Моя жизнь с Чаплином - Лита Чаплин

Теперь он принялся взволнованно шагать.

— Я не могу позволить себя вляпаться опять в подобное дерьмо. И, кстати, это не единственное, чего я не могу себе позволить! Те, кто изображают из меня богача, даже не догадываются, какая это чушь. Я не имею и сотой доли того, что мне приписывают.

Мама вежливо, но твердо прервала его.

— М-р Чаплин, никто и не думает об обогащении. И никто вас не шантажирует. Вам напоминают, что моя дочь носит вашего ребенка. И я не допущу, чтобы ее ребенок был незаконнорожденным.

— Тогда пусть избавится от него. Я не только оплачу это, но и дам своего человека, который все организует. Есть один доктор — большой специалист по этой части…

— Меня не интересуют «специалисты по этой части», — отрезала мама.

Так они спорили и спорили: она говорила мягко, он раздраженно — пока мама не встала, дав понять, что ему придется выполнить свой долг. Он потребовал, чтобы она вернулась и села.

— Хорошо, — сказал он устало. — У меня есть другое решение, которое устроит всех.

И начал говорить обо мне так, словно я была совсем в другом месте.

— Ее можно выдать замуж, но не за меня. Только не за меня. Я готов дать вам наличными 10 000 долларов. Найдите молодого человека, который женится на ней, такого, кому нужно встать на ноги, и для кого это большая сумма. Это будет своего рода приданое — европейцы всегда так делают и очень успешно. Тут нет ничего страшного…

— Замолчите, наконец, оба! — закричала я. — Хватит решать за меня. Я не собираюсь выходить замуж за тебя. Я не собираюсь выходить за какого-то человека, которого не знаю, я не собираюсь выходить вообще ни за кого!

Я вскочила из кресла, негодуя, что обо мне говорят, словно о товаре.

Чарли, казалось, вздохнул с облегчением, но лишь на секунду. Надежда, мелькнувшая в его глазах, испарилась, едва мама сказала ему:

— Повторяю, речь не идет о деньгах.

— Тогда о чем идет речь! — заорал он. — Я сделал два великодушных предложения, и вы их оба отклонили. Я не позволю вам больше тратить ни минуты моего времени!

Не говоря больше ни слова, мама вышла. Я колебалась в нерешительности, не веря глазам своим при виде этого благороднейшего джентльмена, чье лицо сейчас искажала ненависть. Я подошла к нему ближе:

— Пожалуйста, не будь таким. Ты — первый и единственный мужчина, которого я знала. Я люблю тебя. Пожалуйста, не смотри на меня так…

— Убирайся с глаз долой, маленькая потаскушка! — закричал он.

Я сидела в гостиной, когда мама сказала бабушке и дедушке, что я жду ребенка от Чарли. Бабушка застыла в изумлении.

Мы следили за дедушкой, затаив дыхание и предчувствуя ярость, которую он обрушит на нас. Он просто вышел из комнаты и поднялся по лестнице, потом вернулся вниз, неся пистолет. Нахлобучив шляпу, он остановился в дверях. Мама и бабушка, протянув к нему руки, взывали с мольбами и пытались преградить ему путь. Внезапно он показался очень старым.

— Оставьте меня! Я убью этого сукиного сына за то, что он сделал с этим ребенком! — хрипел он.

Вместе они ухитрились удержать его и затолкать обратно в кресло, но отдать пистолет он отказывался. Он потребовал подробностей и сидел, неестественно выпрямившись, пока мама рассказывала ему все, заканчивая последней встречей с Чарли в его офисе. Дедушка снова вскочил, и снова его удержали.

— Я старый человек, — возмущался он. — Мне все равно уже недолго осталось. Что мне сделают, если я убью этого подонка? Накажут? Нет, мне дадут медаль! Я всегда знал, что не зря его называют бродягой, этого грязного ублюдка…

— Папа, от тебя сейчас требуется ясная голова, а не эти истерики, — сказала мама твердо, — успокойся, пожалуйста.

Он сердито посмотрел на нее и затем кивнул.

— Хорошо, можно поступить иначе. Закон Калифорнии — ах — о противоправных отношениях между взрослыми и несовершеннолетними — очень жесткий. Я уверен, он применим к Чаплину, как к любому другому человеку. При всех его адвокатах он сядет за решетку, прежде чем наступит Судный день, и это отличная идея.

— Если только не принимать во внимание Лиллиту, — напомнила мама. — О ней напечатают во всех газетах. И тогда уж ей не жить в этом городе.

— Это так, но зато и Чаплину не жить. Я пойду к нему сам и скажу то, что он и так знает. Уверен, если он не поступит по-человечески с моей внучкой, я привлеку его к ответственности.

И снова никто не обращал внимания на меня и не спрашивал о моих чувствах. И что меня возмущало теперь больше всего, так это то, что со мной обращались, как с падшим ангелом, который не принимал участия в совращении.

— Я хочу сказать кое-что, — начала я.

Бабушка, моя милая бабушка, которая всю жизнь считала, что все и всегда можно уладить, металась из стороны в сторону и говорила:

— Уилл, Лиллита хочет что-то сказать.

Он нахмурился:

— Вы уже достаточно сказали, мисс, и достаточно сделали. Если бы я мог только представить, что тебе не хватит мозгов не впутаться в такую историю, я близко не подпустил бы тебя к кино, а тем более к такой свинье, как Чаплин. Так что помолчи.

Бабушка мягко пожурила его.

— Уилли, так нехорошо говорить.

С меня было достаточно. Я вскочила и убежала из комнаты.

В тот момент, когда я подошла к лестнице, в холле зазвонил телефон и я подняла трубку. Это был Элф Ривз, который никогда не звонил мне прежде.

— Лита, Чарли снова изменил последовательность съемок, — сказал он извиняющимся голосом, как человек, приносящий дурную весть. — Он хочет попробовать куски с Маком Суэйном. Так что вам с мамой не нужно приходить в ближайшие пару дней, пока вы не понадобитесь. Поэтому я и звоню.

— Разве не все должны находиться на съемочной площадке, независимо от участия в сцене? Что происходит, м-р Ривз?

— Происходит? — он прочистил горло. — Что вы имеете в виду?

Спокойно, так что никто не мог слышать меня, я спросила:

— Это Чарли велел вам позвонить? Меня что, мистер Ривз, отстранили от роли?

— Откуда такая идея? С какой стати вас должны отстранять от роли? Я просто передаю то, что сказал Чарли: он хочет поработать с Суэйном и вам не нужно приходить, пока мы не позвоним.

— Спасибо, м-р Ривз.

Мама вышла в холл посмотреть, кто звонит. Я пересказала ей наш разговор. Потом я поднялась вверх, ворвалась в ванную комнату и чистила зубы, должно быть, не менее минуты.

Убирайся с глаз долой, маленькая потаскушка! Сказал Чарли.

Я не хотела вспоминать это; я хотела вспоминать только хорошее. Но теперь больше не было ничего хорошего. Раньше Чарли любил меня, а теперь — ненавидел. У меня внутри был ребенок, и я не хотела его, потому что Чарли не хотел его. Я не хотела выходить замуж. Я определенно не хотела выходить замуж за человека, который не хотел на мне жениться. Я не выносила криков, а теперь предстояли сплошные крики.