Моя выдуманная жизнь - allig_eri
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иисус, заметив, что я не до конца понял этот момент, остановился на нём подробнее. Он поведал, что если семя истины, посеянное в сердце, прорастёт слишком быстро, то человек не сможет заметить, как прошёл этот процесс. Не увидит, как из семечка выросло могучее дерево. Поэтому он посчитает, что это естественный переход, который является непогрешимой аксиомой.
— Конечно же, это не так, — заявил мой спутник, покачивая головой. — Такие люди становятся одержимыми новым образом жизни и новыми способами мышления, даже не думая подвергать их сомнению. Они искренне верят, что у них открылись глаза, что сумели отыскать своё предназначение.
Удочки давно были отложены в сторону, мы сосредоточились на более важной теме.
— Рано или поздно, — продолжал Иисус, — такие люди попытаются навязать свой образ мысли другим, считая, что доносят истину, но на самом деле будут доносить лишь её искажённый вариант. Подобное, — он легонько постукивает себя пальцем по виску, — подойдёт лишь определённой, довольно малой группе людей. Остальным же требуется найти свой путь в жизни — свою религию — самостоятельно. Только так они сумеют вырасти над собой.
Мы помолчали, уделив какое-то время своим удочкам и рыбалке. Я поймал две рыбы, Иисус — одну. Молчание с ним не было напрягающим, мне не приходилось думать о том, какую тему затронуть, а какую нет. Это было очень приятное молчание, когда мы просто знали, что сидим рядом, что делаем одно дело, которое нас объединяет.
— Знаешь, у меня есть одна история, — сказал Божий сын, когда мы вновь опустили поплавки в воду. — Однажды в «скорую» поступил звонок. Нашли мальчика, который умирал на улице. Он уже ни на что не реагировал, но всё ещё был жив. Врачи спасли его и привезли в больницу. Там они попытались найти его родителей, но всё было тщетно. Мальчика посчитали бродяжкой, но провели множество обследований в попытках исправить ситуацию с его здоровьем. Оказалась, что у него умирал мозг и с этим ничего нельзя было сделать… — Иисус вздохнул и замолчал на несколько секунд. — Однако всё остальное у него было на редкость здоровым. Тогда, после долгих размышлений и дебатов, общество решило, что его жизнь ничего не стоит. Они начали вырезать его органы и трансплантировать тем, кто ещё имел шанс на жизнь. Врачи забрали его почку. Потом часть печени. Немного костного мозга… Ребёнок стал ресурсом. Спасением для тех, кто в отчаянии.
Я серьёзно задумался над нравственностью такого поступка. С одной стороны, это определённо звучит как чертовски плохая идея, но вот с другой…
— Спустя некоторое время часть людей пришла в ярость от подобных действий. Они посчитали это неправильным. Решили, что доктора действуют как мясники. Люди начали угрожать больнице, устраивать митинги, мешать персоналу. Дошло до того, что во время одного из собраний произошёл неконтролируемый бунт. Люди ворвались в больницу, начали убивать медсестёр и врачей. В конце концов один из них убил мальчика, чтобы помешать другим использовать его «столь мерзким способом».
Иисус замолчал, а потом пристально посмотрел на меня.
— Возможно, было бы лучше, если бы никто и ни во что не вмешивался, — провозгласил он.
Я согласился. Ситуация вышла глупая и достаточно неприятная.
— Куда бы ты ни отправился, — добавил мой собеседник, — ты не должен забывать о том, кто ты на самом деле. Не становиться продуктом переработки окружающей среды, а самому оказывать влияние на место, где окажешься.
Услышав звук, я прекратил вслух зачитывать собственный сон и обернулся. В проходе, прямо в дверях, стояла женщина. Навскидку ей было порядка шестидесяти лет. Она удивлённо посмотрела на меня, а потом на Джима. Я же, в свою очередь, подобрался, выпрямляясь на стуле и убирая левую ногу с правой, которую закинул туда во время чтения.
— Извините, — пробормотала неизвестная, ещё раз покосившись на Джима. — Я зайду позже.
— Подождите, — поднялся я со стула. — Вы мать Джима? — кивнул на коматозника.
Женщина замялась, но потом кивнула.
— Он ждал вас, — постарался улыбнуться я, закрывая дневник. Сегодня я к нему более не вернусь. Скорее всего.
На самом деле я не знаю, ждал ли Джим её, но… сказать так казалось правильным. А «хорошие парни» должны поступать правильно, не так ли?
Уступив стул возле кровати Джима, я в кои-то веки вздохнул свободно. Кажется, моя работа позади. А я ведь… хе-хе, даже успел немного к ней привыкнуть! Нечто вроде короткой прогулки, которая проветривала голову. Теперь придётся искать новое место для подобного…
— Не уходите! — произнесла она, заметив, что я направился к выходу. — Я так долго не видела сына… Прошу, останьтесь.
Остаться? — удивился я. Однако заметив, что она говорит искренне, всё-таки кивнул.
Я подтянул ещё один стул, усевшись рядом с ней. Женщина сказала, что её зовут Мишель, я представился в ответ. Мы начали общаться и понемногу находить общие темы. Впрочем… все они ходили вокруг Джима. Я узнал, что он был геем, поэтому поссорился с отцом, Филиппом. Чего уж, старший родич отверг его, а отца невольно поддержала и мать.
Они были религиозными и не хотели марать репутацию таким позором.
— Спустя какое-то время я передумала, — заявила женщина, утирая глаза платком. — Но уже было поздно… К тому же… мой муж… он был упрям как ишак, не желая даже слышать о том, чтобы восстановить контакты.
По мере её речи я осознал, что именно в этом и крылся факт одиночества Джима. Он был удивительно замкнутый человек, который напоминал в этом меня. Вот только я сам выбрал свой путь, даже получая от него удовольствие. Джим же являлся таковым вынужденно.
Из-за ссоры с родителями и ощущения, что является не таким, как большинство, ощущения отторжения даже от самых близких родственников он закрылся в себе, не заводя никаких знакомств или отношений, а когда и говорил с кем-то, то врал. Да, я понял, что Джим врал мне, когда рассказывал, с какой знаменитостью решил бы переспать. Ведь он говорил про женщину!
Впрочем, этот факт не заставил меня думать о нём хуже, так как теперь я осознал причину.
Мишель решила навестить сына лишь потому, что Филипп не так давно скончался. Впрочем, она утверждала, что приехала бы вне
