их путешествие не будет быстрым.

Кальт на совесть послужил Властелину и в деле сколачивания армии – Последнее Оружие сопровождали тридцать тысяч человек.

Две тысячи из них являлись стердогастами – тяжеловооруженными конниками, экипированными по классическим требованиям времен блистательного Хаулатона, а не в соответствии с теми нелепыми правилами, каковым следовали в правление царя Неферналлама.

Кальт лично привел к присяге стердогастов.

Как Советник Вольной Провинции, он обладал верховной (хотя и временной) властью над новой армией. И хотя поначалу вершить дела войска показалось ему делом скучным, мало-помалу он вошел во вкус.

Из трофейного харренского оружия по приказу Кальта были составлены восемь тысяч комплектов для тяжелой пехоты. Еще пять тысяч дали кузницы Тардера и Суэддеты. Легкопехотного барахла в распоряжении Кальта вообще было хоть отбавляй. Но Кальт питал стойкое предубеждение против легкой пехоты и поэтому снарядил для похода на запад только пятнадцать тысяч дротометателей, пращников и подвижных «бегунов» с короткими грютскими мечами.

Еще две тысячи тяжелой пехоты Кальт, воспользовавшись собственными дипломатическими способностями и авторитетом Властелина, набрал в растоптанной Харрене.

Харрениты согласились: даже после страшной бойни на Кассале, нашлись в Харрене люди, для которых власть Урайна означало меньшее зло, чем предполагаемые зверства невиданных «рыбочеловеков» из Синего Алустрала.

Стердогасты выступали из Суэддеты, горланя удалые песни о былой доблести ре-тарской армии.

Боевой дух новых солдат Властелина был высок, хотя их боевые качества оставляли, увы, желать лучшего – за последние пятьдесят лет царствования Неферналлама Второго ре-тарская армия не вела ни одной серьезной войны. Конечно, на площадях Ре-Тара стердогасты любили похвалялся своей свирепостью, задираясь к случайным прохожим. Но Кальт подозревал, что от этой свирепости не останется даже воспоминания, когда против них выйдут алустральские моревладетели с шестисотлетним стажем непрерывных усобиц…