Прыжок кита - Марк Гальперин

Удивительное дело, но квартет пользовался в коллективе большим успехом. Но однажды случился казус. Поздно вечером из Ленинграда прилетел Старос. Кажется, его прилёт был неожиданным, или погода была нелётная и прилёт рейса всё время откладывался. Звёздная четвёрка была уверена, что шефа нет. Однако самолёт прилетел после полуночи, я встретил Филиппа Георгиевича в аэропорту и усталого привёз в гостиницу, а сам пошёл спать. По распорядку дня утренняя смена просыпалась в семь утра, и после завтрака в 7.45 автобус отвозил всех на работу. Старос, человек дисциплинированный, был готов вовремя, и на его машине мы уехали раньше других. Было принято, что рабочий день во время присутствия Филиппа Георгиевича в Лиепае начинался с короткого совещания в узком кругу заместителей Главного конструктора. Он в это утро выглядел крайне усталым, невыспавшимся, и сначала я отнёс это на счёт его утомительного перелёта. Но потом он признался, что всю ночь не сомкнул глаз, так как в гостинице поселился какой- то африканский ансамбль, который всю ночь репетировал. Тут я с ужасом сообразил, что комната, которая ему была оставлена, располагалась как раз под комнатой, где в этот вечер собрались мои коллеги-музыканты.

В это время подъехал автобус, впереди всех бодро шагали «музыканты», вид у них был немного усталый, но сосредоточенный, они уже знали о приезде шефа и каждый перебирал в голове самые важные пункты своего доклада.

Завершилась история благополучно, но я многие годы не упускал случая вспомнить их понурую сосредоточенность, с которой они предстали перед глазами шефа…

На этом заканчивается музыкальная часть моего рассказа. Но не могу не вспомнить, что рядом с гостиницей находился лиепайский кафедральный собор с очень старым органом. Как обычно, наиболее интересные службы в соборе проходили по воскресеньям. На них всегда присутствовал ряд моих коллег, и впечатления от очередной службы, прежде всего – её музыкального сопровождения, частенько бывали предметом обсуждения…

Воздав должное духовной пище моих коллег в Лиепае, я обязан написать также о пище из духовки. Я делаю это не только для того, чтобы поддержать свой авторитет любителя вкусно и немало поесть, но и для того, чтобы оставить для потомков, в том числе, и для коренных жителей Латвии, память о национальной латышской и вообще прибалтийской кухне четвертьвековой давности.

Начну с того, что в магазинах и на рынке было полно всяких забытых памятью продуктов. Это позволяло людям, надолго оторванным от дома, налаживать свой незатейливый быт прямо в номерах гостиницы, а также везти домой, в Ленинград, который снабжался гораздо лучше подавляющего большинства городов России, массу редких вкусностей. Особым успехом пользовались большие коробки солёной прибалтийской селёдки. Такую только и можно было купить в Прибалтике. Кстати, в Австралии, где морскими деликатесами заполнены магазины и рестораны, появление в одном из «русских» магазинов таких, как в прошлой жизни, банок с прибалтийской селёдкой из Литвы, было воспринято как большой праздник вкуса и ностальгии. Ведь без селёдки праздничный стол не может считаться удачным ни в одной эмигрантской семье из России или Украины.

Другим предметом местных восторгов и отличных подарков при возвращении домой было латышское сало, особенно копчёное. У меня до сих пор перед глазами стоит маленький мясной магазин, где за прилавком, прямо напротив входа, на большом крюке, которому впору держать половину коровьей туши, красовался кусище копчёного сала, по размерам казавшийся близким к спине слона средней величины.

Необычайно богаты латышские рынки в городах, в маленьких деревушках и просто на обочинах шоссейных дорог, овощами – свежими летом, солёными зимой, лесными и садовыми ягодами, грибами. К счастью, эти традиции сохранились и до настоящего времени, в чём я имел возможность убедиться ещё осенью 2007 года.

Особенно богата Латвия яблоками самых разнообразных сортов.

Напоследок я неслучайно оставил короля прибалтийских продуктов – всё, что только можно сделать из молока, — сметану, творог, прибалтийские сыры.

Отдельной строкой пишу о небывало вкусном продукте, короле всех королей – взбитых сливках! Это не та взбитая масса, которая продаётся в баллончиках и напоминает скорее крем для бритья, а настоящие, высокой жирности (да пусть не слушают меня врачи-ди- етологи) сливки, которые только что взбиты, уложены в скромные, но приятные вазочки. Но это не просто сливки. Это сливки с шоколадом, или с клубникой, или с лимоном, или…

Ты подходишь к витрине маленького кафе, сердце замирает от предвкушения, и начинаются мучения, чему же отдать предпочтение сегодня. Всегда оказывается, что надо было попробовать что-то ещё, и ты себя можешь успокоить только тем, что ведь завтра снова придёшь сюда, и всё будет так же заманчиво, а может, ещё и лучше!

Маленькие кафе, переполненные шедеврами национальной кухни, во всех странах Европы являются атрибутом гордости и побуждением к чревоугодию, в хорошем смысле этого слова. Так было и в Латвии тридцать пять лет назад. Ведь взбитые сливки, о которых я только что говорил, соседствовали с другими шедеврами экспресс- кулинарии – десятком разных салатов, булочек. Если уж холодная говядина, то обязательно – отварная и заливная, если язык, то тоже в двух-трёх комбинациях. За эти годы всё стало упрощаться, причём началось это в Риге, потом переместилось в маленькие города, а сейчас уже добралось до святая святых – маленьких придорожных кафе в деревнях, совсем рядом с грядкой, с молочной фермой. Конечно, проще привезти из города какие-нибудь чипсы, кока-колу, иную заморскую вредную чепуху. Право слово, обидно!

Дорогие мои латыши, рижане и лиепайчане! Спасайте родную национальную кухню, она является такой же частью истории народа, как песни, национальная одежда и даже родной латышский язык.

А теперь перейдём к самому главному источнику радости и душевной бодрости. Нет-нет. Я ещё не начинаю говорить о работе, я пока обсуждаю простые житейские дела. Сейчас мы будем говорить о море, пляже, липах, которыми славится этот удивительный город.

Балтийское море притягивает в любое время года. Даже в тяжёлые зимы с помощью мощных буксиров лодка способна выйти на чистую воду, дойти до полигона, отработать учебные задачи, провести испытания, в том числе и в подводном положении. Но мы договорились пока работы не касаться. Вспоминаются зимние выходы в полигон, особенно момент, когда план выхода выполнен, лодка всплывает, и тебе, наконец, удаётся выбраться в ограждение рубки. Кругом всё окутано туманом, вода тёплая, а воздух морозный. Поверьте, это очень красивое зрелище! Запомнилось, как однажды рядом с только что всплывшей лодкой я увидел пару уток, которые спокойно покачивались на волне. Их совершенно не смутило появление рядом какой-то большой незнакомой рыбы: всем своим видом утки демонстрировали, что эта незнакомка им совершенно не мешает. Это их море, но они готовы терпеть наше присутствие.

Самое благодатное время в Лиепае – июль, особенно, если лето оказалось жарким, как это было в 1969 году. Тогда внутри лодки просто нечем было дышать: не работала вентиляция, потому что необходимое для неё количество электроэнергии стоящая у пирса лодка обеспечить не могла.

(Вот здесь-то нас и выручила в очередной раз изобретательность Берга, который с помощью работников судоремонтного завода спроектировал и в течение нескольких дней установил на пирсе, где стояла лодка, огромный автономный вентилятор, который немедленно получил кличку «слон». Этот слон сохранил немало здоровья нашим сотрудникам и дал им возможность плодотворно работать.)

После тяжёлой смены люди еле живые добирались до гостиницы, чтобы срочно отправиться на море, а наименее терпеливые отправлялись на пляж, не заходя в гостиницу. Море снимает усталость мгновенно. Особенно когда ты молод и полон сил. Уже через несколько минут малоподвижные тени превращаются в энергичных спортсменов, начинается футбол и волейбол. Народ занимает очередь на теннисном корте, забыт тяжёлый день!

Купальный сезон продолжался необычайно долго. Даже в годы с неудавшимся летом море остаётся тёплым почти весь сентябрь. В 1969 году лето было очень жарким и затяжным, что увеличило и купальный сезон. Но главное, что молодой и не совсем молодой группе инженеров оказалось важнее пойти на личный и групповой рекорд – продолжать купаться, пока острые кромки прибрежного льда не стали угрожающе царапать кожу ног.

А вот вам холодный пасмурный день. Если не хватает дождя, то через пару минут будет, сколько хотите, — не жалко! Ночью был шторм. К утру затих немного. Но Балтика упорно гонит к берегу упругую волну. Волна перепрыгивает через отмели, выбрасывает людям всё, от чего они постарались избавиться самым позорным образом. Обрывки сетей, деревяшки, вызывающие скелеты старых рыбачьих баркасов, чьи хозяева сгинули в морской пучине. Пустые, но плотно закупоренные бутылки, в которых ты с трепетом ищешь письмо, что отправил своим близким потерявший всякую надежду на спасение отчаявшийся моряк, и оно дошло до адресата всего лишь через несколько десятков лет. Почти дошло.