Поединок чести - Рикарда Джордан

— Посмотри на меня, девочка! — строго велела она.

София подняла глаза, и графиня заглянула в них — необычайно зеленые и немного испуганные. Малышка казалась такой невинной — что было чудом, учитывая многодневную поездку в обществе графа Тулузы. Девушку не сопровождали ни горничная, ни даже рыцарь, однако ее дорожный сундук был заполнен платьями — значит, она была не из бедного рода.

— Тебя зовут Софией? — спросила графиня. — И ты прибыла сюда по… гм… желанию моего супруга?

— София Орнемюнде из Лауэнштайна, — представилась девушка. — И я здесь по желанию моего отца.

Похоже, сама девушка не очень хотела воспитываться при дворе графа Тулузы, что было понятно, если она сказала правду. И, несмотря на это, Раймунд все же пытался добиться непристойной близости с ней. Однако она была уже достаточно взрослой, чтобы воспитываться при чужом дворе. Может, она была втянута в скандал? Иногда девушек отсылали к другим дворам после того, как они «милым образом» слишком сближались с каким-нибудь рыцарем. Но, с другой стороны, Софию могли бы сразу выдать замуж, тем более если ее отец не был бедняком: девушка не происходила из настолько благородного рода, чтобы беречь ее для династических связей. И все же ответ Софии подтверждал то, что Раймунд сообщил супруге: это была дочь его старого друга. «Прошу тебя, любовь моя, сделай мне одолжение и найди для нее местечко среди своих придворных дам». На самом деле это звучало невинно, но Леонора не теряла бдительности. Она терпеть не могла, когда Раймунд подсовывал ей своих любовниц под видом придворных дам, которых ей порой приходилось даже утешать и в любом случае выдавать замуж, когда он вскоре бросал их.

Так что же ей делать с этой девушкой? И другой, относительно которой у нее также закрались подозрения? Благородная девица из семейства альбигойцев — только этого не хватало при христианском дворе! Леонора Арагонская была воспитана набожной и глубоко преданной Папе. Но Раймунд недавно посетил Монтальбан, и теперь ей, графине, придется «воспитывать» эту Женевьеву — девушке по меньшей мере восемнадцать лет, ее уже вполне можно было выдать замуж! И она выглядела своенравной. А в каком виде она расхаживала — как черная ворона! Но, с другой стороны, она казалась Леоноре не такой чувственной и развратной, как эта маленькая жительница Франконии.

Графиня сделала глубокий вдох и задумалась. Наконец она нашла решение.

— Ты хорошо говоришь по-французски? — осведомилась она.

— Я стараюсь, — покорно ответила София.

Она изучала язык, но во время пребывания в Майнце не говорила на нем. Только с Дитмаром, которого сначала, разумеется, считала французским рыцарем, она все же смогла свободно поговорить… София закусила губу. Ей нельзя сейчас думать о своем рыцаре, иначе она может расплакаться. Но Дитмару удалось избежать ярости ее отца. София не знала, любил ли он ее после того, как она повела себя как строгая дама сердца, но она благодарила Господа, что в результате он по крайней мере был жив.

— Хорошо, — сказала Леонора. — Ты будешь делить комнату с девочкой, с которой сможешь совершенствовать свои знания языка.

София нахмурилась, что снова насторожило графиню. Разве девушка ожидала получить отдельную комнату?

Однако Софию заботило совсем другое.

— Разве здесь говорят не на окситанском языке? — удивленно осведомилась она. — Языке… трубадуров?

Графиня выругала себя за глупость. Она уже десять лет жила в Тулузе, однако все еще плохо понимала различные диалекты, на которых говорили в этих краях. Но, разумеется, София была права. Обменявшись несколькими фразами с Женевьевой, Леонора поняла, что хоть девушка хорошо говорила по-французски, это не ее родной язык.

— Вы поймете друг друга, — несколько раздраженно заявила она.

София молча поклонилась.

«И, прежде всего, вы не будете спускать друг с друга глаз, — думала Леонора, с завистью разглядывая шелковистые светлые волосы девушки и ее тонкие черты лица, как у эльфа. Сама она никогда не была такой красавицей. — Если граф заигрывает с вами обеими, вы можете выцарапать друг другу глаза, — дала она волю мыслям, — и прежде чем одна станет фавориткой, ей придется обойти другую».

— Ты можешь идти теперь, — сказала она Софии, которая снова грациозно присела в реверансе. — Я велю отнести сундуки в твою комнату.

Леонора ненавидела себя, глядя, как девушка вяло побрела наверх. Возможно, она была вполне нормальной и милой девчушкой, немного растерянной и боязливой на новом месте и, вероятно, страшащейся графа. Ей нужно было утешение, а не суровость, но графиня не могла испытывать других чувств, кроме обеспокоенности и ревности. Она была замужем уже более десяти лет и все никак не могла забеременеть, и она, конечно же, не хотела, чтобы одна из этих девчонок ее опередила!

— Как вы думаете, я могу здесь еще получить что-то из еды?

София робко обратилась к высокой темноволосой девушке, которая до этого момента не удостоила ее даже взгляда. Служанка привела Софию в их совместную комнату, которая была более чем уютной. Пол был устлан коврами, здесь стояли кровати и сундуки, кресла и столики, а самое главное, в комнате был камин, в котором сейчас горел огонь — хоть южно-французская зима была совсем не такой холодной, как в Майнце или даже Лауэнштайне. Однако сожительница пугала Софию, к тому же девушка была голодна. После жидкой каши на завтрак во время поездки она больше ничего не ела в этот день.

Софии стоило немалых усилий заговорить с Женевьевой де Монтальбан. Хоть та и ответила на ее приветствие и даже назвала свое имя, когда София представилась, но после этого неподвижно и спокойно сидела, словно монашка, перед скамейкой с пюпитром и бормотала себе под нос «Отче наш». Уже в четвертый раз, если София не сбилась со счета. Разве она не знала другой молитвы? Или же она здесь отбывала наказание? Возможно, ее также изгнали, потому что она полюбила неподходящего рыцаря?

Женевьева оторвала взгляд от небольшой книги, которую только что открыла.

— Можешь пойти на кухню и взять что-нибудь, — сказала она. — Или вели принести сюда, если тебе удастся найти где-нибудь служанку.

София испуганно посмотрела на нее.

— Я должна сама… пойти на кухню? — спросила она.

Страх перевешивал облегчение от того, что Женевьева обращалась к ней на «ты».

Женевьева закатила глаза и усмехнулась:

— Если принцесса изволит.

София потупила глаза.

— Я только имела в виду… безопасно ли это? В крепости наверняка полно рыцарей, и…

Взгляд Женевьевы немного смягчился.