Шаги по стеклу - Иэн Бэнкс

Он отпил шампанского. Оно еще оставалось прохладным: Слейтер принес бутылку в сумке-холодильнике, которая сейчас лежала под деревом рядом с Сэрой. Слейтер был уязвлен до глубины души, когда Грэм, которому было поручено принести бокалы, вытащил из пакета пластиковые стаканчики. Он-то думал, Грэм знает толк в таких делах.

Грэма немного беспокоила перспектива встречи Слейтера и Сэры; в последний раз они с ним виделись в начале той недели, и он опасался, что Слейтер проболтается. Дело было в том, что они вместе ездили на Хаф-Мун-Кресент в тот день, когда Сэра внезапно отменила вечернюю прогулку вдоль канала. В телефонном разговоре она была немногословна, явно чем-то расстроена, и Грэм встревожился. Он решил, несмотря ни на что, подойти к ее дому, чтобы на всякий случай просто быть рядом. Слейтер тоже потерял покой, увидев состояние Грэма и услышав, что у Сэры, видимо, какие-то неприятности. Грэм не возражал, чтобы пойти вдвоем; он даже был рад, что Слейтер составит ему компанию.

Сначала они шли пешком, но на Теобальдс-роуд Слейтер решил во что бы то ни стало сесть в автобус. Грэм пытался ему втолковать, что сто семьдесят девятый идет только до Кингс-Кросс, а это, во-первых, не так уж далеко, а во-вторых, не совсем в той стороне. Но Слейтер твердил, что им примерно в эту сторону и нужно, да вдобавок ему жмут новые ботинки, и тащиться пешком нет никакого желания. На Кингс-Кросс он остановил такси. Грэм напомнил, что не может себе позволить... Слейтер сказал, чтобы он ни о чем не беспокоился, и пообещал расплатиться самолично, благо ехать было всего ничего.

В такси Слейтер кое-что вспомнил: он припас для Грэма подарок. Пошарив в кармане куртки, он извлек какой-то твердый предмет, завернутый в бумагу. Когда Грэм его распаковал, они уже подъезжали к Пентонвилл-роуд. В том свертке оказалась маленькая керамическая фигурка сидящей женщины с тяжелой грудью; ее пятки были поджаты под ягодицы, а колени широко раздвинуты. На крошечном личике застыло выражение экстаза, плечи были отведены назад, будто она пыталась как можно выше вздернуть заостренные груди, а руки опущены вдоль бедер ладонями наружу, причем каждый пальчик был вылеплен с исключительной тщательностью. Ее половые органы, как определил на первый взгляд Грэм, казались гротескно преувеличенными.

— Это что, шутка? — спросил он Слейтера.

Слейтер ухмыляясь забрал у него свой подарок и вытащил из кармана карандаш.

— Нет, это не шутка, — ответил он, — это точилка. Вот, гляди. — И вставил карандаш прямо в лоно глиняной фигурки.

Грэм отвел взгляд, покачав головой:

— По-моему, у тебя просто нет вкуса.

— Запомните, юноша, вкуса у меня больше, чем у анчоуса в чесночном масле, — заявил Слейтер. — Я просто хотел тебя развеселить.

— Вот оно что, — протянул Грэм, когда такси поворачивало налево. — Ну спасибо.

— Фу-ты ну-ты, — отозвался Слейтер, подавшись вперед, чтобы таксист не пропустил поворот на Хаф-Мун-Кресент. — Я, между прочим, несколько дней убил, пока ее для тебя вылепил.

— Я же сказал спасибо, — сдержанно произнес Грэм и спохватился: — Эй, попроси остановить здесь, я не хочу подъезжать прямо к дому. — Он оглядел улицу и удостоверился, что Сэры поблизости нет; правда, они еще находились на Пентон-стрит, но так, на всякий случай.

Такси остановилось.

— Пошли выпьем, — предложил Слейтер.

— Должен тебя огорчить, — сказал Грэм, когда они подходили к пабу «Белый канал» на Мэйгуд-стрит.

— Что такое?

— Нужно еще одно отверстие: стружки-то как высыпать? — Грэм поднес фигурку к лицу Слейтера. Тот хмуро глянул в зияющую дырку и поджал губы.

— Пиво с тебя. Мне пинту светлого, — потребовал он и сел у окна, глядя в сторону Хаф-Мун-Кресент.

Минут через десять они услышали, как тарахтит мотоцикл Стока. Оба как по команде встали и посмотрели поверх занавесок, закрывавших нижнюю половину окна. Большой черный «БМВ» свернул на Мэйгуд-стрит. Мотоциклист был затянут в черную кожу, а его лицо закрывал шлем с затемненным стеклом.

— Хоп! — сказал Слейтер. — Вот и наш приятель. Грэм заметил номер: СТК-228Т. Он впервые увидел этот мотоцикл за все то время, что прошло после январской ночи, когда он познакомился с Сэрой и подъехал с нею сюда на такси. Тогда ему не пришло в голову как следует рассмотреть мотоцикл, и впоследствии он каждый раз избегал подходить близко к ее дому, если видел, что Сток уже там. Мотоциклист соскочил на тротуар, вынул из зажигания ключи и направился — не вполне уверенной походкой, как отметил Грэм, — прямиком к подъезду Сэры, где открыл дверь собственным ключом. Еще секунда — и он исчез.

— Ты считаешь, в нем и вправду шесть футов росту? — спросил Грэм, когда они снова сели за столик.

Слейтер кивнул, прихлебывая пиво.

— Наверняка. Похоже, он слегка выпил. Ну, каков качок, а? — Он театрально пошевелил бровями вверх-вниз.

Грэм ссутулился и отвел глаза. Слейтер ткнул его в бок:

— Что приуныл? Не огорчайся, старик. Верь мне, все утрясется.

— Ты точно знаешь? — Грэм с надеждой посмотрел на друга.

Слейтер выдержал взгляд Грэма, заметил, что тот закусил нижнюю губу, и не смог сдержать насмешливую ухмылку:

— Нет, честно говоря, не совсем точно, но должен же я тебя приободрить. Господи, да откуда мне знать?

— Так... — Грэм прикончил свою маленькую кружку и со вздохом встал.

Слейтер, погрустнев, спросил:

— Ты, часом, не в обиде?

— Мне нужно отлучиться... поглядеть, что к чему. Думаю, я не задержусь.

— Знаете, Оутс, — Слейтер слегка похлопал рукой по столу возле своей кружки, — вам следует отрепетировать свою реплику до прибытия ледокола. — Последние слова были едва различимы, потому что ослабевший от смеха Слейтер поставил локоть на стол и подпер голову; его хохот отдавался от пола раскатистым эхом. Посетители, особенно те, кто постарше, подозрительно косились в его сторону.

Грэм нахмурился, не понимая, при чем тут ледокол, но все же вышел на улицу и торопливо, крадучись проверил близлежащую часть Хаф-Мун-Кресент и маленький боковой проезд, откуда были бы слышны крики или ругань из квартиры Сэры. Однако там было тихо. Тогда он вернулся в паб, где Слейтер уже заказал для него пинту пива. Не успел Грэм сесть на прежнее место, как Слейтер беззвучно затрясся и покраснел, у него на глазах выступили слезы, и, наконец, он не выдержал:

— Норвежцы, я вижу, нас опередили — вот черти! Повалившись боком на скамью, он корчился от сдавленного хохота. Грэм не знал, куда деваться от стыда, он ненавидел и Стока, и Слейтера, его тошнило, когда он представлял, чем сейчас занимается Сэра; он тихо надеялся, что вот-вот появится хозяин паба и вышвырнет Слейтера за дверь.

К счастью, несмотря на свои угрозы, Слейтер не проболтался Сэре, что они с Грэмом неделю назад дежурили возле ее дома. Теперь, когда они сидели в парке, слегка опьяневшие от шампанского, Слейтер трепался о чем угодно, только не об этом.

— У меня грандиозная идея, — объявил он, поднимая над травой пластиковый стакан. Шампанского к тому времени почти не осталось.

— Какая? — спросила Сэра.

Она сидела, прислонившись к дереву, голова Грэма покоилась у нее на плече. Он притворялся, что спит, чтобы подольше оставаться в той же позе и ощущать ее мягкую, неуловимо-благоуханную кожу.

— Интернаркота, — объявил Слейтер, салютуя пластиковым стаканом ясному небу. — У тебя на пороге появляется хиппарь, стреляет сигаретку и сует тебе в руку комок серебряной фольги...

— Записываюсь, — мягко посмеялась Сэра, — в первых рядах.

Грэм тоже хотел посмеяться, но передумал: лучше пусть все останется как есть, пусть ее прелестное тело дрожит под его головой, под его прикосновением...

Это ощущение не покидало его до сих пор; прошла уже не одна неделя, а у него по телу все еще пробегал озноб при одном воспоминании о том эпизоде. Примерно то же чувство он испытал давным-давно, в Сомерсете, когда впервые провел ночь с девушкой. На другой день он посидел с компанией в пабе, потом сходил на футбол поболеть за местную команду, вечером поужинал с родителями и отправился к другу смотреть по телевизору какой-то фильм, а перед глазами одна за другой всплывали все те же сцены; память плоти напоминала о гладкой девичьей коже, голова шла кругом, а по спине пробегали мурашки. Теперь ему было неловко за собственную наивность: он тогда вообразил, будто это и есть любовь. Хорошо, что у него хватило ума ни с кем это не обсуждать.

Между тем впереди уже появился «Белый канал», и Грэм вспомнил, как паршиво ему было в тот злополучный день. После этого случая он наведался к дому Сэры еще раз, хотя знал, что его не ждут. Они со Слейтером пообедали в баре на Ред-Лайон-стрит, и он сказал, что идет домой, а сам пришел сюда, занял наблюдательную позицию и вскоре заметил Стока, подкатившего все на том же мотоцикле. На этот раз он увидел и Сэру: она помаячила в окне, из которого обычно махала Грэму, когда он нажимал на кнопку домофона. Сток вошел в подъезд, и Сэра больше не появлялась.