Холодное блюдо - Павел Ганжа

Чужие здесь не появлялись, массовых хождений не было, начальство тоже заглядывало раз в пятилетку, никто глаза не мозолил. Забегали только следователи, оперативники да коллеги-эксперты. Уединенностью закутка эксперты пользовались по-своему. Ежедневно в конце рабочего дня собирались в самом большом кабинете и "перекусывали". С возлияниями. По пятницам возлияния пропорционально увеличивались, а в предпраздничные дни нередко превращались в настоящие гульбища. Но гульбища тихие, служители закона все-таки, без битья посуды и морд, ломания мебели, плясок на столах и вызывания девиц облегченного поведения. В тарелках с салатом засыпали – бывало, съеденное – выпитое назад извергали вообще часто, традиционные вопросы типа "ты меня уважаешь?" друг другу задавали, но интеллигентно без хватания за грудки и выяснения, чей авторитет шире и круче. Обходились без эксцессов. Справедливости ради, отдельные эксперты злоупотребляли этой уединенностью и, простите, употребляли во время рабочего дня, кто с утра, кто с обеда, но с данным негативным явлением нынешний начальник ЭКО Милевский боролся нещадно. Вплоть до остракизма. В виде изгнания с совместных гулянок.

Игорь Юрьевич сам неоднократно принимал посильное участие в мероприятиях экспертов. Для поддержания дружеских отношений. И поллитровками нередко рассчитывался за ускорение процесса изготовления экспертизы. В связи с чем в ЭКО принимали его с распростертыми объятиями.

– Юрьич, какими судьбами?!- навстречу Данильцу чертиком из табакерки выскочил эксперт Сапега. Подозрительно всклокоченная шевелюра, красный нос и оплывшая физиономия эксперта наводила на некоторые размышления. Например, о том, что кое-кто с утра пропустил или, что более вероятно, опохмелился. Невзирая на понедельник (день тяжелый), конец полугодия (отчетность составлять необходимо), сравнительную отдаленность обеда и так далее. Учитывая, что щеки Сапеги и без того свешивались до подбородка, зрелище умиляло и пугало одновременно. Страдающий ожирением похмельный бульдог с несчастными глазами.

Общаться с подобным созданием не входило в планы Игоря Юрьевича, и он постарался уклониться от разговора.

– Мимоходом, Петрович, – предпринятая попытка протиснуться мимо Сапеги, закончилась неудачей. Ширина коридора и габариты криминалиста не позволяли миновать столь массивную тушу без ущерба для здоровья. Данилец здоровьем рисковать не стал и отхлынул. Сапега, не обратив на телодвижения собеседника никакого внимания, вцепился в рукав следователя, приник к уху и жарко зашептал:

– Юрьич, пойдем, пригубим по маленькой. У меня грамм триста коньячку в сейфе осталось. А спонсируешь, я еще сбегаю и за беленькой, и закусочки прихвачу. Пригубим, а?

– Я пас.

– Брось! По чуть-чуть, по стопочке…

– Бросил бы – не пил. Я еще после пятницы не отошел, и все выходные пахал как проклятый.

– Тогда подлечиться, а?

– Поздно лечиться. Три дня прошло. Нет, Петрович, сегодня без меня. Да и некогда. Я по работе приехал, на полчаса буквально.

– А совсем по капле? Я угощаю.

– Извини, но…- Игорь Юрьевич развел руками и бочком-бочком просочился в свободное пространство коридора. Сапега, уразумев, что прокурорского в соратники по заливу горящих труб сагитировать не вышло, развернулся и с грацией давно не ремонтированного дредноута поплыл дальше. Надо полагать, на поиски компаньона.

Данилец действительно приехал по делу. Во время осмотра места происшествия нож они с криминалистом осмотрели бегло, эксперт снял с рукояти отпечатки пальцев, коих обнаружилось целых два; один смазанный, второй – довольно четкий, упаковал и изъял вещественное доказательство. Нож был весь испачкан в крови, и устало-похмельный криминалист, в обязанности которого входила помощь следователю в закреплении следов преступления, проглядел одну маленькую, но существенную деталь – надпись на лезвии. Вернее, не совсем прошляпил, а принял ее за узор. Немудрено, надпись выгравирована мелкими буквами, похожими на арабскую вязь. Сам следователь тоже посчитал, что это узор. Что же говорить о криминалисте, который выкушал в предшествующие выезду сутки не в пример большее количество горячительного.

Сегодня же утром Игорь Юрьевич более внимательно осмотрел нож и увидел, что на лезвие имеется не узор, а именно надпись. Дарственная. Что вкупе с отпечатками вдохновляло и сулило быстрое раскрытие преступления.

Отпечатки его сразу заинтересовали мало, а вот надпись…Как они с криминалистом проглядели ее при осмотре, точнее, приняли за узор, оставалось только дивиться. Конечно, завитушки затрудняли прочтение, и рассыпанные бисером буковки впору под микроскопом разглядывать, и вчерашнее утро…ох и нелегким было, но все же… Не догадались, что нож украшают не закорючки вычурные, а буквы, складывающиеся в простые слова. А еще профессионалами себя считают. Данилец в протоколе так и отразил: "…на правой стороне лезвия нанесен мелкий узор длинной около пяти сантиметров…".

Серьезная ошибка, кстати. Или, наоборот, некстати. Если дело в областной суд пойдет, могут придраться. Игорь Юрьевич сгоряча даже собрался протокол осмотра места происшествия переделывать, потом бегать подписывать его у всех участников следственного действия, но потом опомнился и решил, что все можно исправить и без излишней суеты. Дополнительно осмотреть нож и в протоколе указать, что узор является стилизованной надписью.

Продравшись сквозь затейливые хвостики и закорючки, удалось прочитать надпись: "Саше Калинину от Димы". Незамысловатая, примитивная, где-то даже кондовая. Мастера эпистолярного жанра на заборах и на стенах общественных уборных порой поизысканнее пишут. Но надпись насторожила следователя. И фамилия Калинин не самая редкая, и Дим вокруг как собак нерезаных, а Саш и того больше, однако зацепила некий крючок в подсознании. Он уже слышал ранее это сочетание – Саша Калинин. Но где и когда?

И тут, как водится не только в литературных трудах, но и в жизни, в результате получасового интенсивного мозгового штурма Данильца осенило. А ведь так сына председателя Законодательного собрания области и кандидата в градоначальники кличут. А еще у него прозвище имеется: то ли Локомотив, то ли Паровоз. У сына. У депутата и кандидата с прозвищами не очень, а вот с финансами очень даже неплохо. И Калинин-младший постоянная головная боль не только отца, но и правоохранительных органов. Вроде не судим, но по оперативным учетам в ОПГ числится. Приводов не меньше, чем блох на вокзальной дворняге. И вспомнил его Данилец, потому что недавно на одной из пьянок кто-то про депутатского сына байки травил. Из цикла нарочно не придумаешь.

Может, это и не тот Саша Калинин в надписи на лезвие ножа упомянут, но сердце у Игоря Юрьевича екнуло. Громко. Почти – большим соборным колоколом. И пальцы вялыми сделались. Хотя шансов было один из несколько сот (по числу Александров Калининых дееспособного возраста, проживающих в Белореченске), предчувствие нашептывало, что Саша тот самый. И никакой другой. А если так, то уголовное дело из относительно гнилого превращалось в ультра поганое. Если депутатский сын к убийству причастен…пахнет жареным непосредственно для старшего следователя Данильца. За любимое чадо Калинин – отец порвет кого угодно, а какого-то следователишку сожрет с потрохами и выплюнет.

Оставалось лишь надеяться, что депутатские родственники здесь ни при чем. Связи ведь с жертвами не прослеживаются. Правда, сведений о личности обгорелого мужчины не добыли вовсе, и едва ли в ближайшем будущем ситуация прояснится; ни отпечатки пальцев снять, ни фотографию по телевидению показать невозможно по понятным причинам. Разве что родные начнут пропавшего искать и опознают, но на это надежд мало. Ни особых примет, ни уродств. Теоретически имелся шанс на опознание по зубам, но для этого необходимо хотя бы предполагать, кем являлся убитый.

Личность же второй жертвы установили: обычная рядовая гражданка, по учетам в окружении воротил преступного мира не проходила, не судима, не состояла, не привлекалась. Одно настораживало, Данилец не мог ее мужа разыскать. По всем телефонам звонил – тишина. Вдруг супруг каким-то боком причастен к преступлению. Дай-то бог, все лучше, чем Калининский сынок. Кроме того, существовала вероятность, что обгорелое тело принадлежит мужу мертвой гражданки. Одним махом двоих убивахом. Тогда с одной стороны дело бы упростилось (имена обоих жертв известны, можно пройтись по их связям), а с другой, наоборот, усложнилось (отношения к Калинину и его присным никакого).

Ситуация с трупом мужчины должна более или менее проясниться завтра. Игорь Юрьевич пригласил для опознания мать мертвой женщины, заодно и второе тело посмотрит, вдруг зятя узнает. Хотя следователь в подобный расклад не верил. То самое пресловутое профессиональное чутье подсказывало, что труп мужчины долго будет оставаться неустановленным.