С неврозом по жизни - Андрей Курпатов

Подсчитано, что каждые десять минут мысли и эмоции человека так или иначе касаются сексуально-эротической тематики, тогда как у любого животного активизация этой сферы происходит аккурат в предусмотренные природой для этого временные периоды да под воздействием вполне определенных физиологических стимулов.

Дело выглядит так, как если бы в лице сексуальности природа подарила человечеству нечто вроде проторитуала, который культура легко превращает в ритуал в буквальном смысле этого слова.

Человек, безусловно, является самым сексуальным из живых существ. Сексуальность пронизывает наше существование, поскольку именно своей сексуальности мы обязаны появлением культуры, и именно она — культура — стала наиглавнейшим двигателем нашей сексуальной эволюции. Все, что мы относим к феноменам культуры, в буквальном смысле этого слова сочится сексуальными стимулами, вызывая отчаянное перераздражение соответствующих участков мозга.

И чем сильнее мы пытаемся скрыть свою избыточную сексуальность, тем сильнее она дает о себе знать, проявляясь в самых неожиданных местах! Борьба за власть и высокий социальный статус, преступность и агрессивность, достижения в искусстве, науке и спорте — все это, без каких-либо оговорок, результат нашей повышенной сексуальности.

К чему привела эмансипация? Как минимум к двум серьезным издержкам в головном мозгу граждан. Во-первых, женщины, которые теперь буквально обязаны всем и во всем походить на мужчин, совершенно разучились чувствовать себя женщинами. Они бы уже и согласились на эту «слабость», но тут возникают непреодолимые препятствия, связанные со вторым общественно значимым следствием эмансипации: мужчины, которые воспитываются теперь под кирзовым сапогом женской мужественности, совершенно перестали быть мужчинами. А как, позвольте спросить, женщине ощутить себя женщиной, если кругом одни слюни да сопли, слабость воли и узость мысли? Никак! Вот все и страдают.

Однако все-таки надо как-то проявить свою половую принадлежность… А как? Ответ простой — секс, секс и еще раз секс. Вряд ли нужно кому-то рассказывать о том, что «мальчик», с точки зрения субъективно значимых для него сверстников, становится «мужчиной» аккурат в момент первого, но обязательно полноценного, коитуса (полового акта). Девушкам в этом смысле легче, у них вроде как есть объективный признак взросления — это менархе (первые в жизни женщины месячные), оргазм же необязателен. Впрочем, и тут без секса дело не обходится, поскольку в глубинах сознания женщины, где-то на границе его с подсознанием, находится прямо-таки железобетонное убеждение: «если меня хотят (если я желанна), то я — женщина», если нет, то, видимо, гуманоид.

У меня любовник! Любовник! — повторяла она, наслаждаясь этой мыслью, словно новой зрелостью. Наконец-то познает она эту радость любви, то волнение счастья, которое уже отчаялась испытать. Она входила в какую-то страну чудес, где все будет страстью, восторгом, исступлением; голубая бесконечность окружила ее, вершины чувства искрились в ее мыслях, а будничное существование виднелось где-то далеко внизу, в тени, в промежутках между этими высотами.

Так или иначе, но наличие в жизни человека сексуальных отношений решает для него принципиальную задачу: «Мужик я или не мужик?» — в случае мужчины и «Мужчина, я все-таки женщина!» — это в случае женщины. И задачка эта, и ее решение — невротическая чушь, не более того. Ну что такое «мужчина» и «женщина», если не идея, некое абстрактное соображение? Как можно его доказать или опровергнуть? А со стороны анатомической, тут даже при поверхностном обследовании сразу понятно «ху из ху».

Да, речь идет именно о неврозе. Невротической может быть признана любая деятельность человека, которая совершается им для одной цели, а объясняется им же какой-то другой целью. При этом первая обязательно неосознанна, а вторая порождена сознанием. В указанном случае все так и происходит, поскольку базовая цель (подсознательная) — это обрести самоощущение себя в своей половой роли, а формальная (то бишь сознательная) цель состоит в «уламывании» женщины или «соблазнении» мужчины.

Тут одна цель к другой никакого отношения не имеет, поскольку подлинная мужественность, конечно, не в том заключается, что персонаж способен поработать половым членом, а истинная женственность с сексуальной реакцией мужчины никак сопряжена быть не может. Всякое смешение тут ошибочно, если же оно все-таки происходит в рамках отдельно взятой головы а случается это до неприличия часто, — то неврозу дорога открыта.

Чем же характеризуется наш «сознательный» сексуальный невроз? Параноидными попытками человека убедить себя в том, что ему надо во что бы то ни стало, несмотря ни на какие внешние препятствия (например, семейное положение) и внутренние сопротивления (прежде всего этим сопротивлением является банальное отсутствие реального полового влечения) вступить в сексуальные отношения с объектом «X» (или «Y»).

Мужчины и женщины неимоверными усилиями воли убеждают себя в том, что секс им жизненно необходим («для здоровья» или «просто надо»): «это вопрос жизни и смерти!». Надо вступить в половые отношения! Зачем? Чего ради? Так уж ли, действительно, приспичило? И много ли с того радости? Этими вопросами могут задаваться родственники, друзья и знакомые, но никак не наши полоумные герои.

Удовольствия от этого секса, они, конечно, не получат никакого, но зато какие «моральные дивиденды»! Жизнь прожита не зря! И эту «покрыл», и того «соблазнила», — молодцы, присваиваем вам звания «Героев сексуального труда и полового фронта»! А то, что все это выглядело, словно дурной спектакль уездного театра с озабоченным мировым величием худруком во главе, — это, право, существенного значения не имеет. Есть результат, поставленные цели выполнены: «ломал», «соблазнила». На сцене раскланиваются не подлежащие сомнению «мужчины» и «женщины». Пусть еще хоть кто-нибудь что-нибудь скажет!

А ведь скажут же, черт возьми, скажут! Ведь если в подсознании комплекс «недостаточной мужественности» (или «недостаточной женственности»), то нашему невротику всюду будут чудиться намеки на его половую несостоятельность, и он будет вынужден постоянно заниматься поиском новых «доказательств», «убедительных доказательств»! Как там говаривал Филипп Филиппович: «Кем угодно, когда угодно, но чтобы это была такая бумажка! Окончательная бумажка! Фактическая! Настоящая! Броня!». Именно таких доказательств своей «мужественности» (или «женственности») ищет сексуальный невротик интеллектуального толка, ищет, искать будет и не найдет никогда, ибо пока доказывает — еще не владеет. Невроз всегда кружит по кругу!

В наш искушенный век многие мужчины разыгрывают сексуальные спектакли и являются исполнителями. В их сексуальном поведении преобладает желание произвести впечатление на себя самого и на окружающих своей сексуальной доблестью. Пока это желание лежит в основе сексуального поведения, сексуальный акт будет спектаклем, который всегда рискует потерпеть провал.

Когда женская эмансипация была только на заре своего становления, наш замечательный соотечественник Лев Шестов предсказал будущность этого процесса. «В ее глазах, — пишет Л. Шестов о женщине, — учение, обещающее ей свободу, — свет, а все прочее — тьма. Это заблуждение, конечно, но, если бы вы попробовали разубедить ее в этом, вы только даром потратили бы слова: она не поверит, ни за что не поверит вам, что то, с чем связаны ее лучшие надежды, само по себе может быть дурным или даже хотя бы не очень хорошим. Так что, по-видимому, рано или поздно женщины будут не менее образованны, чем мужчины, и обзаведутся твердыми, широкими взглядами, убеждениями на всю жизнь, миросозерцаниями, даже, пожалуй, научатся строго логически мыслить. Тогда, вероятно, прекратятся многие недоразумения, столь обычные между представителями различных полов. Но, Боже, как скучно станет тогда на земле! Мужчины будут доказывать, женщины будут доказывать, даже дети, вероятно, станут рождаться всезнающими и всепонимающими. И с какой тоской мужчины грядущих веков будут вспоминать о наших женщинах, капризных, взбалмошных, несведущих, мало понимавших и не хотевших понимать. Целая половина человеческого рода не хотела и не умела понимать! В этом была надежда: может быть, и в самом деле можно обойтись без понимания? Может быть, логический ум не добродетель, а порок? Но в борьбе за существование, в силу закона о выживании наиболее приспособленных, погибло уже немало лучших человеческих свойств, видно, суждено погибнуть и женской нелогичности. А жаль, страшно жаль!»