Товарищ убийца. Ростовское дело: Андрей Чикатило и его жертвы - Михаил Кривич

Теперь она успокоилась. Больше всего Наташа боялась ехать в чужой город затемно. С этим уверенным в себе человеком ей бояться нечего. Он ей поможет.

А он никак не мог решить, что ему делать с этой девочкой. С одной стороны, надо бы поскорее попасть домой, поужинать и отдохнуть, чтобы утром не проспать, встать пораньше: неудобно на новом месте начинать с опозданий. И жене обещал не задерживаться. К тому же опыт подсказывал ему, что не пойдет она с ним. Правильно он определил ее с первого взгляда — не его полета птичка. Не то что та смазливая латышка, которую он встретил чуть больше недели назад на этой же остановке. Правда, латышка была постарше. Но все равно молоденькая. Ей он прямо сказал, чего от нее хочет и сколько может заплатить. Быстренько сговорились и в лес пошли. И опять ничего у него не вышло, хоть девка и красивая. Пришлось и ее…

Этой денег не предложишь. Чего доброго, еще скандал поднимет, неприятностей не оберешься. Так что, с одной стороны, выходит, что нечего и соваться.

Но, с другой стороны, его неумолимо тянуло к невысокой девчонке со стройной фигуркой гимнастки.

Не получится — переживем, но почему бы сначала не попробовать?

Он снял очки, протер стекла, снова надел — оттягивал время, искал свежую идею. Ничего свежее не придумалось, чем предложить другой путь до Новошахтинска. Короче и надежнее. Там, за леском, есть еще одна дорога, на Таганрог. Она тоже проходит через Новошахтинск, но по ней автобусы ходят чаще и легче взять попутную машину.

Он не обманывал. За леском действительно проходит дорога на Таганрог. Она действительно ведет к Новошахтинску. Ну, может быть, насчет надежности тамошнего автобусного движения он немного слукавил, но вполне возможно, что на том шоссе Наташе больше повезло бы с автобусом.

Если бы только она дошла до того шоссе.

Она согласно кивнула ему, и они пошли рядом. Перешли дорогу, немного прошли по тротуару вдоль трассы и свернули направо, на неширокую асфальтированную дорожку, ведущую в сторону Можайской улицы. Он что-то рассказывал ей о спорте, в газетах он всегда читал спортивные новости, а память у него была неплохая, и Наташа слушала его, впрочем, слушала не очень внимательно, потому что здорово устала и ей хотелось быстрее добраться до остановки и сесть в автобус, в котором, она надеялась, найдется свободное место у окошка.

Было еще светло, впереди, за невысокими деревьями, виднелись многоэтажные дома. Внезапно он почувствовал, что не в состоянии больше говорить, шутить, притворяться. Перед глазами уже стояла сцена, которая неизбежно случится. Чем быстрее, тем лучше. Больше он не в силах сдерживаться. Его терпению пришел конец.

Слова, которые он произнес, звучали вполне обычно, и странным был только голос — хриплый, отрывистый, нетерпеливый. Как будто он неожиданно поперхнулся или у него перехватило дыхание. Направо, предложил он, повернем направо, так будет короче. И резко свернул на тропинку, уходящую в сыроватую от дождя рощу.

Наташа не испугалась и не смутилась. Мало ли что у человека с голосом. Направо так направо. Если по тропинке короче, то почему бы по ней не пойти?

Она послушно последовала за ним.

Когда через несколько лет он рассказывал следователю о каком-то черном колпаке, который будто прикрывал его от чужих взглядов, делал невидимым для людей, проходивших совсем рядом, он вспоминал историю с Наташей Голосовской. Да, в это время по роще шли люди. Летом на асфальтовых дорожках среди деревьев, да и на тропинках тоже, люди имеют обыкновение гулять. Они возвращаются домой, срезая дорогу, возят в колясках младенцев, прогуливаются с детьми постарше. Более того, в нескольких десятках метров от того места, где прервалась линия жизни Наташи Голосовской, есть детский сад «Лесная сказка». И там подростки играли в футбол, гоняли мяч до темноты. Из рощи донесся до них короткий женский крик. Все слышали его, но не обратили внимания. Они были поглощены футболом.

Сколько еще людей слышали этот крик? Сколько не обратили внимания?

Не было никакого колпака. Скучно и отвратительно слушать рассуждения недавнего марксиста-диалектика о мистических силах. Вздор все это. Он знал, кого уводить, куда уводить, как уводить. Он расчетливо избегал опасности. Когда поблизости никого нет — это одна история. Когда рядом люди — совсем другая. И тогда его жертвы второй раз не кричали. А поизмываться, дабы наслаждение было острее, можно и над трупом.

Тело Наташи нашли на следующий день под деревьями, совсем недалеко от ограды детского сада «Лесная сказка».

Там, на еще не пожухшей августовской траве, пересеклись светлая линия жизни и черная линия смерти. Первая оборвалась, вторая пошла петлять и извиваться. Двадцать один раз, после этого августовского дня, по меньшей мере двадцать один раз она пересечет чью-то линию жизни. Оборвет нить. Погасит светильник.

Мимо остановки, откуда он полчаса назад увел Наташу, филолог прошел в аэровокзал. Те, кто ждали автобуса вместе с ними, давно уехали, никто не обратил на него внимания. Он по обыкновению зашел в туалет, как следует умылся, вытерся. Чистый и аккуратный, на очередном автобусе отправился домой в Шахты. Конечно, он запоздает, но авось успеет выспаться. Если сразу после ужина лечь спать, то, конечно, успеет.

Из Наташиных вещей пропали золотые сережки в форме сердечка и простенькие часики с синим циферблатом. Соски почему-то остались.

На суде он отрицал все факты воровства. Заверял, что не брал ни часиков, ни ученических авторучек, ни мелочи из карманов. Настаивал на этом так, словно от мелких этих краж зависело его честное имя.

Кражи в приговоре не фигурировали. Обвинение решило на них не настаивать. Будем считать, что сережки и часики исчезли неведомо куда.

Того, что 2 августа 1984 года, в первый день своей работы в Ростове, он пытался изнасиловать и жестоко убил шестнадцатилетнюю девочку Наташу Голосовскую, он не отрицал.

В середине девяносто второго года, уже располагая сведениями, которые были к тому времени собраны следствием и заслушаны судом, мы со старательностью школьников, готовящих уроки по географии, отмечали на карте Ростова-на-Дону, на карте Ростовской области, на карте бывшего Советского Союза те места, где филолог оставил свой черный след, — примерно так же, как раньше с гораздо большим тщанием корпели над картами следователи, пытаясь найти хоть какую-то закономерность в перемещениях преступника.

Нанеся на карты пятьдесят три точки, мы сразу обнаружили несколько скоплений. Самое большое — восемь точек, восемь трупов — в лесных посадках вдоль железнодорожного полотна неподалеку от Шахт, между 1126-м и 1131-м километрами пути (а всего в лесополосах совершено двадцать два убийства). Вторая по насыщенности зона — семь точек — парк Авиаторов, между аэропортом и автовокзалом. Или, как его еще называют, роща Авиаторов.