Серенада для шефа - Наталья Александрова

– И долго вы спали?

– Часов до двух, когда проснулась в третьем часу, в приемной никого не было, я Ирину Анатольевну поспать отпустила.

– Значит, до часу его точно не было?

– Точно, совершенно точно, я спать ушла в час пятнадцать.

Так, значит, он алиби себе сделал таким образом: пришел позже и попросил Ирину записать себя пораньше, да еще сказал дома небось, что целый час она его лечила, а сам в это время спокойно мог смотаться туда через мост, где Тихонов жил.

– А скажите, Света, тогда, когда Ирину убили, вы тоже с ней вместе дежурить должны были?

– Да, конечно, мы всегда вместе. Она обычно к десяти приходила, муж ее провожал, потому что страшно одной сейчас по улицам ходить, а в тот раз они из-за чего-то поссорились, так он потом очень переживал.

– Что же она, женщина вроде была неглупая, а проходным двором пошла, так рисковала?

– Вот проходными дворами мы никогда не ходим, это я вам с уверенностью скажу, там такой двор жуткий. Мы уж тут думали с девочками, может быть, ее кто-то туда затащил?

Чистяков сидел у себя в кабинете и с нетерпением ждал новостей из фотолаборатории. Эксперты долго просматривали негативы, вертели пленку так и этак, долго увеличивали, применяли различные фильтры и, наконец, отпечатали несколько фотографий. На одной из них в глубине комнаты довольно четко рядом с Мариной просматривался профиль мужчины. Сравнив этот профиль с фотографией Рубцова, которую один из чистяковских ребят принес из института из личного дела, эксперты дали точное заключение, что на фотографии рядом с Мариной изображен Андрей Рубцов. Чистяков довольно потирал руки.

– Все, Николай Степанович, все, дорогой, скажи зятьку спасибо, дело твое швах.

Он снял трубку телефона.

– Николай Степанович? Узнал меня? Есть для тебя новости. Нет, ты уж будь добр, сам ко мне подъезжай, у меня как-то спокойнее поговорить можно.

Его кабинет не слушали, это Чистяков знал точно, проверял неоднократно. Купцов приехал через полчаса, ишь как всполошился старик, чувствует, что не так все идет.

– Ну что там? Кто этот Лебедев?

– Вот что, Николай Степанович, время позднее, ходить вокруг да около мы не будем. Лебедев этот – так, ерунда, случайный тут человек. Ни тебя, ни меня он не интересует. Ты ведь про зятя хотел узнать, зять тебя беспокоит.

Николай Степанович шумно вздохнул, а Чистяков жестко продолжал:

– А ты думаешь, никто ничего не знает про тебя? Ошибаешься. Так вот, скажу я тебе, зятек-то твой гнида порядочная, да еще и убийца к тому же. Вот смотри: полное досье. С девчонкой этой убитой он встречался, роман крутил, беременна она была от него. Вот, смотри, фотографии. Это тебе не Лебедева бумажки, так, от балды, за эти фотографии знаешь как уголовка ухватится? Теперь смотри: когда парень этот, хозяин квартиры, в ванной утонул, зятька-то твоего дома не было?

– Не было, у зубного он был.

– Ага, и два часа там просидел, а стоматолог, любовница его бывшая, ничего подтвердить не может, убили ее. А сестричка говорит, что не было его в это время у них, а если был, то максимум полчаса, а тогда где он остальное время провел? А когда бабу эту зубную убили, то где твой зять был?

– Дома.

– Ах дома? Ну смотри, Николай Степаныч, там это дело в прокуратуре следователь Громова ведет, она тетка толковая, ей раньше только оттолкнуться не от чего было, а если ей вот эти фотографии показать, да показания свидетелей, то она в твоего зятька вцепится как бульдог и расколет его как миленького. Она и вахтершу вашу в парадной спросит, и милиционера во дворе, а те-то все видели, кто когда ушел-пришел.

– Ты чего от меня хочешь, Анатолий?

– Вот и к делу подошли. Ты, Николай Степаныч, даже не представляешь, как много я про тебя знаю. Так вот, условия мои такие: женщину эту, Ольгу Кузнецову, чтобы и пальцем никто не тронул, и вот еще тебе списочек из десяти человек, их чтобы тоже. Ты чего так на меня смотришь, Николай? На-ка вот хлебни коньячку для расширения сосудов, а то еще кондратий тебя хватит прямо у меня в кабинете.

Купцов хлебнул коньяку, немного пришел в себя.

– Так ведь поздно уже, дело пошло.

– Нет, пока не поздно, того киллера, что Кастет послал, мы взяли, пока он у нас посидит, там видно будет. Так что ты как хочешь перед своими компаньонами прогибайся, но чтобы мои условия выполнил, а иначе я, во-первых, все материалы на зятька твоего разлюбезного прямо в прокуратуру отнесу, во-вторых, пленочку, где ты с Кастетом беседуешь, твоему начальству пошлю, а оно тебя по головке не погладит, а в-третьих, эту же пленочку самому Кастету покажу, а когда он узнает, кто его так подставил, ты уж сам додумывай, что тогда будет. Вот так. А я со своей стороны обещаю, что с зятем твоим разберусь быстро и без шума.

– Только… – Купцов замахал руками.

– Что ты, Николай, мы же не бандиты какие-нибудь, на мокрое дело зря не ходим.

Николай Степанович не помнил, как сел в машину, как добрался домой, как жена уложила его в постель, все это время у него в голове стучала только одна мысль: «Все кончено!» Однако, проснувшись утром, он, хоть и чувствовал себя абсолютно разбитым, сказал себе, что болеть сейчас не время, себе дороже обойдется. Против обыкновения, не вызвав машину, он отправился на работу пешком, чем немало удивил своих домашних. Был мороз, но не сильный. Николай Степанович не спеша добрел пешком до Смольного, а по дороге позвонил по телефону-автомату. Номер был дан ему для срочной связи. Он договорился о встрече с Кастетом сегодня же, в шесть часов. Встреча должна была состояться на той же квартире, что и всегда, и наверняка Чистякову опять станет известен весь разговор, но Николаю Степановичу это было даже на руку: пусть Чистяков слышит, что он честно попытается переговорить с Кастетом, а там уж как получится.

Андрей отвез жену на очередные процедуры, хотел было ждать там, но скучно показалось сидеть два часа в машине, и он решил прогуляться по улицам, все-таки послезавтра Новый год, все освещено, люди оживлены. По дороге он вспомнил, что забыл поздравить мать с праздником. Письмо уже не дойдет, придется послать телеграмму, хотя мать не любит телеграмм, боится их, думает, что несчастье где-то. Мать писала ему редко, он отвечал еще реже. После смерти отца она сильно сдала, сама стала прихварывать. Странное дело: вроде бы Андрей никогда не замечал между родителями особенной любви, а вот когда отца не стало, мать горевала сильно.

Андрей не спеша брел по Невскому, потом свернул к площади Искусств и, проходя мимо «Европейской», вдруг остановился. Из подъехавшей иномарки выскочил шофер, открыл дверцу и подал руку выходящей женщине. Андрей пошел было дальше, но застыл на месте, не веря своим глазам. Эти волосы, поворот головы, походка… неужели это Ольга? Женщина уже подходила ко входу, он не выдержал, рванулся следом, крикнул:

– Оля!

В этот момент неизвестно откуда взявшийся шофер Ольгиной машины встал на его пути, перехватил поднятую руку и так и стоял, стараясь закрыть собой обзор. Наклонившись вправо, Андрей увидел, что Ольга уже в дверях и швейцар почтительно ее приветствует.

– Оля! – он крикнул без надежды на успех, но она услышала, оглянулась, увидела эту нелепую картину, как шофер его не пускает, а он пытается вырваться, и слегка поморщилась.

Она быстро подошла к ним, сказала: «Все в порядке, Юра, мы знакомы». Юра, не произнесший за это время ни одного слова, исчез. Андрей, слегка ошеломленный, глядел на нее в упор и удивлялся, как он смог ее узнать. Неужели это та девочка, с которой он, с которой они… нет, это не представить. Перед ним стояла, вежливо улыбаясь, потрясающей красоты женщина и смотрела на него так спокойно, что он растерялся.

– Здравствуй, Андрей!

– Здравствуй, – он очнулся, – а что же все это значит? Шикарная машина, телохранитель, «Европейская», откуда же это?

Он увидел, как по лицу Ольги пробежала тень, потом она посмотрела на часы и сказала:

– У меня есть полчаса времени, если хочешь, мы можем выпить кофе здесь в баре, – она немного помедлила, – я тебя приглашаю.

Андрей вспыхнул, но промолчал, черт их знает, может, у них там на валюту. Они прошли мимо швейцара, свернули в бар, сели за столик. По дороге Андрей подумал, что Ольга, наверное, замужем за иностранцем, отсюда и «Европейская», и иномарка с шофером. Однако когда она сняла перчатку, он не заметил обручального кольца.

– Как ты живешь? Ты замужем?

– Нет, Андрей, я не замужем.

– А откуда все это? – она так его поразила, что он позабыл о приличиях.

– Машина и шофер – это от фирмы, я работаю в довольно крупной.

– Что же это за фирма?

– Это в Новгороде, а здесь мы открываем филиал, а потом будет СП с итальянцами.

– И кто же ты в этой фирме?

– Я коммерческий директор, – она взглянула на часы, – живу я, конечно, не в «Европейской», но здесь у нас обед с итальянским представителем, так что, если у тебя есть еще вопросы, поторопись.