Британская империя. Разделяй и властвуй! - Джон Сили
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все те соображения, которые делают изучение истории необходимым во всех странах, где в управлении участвует народ, все они имеют для Англии большее значение, чем для всякой другой страны, ибо громадное распространение английской расы чрезвычайно затрудняет ее политику. Я считаю, что для всякой другой страны – для Франции, Германии, Соединенных Штатов и для всех остальных стран, за исключением, быть может, одной России, – задачи, подлежащие решению, являются простыми по сравнению с той, какая выпала на долю Англии. Большинство государств суть тела компактные и прочные, почти столь же компактные, несмотря на громадное превосходство в размерах, как независимые города древности. Всякое, сделанное на них нападение будет нападением на их собственную страну, а потому армии их состоят, так сказать, из граждан-солдат. Обладание отдаленными владениями нарушает эту компактность и затрудняет и понимание, и защиту национального интереса. Разбросанность колоний облегчает для неприятеля нападение на Англию. Находясь в войне с Соединенными Штатами, Англия чувствует эту войну в Канаде; воюя с Россией – в Афганистане. Но это внешнее затруднение не так серьезно, как внутренние затруднения, неизбежные для разбросанной империи. Как придать нравственное единство обширным странам, разделенным целой половиной земного шара, будь они даже населены главным образом одной нацией? Это уже достаточно серьезный вопрос. Но он не составляет еще главной заботы Англии: кроме колоний, у нее на руках Индия; здесь уже нет ни общности расы, ни общности религии; здесь почти всецело отсутствует то прочное основание, какое дают иммиграция и колонизация. Здесь перед Англией новая проблема, не менее обширная и трудная, и гораздо более безнадежная, чем проблема колониальная. Каждая из этих проблем сама по себе вполне достаточна для нации; а когда обе задачи выпадут на долю одной нации, и к тому же одновременно, то это уже слишком много.
Подумайте, какое одуряющее действие должны производить на общественное настроение эти два противоположных вопроса. Колонии и Индия представляют собою две противоположные крайности. Те принципы политики, которые применимы к первым, совершенно неприменимы ко второй. В колониях все отлито заново: там самая прогрессивная раса поставлена в условия, наиболее благоприятные для прогресса; там нет прошлого, а будущее беспредельно; правление и учреждения – все ультраанглийское; там – свобода, промышленность, изобретения, нововведения и уже теперь полное спокойствие. Если бы Великая Британия состояла только из колоний, она была бы однородна, была бы вся отлита из одного куска, и, как бы обширна и безгранична ни была ее территория, дела ее были бы доступны пониманию народа в Англии. Но есть еще другая Великая Британия, превосходящая первую населением, хотя и уступающая ей занимаемой площадью: она представляет полную противоположность первой. Индия вся в прошлом и почти не имеет будущего. Нет такого умного человека, который не боялся бы высказывать предположения о будущем Индии, а в своем прошлом она открывает перед нами перспективы баснословной древности; все древнейшие религии, все древнейшие обычаи как бы окаменели в ней; никакая форма народного управления не является для нее возможной. Все, пережитое Европой и тем паче Новым Светом, здесь в полной силе: суеверие, фатализм, многоженство, самое примитивное духовенство, самый примитивный деспотизм; и при этом с севера грозит обширная азиатская степь со своими узбеками и туркменами. Таким образом, один и тот же народ протянул одну руку будущему земного шара, явившись посредником между Европой и Новым Светом, а другую – самому отдаленнейшему прошлому, сделавшись завоевателем Индии, узурпатором, наследником Великого Могола.
Как же может один и тот же народ без особого напряжения преследовать две столь радикально противоположные системы политики: быть деспотом в Азии и демократом в Австралии; быть на востоке величайшей мусульманской державой, хранителем имущества тысячи языческих храмов и в то же время являться на западе передовым борцом за свободу мысли и за духовную религию; представлять собою, с одной стороны, великий военный империализм, чтобы оказывать сопротивление движению России в центральной Азии, и с другой – наполнять Квинсленд и Манитобу[99] свободными поселенцами? Можно смело сказать, что никогда, с самого начала мира, ни одна нация не брала на себя такой ответственности. Никогда так много сложных вопросов, касающихся разных частей земного шара и требующих всевозможных специальных познаний и специального образования, не находилось в зависимости от решения общественного мнения одного народа. Надо сознаться, что народ этот несет ответственность довольно-таки легкомысленно! Он даже не изучает колониальных индийских вопросов. Он ими интересуется лишь в тех редких случаях, когда они выступают на первый план в домашней политике. Когда дело идет о судьбе министерства, эти вопросы кажутся в высшей степени интересными; но они теряют всякий интерес, когда дело идет только о населении Индии, о судьбе громадной части планеты, о будущности английского государства. Что касается Индии, то Маколей пишет так: «Можно было бы ожидать, что каждый англичанин, интересующийся вообще историей, желал бы знать, каким образом горсть его соотечественников, отделенных от своей родины беспредельным океаном, в течение немногих лет покорила одну из величайших империй в свете. Но если мы не ошибаемся, предмет этот для большинства читателей кажется не только скучным, но положительно неприятным».
Лекция 10
Индийская империя
Тот метод изучения, какой мы применяли к колониальной империи, будет применен теперь для рассмотрения Индийской империи, то есть мы будем рассматривать ее лишь постольку, поскольку она является иллюстрацией общего закона расширения, управлявшего новейшей историей Англии. Эта империя будет рассматриваться не сама в себе, а лишь в ее отношении к Англии. Мы рассмотрим ее и с исторической точки зрения, то есть вникнем в причины, вызвавшие ее существование, и с политической, то есть определим ее значение и устойчивость.
Стоя на подобной точке зрения, мы находим неудобным придерживаться хронологического порядка.
Приобретение Индии совершалось слепо. Ни одно великое дело, когда-либо совершенное англичанами, не носило такого непредумышленного и случайного характера, как завоевание Индии.
Правда, немного расчета и плана было и в английской колонизации: первые переселенцы, отправляясь в Виргинию и Новую Англию, вовсе не имели намерения положить начало могущественной республике. Но тут различие между совершившимся событием и намерением – только количественное: англичане намеревались основать новое общество и даже знали, что по тенденциям своим оно будет республиканским, они не предвидели только его громадных размеров.
Между тем в Индии имелось в виду одно, а совершалось совершенно другое. Целью была торговля, но действительного успеха в ней не было.
Мысль о войне с туземными государствами никому и в голову не приходила в продолжение целого столетия после образования первых поселений, затем имелись в виду лишь такие войны, которые могли содействовать торговле. Опять прошло больше полустолетия, прежде чем явилась мысль о сколько-нибудь значительных территориальных приобретениях. Только накануне девятнадцатого столетия началась политика, искавшая господства над туземными государствами, а настоящего своего положения в Индии Англия достигла лишь во время генерал-губернаторства лорда Дельгаузи (Dalhousie),[100] то есть менее пятидесяти лет назад. Все время мы хотели идти по одной дороге, а шли по другой. При таких обстоятельствах хронологический способ изучения оказывается самым худшим. Если бы мы стали следить за историей Ост-Индской компании из года в год, тщательно придерживаясь точки зрения ее директоров, то сделали бы все, что в наших силах, чтобы ослепить себя, ибо не воля директоров, а другие, превосходящие их волю, силы – силы, против которых директора тщетно боролись, – вызвали к существованию Индийскую империю. На основании этого необходимо, а в силу других соображений – и удобнее начать с другого конца, и, прежде чем рассмотреть, как доросла империя до своего современного величия, надо тщательно ознакомиться с тем, что представляет она собою в данный момент.
Мы называем эту империю завоеванием (conquest), чтобы отметить тот факт, что она была приобретена не путем заселения и колонизации, а рядом войн, оканчивавшихся уступками территорий в пользу Ост-Индской компании. Но не следует предполагать, что Индия есть завоевание в каком-либо более тесном смысле этого слова.
Выше я критиковал выражение «владения Англии» (possessions), так часто применяемое к нашим колониям. Я спрашивал: если под Англией мы подразумеваем англичан, живущих в Англии, а под колониями – англичан, живущих за морем, то в каком же смысле можно сказать, что одни из этих людей принадлежат другим? Или, если, говоря об Англии, мы имеем в виду английское правительство, которому в конечном выводе подчинены и колонии, то с какой же стати будем мы говорить о подданных этого правительства как об его владении или собственности, раз они не сделались его подданными вследствие завоевания? Но такой взгляд не вполне применим к Индии, потому что Индия действительно подпала под власть правительства английских королей вследствие завоевания. Следовательно, Индию можно назвать английским владением в том смысле, который неприменим к колониям. Тем не менее, слово «завоевание», которое, как и большинство слов из лексикона войны, берет свое начало в первобытных варварских временах, может легко повести к недоразумениям. И потому мы все же спрашиваем: в каком же смысле Англия владеет Индией? То, чем мы владеем, мы обыкновенно так или иначе эксплуатируем ради своего удовольствия. Если у меня есть земля, то я или сам пользуюсь ее урожаем, или, если отдаю ее фермеру, получаю арендную плату. В первобытные времена за завоеванием страны обыкновенно следовало владение ею в буквальном смысле слова. Иногда победители делались владетелями завоеванной территории или части ее, как это было, например, после завоевания Палестины, о котором мы читаем в книге Иисуса Навина, или после тех римских завоеваний, когда известное пространство конфискованной земли делилось между некоторым числом римских граждан. Нет сомнения, что в таком смысле Индию нельзя назвать завоеванной страной. Англия не захватила земель в Индии и не раздала их англичанам, изгнав из них туземных владельцев.