Соперницы - Джессика Мэннинг

– Давай так, – предложил Ройал. – Я провожу тебя до ворот Виктуара, а то, что я видел тебя здесь, будет нашим маленьким секретом.

– Идет!

Глава 10

Возбуждение в предвестии грядущего бала у герцога Дювалона охватило все предместья Нового Орлеана, точно «золотая лихорадка». Все мало-мальски значимые люди были заняты подготовкой к предстоящему грандиозному событию, это было похоже на инфекцию, распространяющуюся с невероятной скоростью.

Герцог разделил приглашения на три степени важности в соответствии со статусом приглашаемых им гостей. Первые приглашения он отправил за шесть недель и адресовал их губернатору, влиятельным политикам штата, высшему свету Нового Орлеана, а также самым богатым и влиятельным плантаторам. Следующая партия писем ушла к адресатам за четыре недели до бала. Эти люди лишь немногим уступали по влиятельности и богатству первым. Сюда входили остальные плантаторы и знатные креольские семьи. Последнюю же партию отправили всего за две недели до бала. Эти приглашения адресовались купцам, владельцам магазинов и пароходов, бизнесменам разного пошиба, всем тем, чей социальный статус вызывал сомнения, но с кем герцогу так или иначе приходилось вести дела. Адресаты последней партии писем прекрасно понимали, что придут они на бал или нет, герцогу по большому счету все равно.

И уж конечно, ни в одном из трех списков не было никаких американцев.

Бестактная система разделения приглашенных разбивала людей по материальному достатку и влиянию в креольской среде, но уж никак не по личностным качествам того или иного человека. Те, кто получил свои приглашения в числе первых, восприняли это как должное, получатели второй партии приглашений были либо раздосадованы, что не вошли в первую, либо рады, что не попали в третью. Получившие приглашения последними считали себя униженными и оскорбленными до глубины души, но тем не менее ни один человек не отклонил их, ведь это означало бы, что его имя никогда больше не появится в списке приглашенных на бал у герцога.

Слухи (а кто не распускал их в Новом Орлеане?) облетали рестораны, казино, тенистые беседки, и бал обрастал невероятными историями. Семьи устраивали домашние советы, решая, что надеть на бал. На французском рынке в Новом Орлеане сплетни занимали людей не меньше, чем возможность выгодно продать свой товар. Бал, который обещал стать событием года, был у всех на устах. Даже те, кому вовсе не светило оказаться там – проститутки, пираты, воры и прочее новоорлеанское дно, – все равно обсуждали бал, перемывая косточки богатеям.

И вот когда сплетни уже пошли на убыль, кто-то подкинул дров в огонь. Новость появилась в англоязычной газете Нового Орлеана и тут же облетела всю округу. Ройал Бранниган, американец, тот самый, что выиграл в карты поместье Эритаж, будет на балу. Мало того, он будет не просто гостем, но кавалером знаменитой Джулии Таффарел, которая наконец-то решила прервать свое затворничество и выйти в свет.

Статья вызвала скандальную реакцию во всем креольском обществе. Но на самом деле всем хотелось увидеть этого пресловутого игрока, о котором уже так давно ходит молва.

С приближением бала атмосфера в Саль-д'Ор накалялась. Герцог изводил всех и каждого своими придирками, поручениями и нервными срывами, которые случались теперь не один раз за день. Но Анриетта, которой доставалось больше всех, выносила издевательства со стойкостью мученицы, ведь она знала, ради чего это делает. Она сорвет планы мужа относительно Алисы, чего бы ей это ни стоило.

Филипп, несмотря на то, что он очень любил балы, где можно было выпить, хорошо поесть и вволю потанцевать, пофлиртовав с какой-нибудь симпатичной незнакомкой, не был особо рад предстоящему событию. Все дело в том, что из-за этого бала отец не отпускал его в Новый Орлеан, а он уже соскучился по женскому обществу. Лилиан порядком приелась ему… Филипп с вожделением ждал того дня, когда сможет наконец открыть двери салуна Одалиски и отдохнуть по-настоящему.

Что до Алисы, то та ждала бала с еще меньшим энтузиазмом, нежели ее брат. Хотя балы она любила не меньше его. Она очень любила танцевать, но танцевать с тем, кого выберет ее сердце, а не ее отец. Она мечтала сбежать с Блезом куда подальше, но, конечно, она не могла оставить мать на растерзание герцога.

Дювалон был в бешенстве. Кто-то послал ему газету, любезно обведя жирным карандашом скандальную статью. Герцог немедленно велел рабам позвать своих домочадцев, как будто они были виноваты в его позоре, а в том, что это позор, он не сомневался ни секунды.

Анриетта, Филипп и Алиса стояли перед ним посреди комнаты, опустив головы, а он ходил перед ними, словно генерал перед солдатами.

– Как они узнали, как, я вас спрашиваю? Наверняка кто-то из вас проговорился. Когда я получил ответ от Таффарел, где она ставила меня перед фактом – не просила разрешения, заметьте, а именно ставила перед фактом, – что придет в сопровождении этого американского выскочки… Уф, как я зол, черт возьми! Разве я не говорил вам, чтобы вы держали язык за зубами? Кто из вас распускает язык?

Анриетта удивила всех:

– А почему ты просто не откажешь Джулии, Александр? Ты можешь написать ей письмо и высказать все, что думаешь по этому поводу, вместо того чтобы срывать зло на нас.

Герцог прищурил глаза и зло посмотрел на жену.

– Конечно, я не могу отказать Джулии Таффарел! Это будет весьма неучтиво. – Он сжал кулак в белой перчатке, как будто хотел ударить Анриетту.

– Папа, – вступила в разговор Алиса, – ну хотя бы перед собой не лукавь. Ведь тебе нет никакого дела до учтивости. Просто если Джулия не придет, то твои планы пойдут к чертям, разве не так? Мы же все знаем, что она тебе нужна только для того, чтобы взять под контроль ее земли.

– Ладно, Бог с ней. – Дювалон злился еще сильнее оттого, что семья дала ему отпор. – Можете идти, но не забывайте о своих обязанностях.

Ройал проводил дни в рутине, общаясь то с Сюзанной, которая объясняла ему тонкости управления домом, то с Анжеликой, которая посвящала его в нюансы плантаторского ремесла. Браннигану было очень тяжело терпеть холодное пренебрежение первой и агрессивную злобу второй. Ведь он хотел, чтобы они стали друзьями, но все было тщетно. Все больше и больше Ройал скучал по приятному женскому обществу. А тот факт, что обе дамы, с которыми ему приходилось делить кров, вызывали у него самые низкие плотские желания, лишь усугублял его положение.

Единственным, кто, казалось, радовался переменам в Эритаже, был Сет. Однажды, когда солнце уже клонилось к лесу, разметав по небу багровые облака, Ройал сидел на веранде, попивая виски и любуясь красотами заката. Сет сидел на ступенях в нескольких метрах от него, потягивая лимонад из стакана, подражая своему идолу.