Раскол русской Церкви в середине XVII в. - А. Крамер

Замечательно, что и в течение XVIII и в начале XIX вв. большая часть русского духовенства, как «белого», так и «черного», видя, как сказано, моральное превосходство противников Никона и повинуясь, как пишет М.Е.Устинов, своей совести, симпатизировала старому обряду и помогала, по возможности, старообрядцам. Несмотря на строжайшие запретительные указы Св. Синода и клятвенные противо-старообрядческие подписки, данные каждым православным священником при своем рукоположении, «было не мало "попов некиих окаянных", по выражению одного синодского указа, которые не только готовы были исправить для раскольников какую угодно требу, но и сами придерживались раскольнических мыслей. Так, из дел Св. Синода видно, что <…> потворствовали раскольникам весьма многие священники Новгородской губернии, показывая их в исповедных сказках бывшими у исповеди и св. причастия, между тем, как раскольники никогда не бывали и в церкви. <…> В Калуге находилось <…> множество священников, которые "по учинении присяги, по раскольническому обыкновению отправляли церковныя и прочия требы, маня раскольникам". <…> В Калуге не только "все священники всякое священное служение отправляли по старопечатным требникам и служебникам и другим книгам, и обхождение круга имели по солнцу, и служили литургию на седьми просфорах под видом осьмиконечного креста," но даже архимандрит Калужский "Карион", вместо того, чтобы "воспрещать приходским попам отправлять требы по старопечатным требникам, и сам оное чинил и во исповеди был у раскольнических попов и причащался, а в церкви нигде св. тайн не приобщался". В том же 1723 году <…> явились в противности церковной и в расколе < два священника Коломенской епархии> и в Москве потворствовали раскольникам 60 священников. <…> В 1726 году <…> священники Холмогорской епархии укрывают раскольников <…>. В 1727 году <…> в Нижегородской епархии <…> раскольники снова стали умножаться "за укрывательством и потачкою тамошних попов" <…>. Очевидно, что, не смотря на постановление церковной власти <…и> не смотря на усиленные заботы церковнаго правительства об изъятии из употребления старопечатных книг, их находилось в прошлом <то есть в XVIII> столетии очень много не только у раскольников, но даже в православных церквах. Так напр. в 1723 году <…> в Калуге "во всех церквах" служили по старопечатным книгам; а в Москве в начале 20-х годов <…> "книги харатейныя и старопечатныя" продавались открыто» [50, вып.1, с. 155–159]. О старообрядческих книгах см. с. 276. «В конце XVII и начале XVIII века большинство сибирского духовенства было на стороне старообрядцев. <…> В первых годах XVIII века нижегородский митрополит Исайя и тамбовский епископ Игнатий довольно открыто потакали раскольникам, но и они не перешли к ним окончательно, так как были смещены и арестованы раньше, чем смогли бы это сделать. <…> После Петра положение в церкви значительно меняется. <…> Епископат набирается почти исключительно из украинцев и белорусов, новые преподаватели школ и семинарий — тоже в большинстве киевские монахи, уже не связанные с московской традицией, и духовенство, прошедшее богословские школы, воспитывается в совсем новом духе. <…> При Анне Иоанновне совсем распоясавшийся Феофан Проко-пович добился ссылки в Сибирь нескольких консервативных русских (из великороссов) епископов» [25, с. 379, 381, 535].

В царствование имп. Петра III антистарообрядческое законодательство было значительно смягчено. «Тяжелый вопрос <…> об официальном закреплении религиозной веротерпимости <…> решить одним единовременно изданным манифестом было невозможно. <…Имп.> Петр Федорович отдавал отчет в этом. Поэтому он начал с урегулирования одного, хотя и чрезвычайно болезненного, аспекта — положения старообрядцев. В конце января < 1762 г.> он сообщил сенаторам <…> о намерении прекратить преследование старообрядцев. Указом 29 января Сенату предписывалось разработать положение о свободном возвращении староверов, бежавших в прежние годы из-за религиозных преследований в Речь Посполитую и другие страны. Возвращавшимся предлагалось по их усмотрению поселяться в Сибири, Барабинской степи и некоторых других местах. Им разрешалось пользоваться старопечатными книгами и обещалось "никакого в содержании закона по их обыкновению возбранения не чинить". <…> Круг указов, которыми император обещал защитить старообрядцев "от чинимых им обид и притеснений", был скреплен торжественным манифестом 28 февраля» [114, с. 200–201]. Имп. Екатерина II продолжала в этом деле (как и во многих других делах) политику свергнутого ею и убитого по ее приказу ее мужа, приблизительно так же действовали в этом вопросе ее сын и старший внук, и старообрядцы без особых бед дожили до 1825 г. При имп. Николае I ситуация изменилась; он и Синод в течение всего его долгого (30-летнего) царствования добивались и добились того, что вместо сочувствия явилась злоба, вместо доброжелательной помощи — репрессии; репрессии, впрочем, смягчались широко распространившейся коррупцией, и те жизенные блага, которые старообрядцы могли раньше получить благодаря сочувствию и уважению, они, как правило, получали, давая чиновникам взятки.

Различия старых и новых богослужебных обрядов

Необходимо коротко, не входя в детали, перечислить главнейшие отличия русских обрядов и богослужебных текстов от греческих в середине XVII в. и постараться понять причины возникновения и роста (в предшествующие времена) этих отличий. Следует помнить, что основным принципом полемики (для обеих сторон) неизменно было: чем древней, тем верней.

1) Осеняя себя крестным знамением, русские протягивали два перста — указательный и средний (не растопыривая их, но прижав один к другому), обозначая ими две природы Христа, соединенные в Его лице — божество и человечество; отсюда название такого сложения перстов — двуперстие. Большинство дошедших до нас толкований двуперстия в документах (например, в статье о крестном знамении в дониконовских псалтырях — [17, л. 4] и других, печатавшихся начиная с 1642 г.) объясняет, что указательный перст обозначает человечество Христа, а средний — божество; но есть и меньшинство, толкующее наоборот. При этом русские в середине XVII в. считали (как считают и старообрядцы доныне), что средний перст обязательно должен быть немного наклонен, а указательный — вытянут; это наиболее удобно и легко для руки, и так предписывает статья в псалтырях. Толкуется это там же: «средний великий перст мало преклонити, исповедуется тайна, еже есть сын божий преклонь небеса, и сниде на землю» [17, л. 4 об.]. То есть, божественное естество Христа, изображаемое средним перстом, сошло с небес, что изображается сгибанием этого перста, чтобы таинственно соединиться с человеческим Его естеством, изображаемым прямым указательным перстом; результат этого соединения — Богочеловек Христос — изображается этими двумя прижатыми один к другому перстами.

Русские священники благословляли жестом руки точно так же; до середины XVII в. в России никогда не слыхали и не думали о воможности различия между перстосложением молитвенным и благословляющим. Большинство (может быть, 99 %) икон (в широком смысле слова, то есть, в том числе и мозаик, статуй, барельефов, и т п) и древних, и более новых изображало благословляющее перстосложение, но были известны и иконы, изображающие перстосложение молитвенное. На иконах, как и в жизни, эти два перстосложения не различались. Следовательно, образцом для «правильного» перстосложения (молитвенного и благословляющего) могли быть иконы, в том числе и очень древние, привезенные из греко-язычных стран (таких икон в России было много), и написанные святыми иконописцами (таких тоже было немало), и чудотворные (их были десятки) и даже несколько приписываемых кисти ап. Луки.

Однако, на большинстве древних (до XVII в.) икон — западных, русских и восточных — эти два перста либо параллельны (и согнуты или не согнуты одинаково), либо (реже) слегка растопырены концами. Древних икон с перстами, сложенными так, как требует статья в [17], значительно меньше (например, две новгородские иконы свт. Николы конца XIII в. [13. Зарубежные связи. М.1975. С. 85, 89]). Следовательно, и требование сгибать средний перст и не сгибать указательный, и объяснение этого сгибания и несгибания — явление позднее, вероятно, XVII в., и только русское. Стоглав в 1551 г., объясняя «правильное» перстосложение, тоже говорит о преклонении небес и снитии божественного естества к земле, но не связывает с этим положение среднего перста и не требует сгибать его отлично от указательного, напротив, требует «два перста имети наклонена непростерта» и оба их «совокупив, прострети, мало нагнув» [12, гл. 31], то есть два перста должны быть параллельны и слегка согнуты, как на многих древних памятниках. Однако, иногда это место Стоглава цитируют так: «совокупив, прострети, средний мало нагнув» [46, с. 125], то есть сложить персты так, как требует [17].