Немного скандала - Эмма Уайлдс

В фойе отец подал ей руку, глядя на нее с неодобрением:

— Мы опаздываем.

Она поморщилась от его сухого тона.

— Приезжать первыми — дурной тон, не так ли?

— Полагаю; что ты права, однако нас ждет София.

Другими словами, ему не терпелось сдать ее на попечение тети, освободившись от обязанностей отца. Она всегда покорно принимала его нежелание участвовать в ее жизни. Но сейчас, когда Эмилия чувствовала себя женщиной, а не ребенком, его манера держать ее на расстоянии начинала ее раздражать.

— А мама любила выезжать? Ей нравилось бывать в обществе? — спросила она. Ей вдруг пришло в голову, что в последний раз спрашивала его о матери, когда была совсем маленькой девочкой. Наверное, это письма подсказали ей, что кипение страстей касается не только молодых мужчин и женщин. Любили ли ее родители друг друга? Она не знала.

Лакей только что распахнул перед ними парадную дверь, и ее отец молчал, выдерживая красноречивую паузу. Потом безразличным тоном сказал:

— Разумеется, она получала от этого удовольствие — в какой-то мере. Она была утонченная леди и графиня.

Высокопарный ответ не сказал ей ничего. «Отчасти это моя вина», — думала Эмилия, спускаясь по ступеням. Следовало проявить любопытство давным-давно, хотя, по правде говоря, мать казалась ей не более чем призрачной фигурой. А расспрашивать отца было не так-то просто, поскольку она очень редко его видела.

— В какой-то мере?

— Иногда вечер не приносил ей должного удовольствия. — Он протянул руку, чтобы помочь дочери сесть в карету.

В мозгу забрезжило смутное подозрение. Невероятно — почему ей раньше не приходило в голову?

— Почему? — прямо спросила она, не двигаясь с места. — Прошу, скажите мне.

Поколебавшись, он ответил:

— Она страдала тем же недугом, что и вы.

Подозрение подтвердилось.

Недуг. Это звучало как приговор, особенно потому, что ей не говорили раньше. Как она не догадалась? Эмилия застонала.

— Наверное, я должен был вам сказать. Очевидно, это наследственное. — Отец стоял рядом, в прекрасном костюме для вечернего выхода, глядя на нее с необычной мягкостью. — Итак, идем же.

Неужели в этом дело?

И тетя София ни разу не заикнулась, вот что было самое страшное.

— А мама правда умерла при родах?

Отец вздрогнул.

— Конечно. Неужели вы думаете, что я стал бы держать это в тайне от вас?

Да, что-то она в последнее время начала уставать от тайн, а они, кажется, повсюду.

— Вы никогда не говорили мне, что у нее были проблемы с дыханием, — заявила она, прямо в присутствии лакея, который держал открытой дверцу кареты.

— У меня были уважительные причины, — тихо ответил отец со страдальческим выражением на лице. — Не могли бы мы поговорить об этом в другой раз?

— Уж поверьте мне, — мрачно откликнулась она, позволяя ему помочь ей подняться в карету, — мы обязательно поговорим.

В первый раз за всю ее жизнь он взглянул на нее оценивающе. Это не был безразличный или властный взгляд, как обычно, — нет, на сей раз он, кажется, действительно увидел ее.

И это был большой успех.

София была на грани закипания. Она бы плюнула, если бы это не было ниже ее достоинства.

— Право же, милорд, вы, должно быть, шутите.

Ее зять, Стивен Паттон, лорд Хатауэй, лишь кивнул в ответ:

— Нет, мадам. Я хочу, чтобы вы употребили влияние, которое имеете на мою дочь, и заставили ее принять предложение Уэстхопа.

Слово «заставить» особенно резало слух, хотя София сомневалась, что Эмилию вообще можно заставить что-нибудь сделать. От матери она унаследовала не только золотистые волосы и красоту, но и ее характер.

— К чему такая спешка? Сезон едва начался, — возразила София, не сводя глаз с площадки для танцев, где как раз в этот момент ее племянница, ослепительно прекрасная в зеленоватого цвета платье, столь идущего к сияющим янтарным волосам, кружила в вальсе в объятиях красивого молодого человека, сына одной из ее подруг. — Уверена, лорд Уэстхоп видится вам подходящей партией. Но мнение Эмилии — вот что самое важное.

Самой Софии Уэстхоп казался скучным, как пресная лепешка. Несомненно, из него получился бы муж того сорта, что бесконечно рассуждают об охоте, голосуют заодно с парламентским большинством и предпочитают проводить время с друзьями, а не с женой, поскольку она уже есть и никуда не денется. Подозревала она за ним и самый страшный грех — что он скучен в постели.

Разумеется, хороший брак основывается не только на том, насколько муж искушен в любовных утехах, однако София была уверена, что мужчине непростительно быть плохим любовником, по крайней мере на ее эмансипированный взгляд. Разумеется, вслух бы она этого не сказала — это очень неделикатно!

— Важно, — веско сказал Стивен, — чтобы она была хорошо устроена и чтобы о ней заботился человек, который относился бы к ней с уважением. Я даже поведал графу о том, что у нее неладно со здоровьем, и его это не отпугнуло.

— Как великодушно с его стороны, — резко ответила София.

— Я так и подумал.

Кажется, ее зять был готов защищаться?

— Я согласна, что Эмилии нужен человек, способный оценить ее живой ум, разделить любовь к литературе, который восхищался бы не только ее наружностью, но и красотой ее души. — София прислушалась к раскатам музыки и увидела, как Эмилия смеется чему-то, что сказал ей партнер. Как грациозны были ее движения! Жаль, ей нельзя много танцевать! — Но, боюсь, только не Уэстхоп.

— Почему не он? — раздраженно спросил Стивен. — Пора покончить с этим делом. В доме некуда деваться от цветов и явившихся с визитом поклонников. Я провожу вечера на скучнейших мероприятиях вроде сегодняшнего, вместо того чтобы приятно провести время в клубе или за карточным столом…

— Милорд, она ваша дочь, и, что для меня еще важнее, она дочь Сары. Я хочу видеть ее счастливой.

Он тотчас же замолчал. София знала — он любит Эмилию, да только не умеет этого выразить. Эта спешка с замужеством указывала скорее на то, что его очень тяготит роль отца; которую пришлось наконец играть. Раньше Эмилия была заперта в стенах загородного дома, где о ней заботилась гувернантка. Теперь дочь превратилась в женщину, и нужно было как-то общаться с ней. Дело осложнялось и внешним сходством Эмилии с матерью. Может быть, это будило в нем воспоминания о ее смерти, а это событие, как подозревала София, он до сих пор отказывался принимать — на эмоциональном уровне. Он потерял разом и жену, и сына. Поэтому не приезжал в тот дом, где это случилось. Красноречивая деталь.

— И Уэстхоп не подходит на эту роль? — тихо спросил он.