Ди, охотник на вампиров - Хидеюки Кикути

— Что скажешь? — спросил Рэй-Гинсей.

Черный посетитель в ответ лишь кивнул, и тогда бандит склонился в знак согласия:

— Значит, твое поручение будет исполнено.

— Позаботься об этом.

И фигура в черном удалилась. Прежде чем вернуться в замок, вампира ждал еще один визит.

В неверном свете потолочного светильника граф не заметил человека, что затаился в коридоре…

ГЛАВА 6

Кровавая битва — пятнадцать секунд на каждого

Исчезновение Дэна обнаружилось рано утром.

Совершенно вымотанная вчерашними событиями, Дорис не уследила, как ее младший братишка на рассвете улизнул из дома.

В подробностях повествуя Ди о своей стычке с Рэем-Гинсеем и его бандой, Дорис решила непременно сообщить о разбойниках шерифу. Дэну велели не покидать ферму до тех пор, пока они не соберутся в город, но бурлящая энергия так и переполняла мальчика. Очевидно, он отключил барьер и, вооружившись лазерной винтовкой, в одиночку отправился поохотиться на местную нечисть.

Туманные дьяволы — парообразные монстры, сливающиеся с утренним туманом, — досаждали преимущественно Фронтиру, поскольку имели склонность прятаться в грудах зерна и среди домашних животных. Впрочем, жару они недолюбливали, и выстрел из лазерного ружья с легкостью уничтожал их. Медлительные и вялые, духи эти не представляли большой угрозы для вооруженного паренька, привыкшего ежедневно воевать с ними.

В сущности, Дэн был настоящим специалистом по отстрелу туманных дьяволов.

Вскоре после пробуждения Дорис поняла, что брата на ферме нет. Метнувшись в кладовку с оружием, девушка убедилась, что мальчик взял свою винтовку, и на минуту успокоилась. Но когда она вышла во двор, чтобы позвать Дэна завтракать, то застыла на месте как вкопанная.

Лазерное ружье, точно пресс-папье, прижимало лежащий на земле у самых ворот одинокий листочек бумаги, на которой витиеватым почерком было написано следующее:

Твой брат уходит с нами. Охотник Ди должен явиться один в шесть часов вечера к вчерашним развалинам. Наша цель: проверить, кто из нас лучший охотник, и только. В наблюдателях нужды нет, даже в тебе, Дорис. Пока вопрос первенства не будет решен, не говори о случившемся никому.

Если же ты нарушишь вышеуказанные условия, милый восьмилетний малыш сгорит в адском племени.

Рэй-Гинсей

Силы совершенно покинули Дорис. Вернувшись в дом, она не могла решиться показать письмо Ди, однако он и сам заметил, что с девушкой что-то не так. Попавшись в силки сверкающих глаз охотника, Дорис все-таки протянула ему бумагу.

— Что ж, по крайней мере половина тут правда, — заметил Ди, словно бы и не задетый содержанием записки, хотя его явно вызывали на дуэль.

— Половина?

— Если бы ему просто хотелось вновь встретиться со мной, достаточно было явиться сюда. Но поскольку он захватил Дэна, задача тут другая: разлучить нас. За этим стоит граф.

— Но зачем такие сложности? Куда быстрее и проще было бы приказать, чтобы пришла я одна…

— Первая причина — автор письма желает свести со мной счеты. Вторая…

— Какая же?

— Использование ребенка с целью заполучить женщину запятнало бы честь аристократа.

Глаза Дорис вспыхнули от ярости.

— Но он действительно использовал Дэна, чтобы…

— Весьма вероятно, его похищение — единственная часть плана, принадлежащая непосредственно Рэю-Гинсею и его банде.

— Честь аристократа — не смеши меня! Даже если это и не его идея, раз он одобрил ее, то какая разница! Аристократы, чтоб их разорвало, — они всего лишь монстры-кровососы! — Выплюнув ругань, точно дракон — сгусток пламени, Дорис смутилась и осеклась. — Извини, ты вовсе не такой. С моей стороны бестактно было так говорить.

Слезы сами собой хлынули из девичьих глаз. Все свои эмоции, весь страх и тревогу Дорис вложила в гневную речь — и вот отдача ударила ее, точно ружейный приклад после выстрела. Несчастья сыпались на юную красавицу, будто какой-то злой дух специально подстраивал ей напасти одну за одной. Ситуация была поистине плачевной. Даже странно, что девушка впервые заплакала только сейчас.

Хрупкие плечи сотрясались от рыданий, когда на них успокаивающе легла прохладная рука:

— Не стоит забывать, что ты наняла телохранителя.

Даже при текущем положении дел голос Ди оставался мягок. Однако за краткой фразой, за сдержанным тоном Дорис ясно услышала другой, непоколебимый и уверенный голос, словно бы заявлявший: «Я обещал защитить тебя и Дэна, и, будь уверена, я выполню свое обещание».

Дорис подняла глаза.

Элегантный, благородный, доблестный юноша, стоявший так близко, молча смотрел на нее. Девушку кинуло в жар.

— Обними меня, — всхлипнула она, бросаясь на грудь Ди. — Мне все равно, что будет. Просто держи меня крепче. Не отпускай!

Бережно сжимая подрагивающие плечи семнадцатилетней девушки, Ди смотрел в окно, на голубой простор неба, на зеленую степь, залитую утренним светом.

О чем он думал? О спасении мальчика, о четверке врагов, о графе — или о чем-то еще? Радужная оболочка глаз охотника оставалась ровной, черной, холодной. Долго ли, коротко ли, но Дорис отстранилась от него и сказала:

— Прости. Я… я ведь не такая. Я просто… просто вдруг подумала, что ты можешь остаться здесь со мной навсегда. Но это неправильно. Когда ты закончишь работу, то двинешься дальше, верно?

Ди не ответил.

— История близится к финалу. Что-то говорит мне об этом. Но что нам делать с Дэном?

— Естественно, я пойду на встречу. Я обязан.

— Ты справишься?

— Я верну Дэна в целости и сохранности.

— Пожалуйста, будь осторожен. Мне неприятно отправлять тебя на его поиски, но, думаю, мне сейчас стоит отсидеться в городе. Доктор Ферринго примет меня. Знаешь, той ночью он меня спас. Уверена, и на этот раз все обойдется.

Дорис все еще не догадывалась, что истинной причиной бегства вампира стали защитные чары, наложенные Ди на ее шею. Ди промолчал, когда девушка сказала, что собирается к доктору, потому что знал, что никаким заклятиям не под силу вечно сдерживать аристократа.

Солнце стало выше, пара оседлала коней и покинула ферму. Невзирая на уверения Ди, Дорис была мрачна.

Если кто-то и может вернуть Дэна, то только он… Девушка без труда убедила себя в этом. Но она помнила, как сильны враги охотника. В ушах ее все еще раздавался свист несущихся вдогонку клинков-сорокопутов, а перед глазами до сих пор стояла жуткая картина: обезноженная лошадь, заливающая своей кровью землю.