Сказочные повести. Выпуск седьмой - Святослав Сахарнов

Дядю Костю хлопали по спине и целовали. Еле живой, он влез в вагон и, утвердившись у окна, стал снова прощаться с друзьями.

— Приезжайте! — кричал он. — Приезжайте все! И Грач приезжай. И ты, старушка, которой я сделал костыль. Ничего, что ты меня побила!

Поезд пошел, сперва медленно, потом все быстрее, и, высунувшись из окна, дядя Костя увидел две тоненькие фигурки, которые отделились от толпы провожающих и побежали за поездом, размахивая платочками и крича: «Дя-дя Ко-стя!» Это были, конечно, Настенька и Петя.

Стараясь не задевать соседей ногами, дядя Костя полез на верхнюю полку, разделся, улегся и стал думать.

Он вспомнил, что старушка побила его не в Москве, а в Новосибирске, и не теперь, а давно, два года тому назад, — и долго смеялся, натянув на себя одеяло. О Настеньке он все еще беспокоился. «Надо бы, собственно, взять ее с собой, — подумал он. — Ездили бы мы с ней в город Снежное, Снежнянского района, снегирей купили бы. Хотя снегири тут, кажется, ни при чем».

Колеса стучали успокоительно, весело и тоже все про снегирей, снегопады, снежных коз, живущих на снежных вершинах.

А Петька, проводив Настеньку, вернулся в Немухин и стал ее рисовать. Сперва на бумаге появились два светлых круга. Это были зонтик, платье и тоненькие руки с книгой, опустившиеся на колени. В легком летнем платье, она сидела одна в открытом поле зимой. Везде были сугробы — молодые, мягкие, отбрасывающие пепельные тени, и старые, сердитые, с колючими кромками, над которыми кружились дымки.

Потом он нарисовал ее спящей. Она лежала на лугу летом, подложив ладонь под щеку, опустив нежные овалы ресниц, и солнце, которого она больше не боялась, золотило волосы, разделенные полоской пробора.

Александр Шаров

Кукушонок, принц с нашего двора

Кукушонок знакомится с гномом

В маленьком городе на окраинной улице, в доме № 10, жили-были одиннадцать принцев и одна принцесса.

Принцы были самые обыкновенные — гоняли в футбол, иногда дрались, а иногда мирились, а вот принцесса… Словом, принцесса была такая, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Звали её Таня.

Старший принц, по имени Кешка, был лучшим форвардом дворовой футбольной команды и умел шевелить ушами. А младший принц, Сашка, которому только исполнилось одиннадцать лет, был вратарём, и ребята чаще звали его не по имени, а Кукушонком, оттого что лицо у него было всё в веснушках.

Раз вечером принцесса вышла во двор. Принцы бросили мяч и подбежали к ней. Кешка пошевелил ушами и сказал:

— Вот чего, принцесса Танька, скажи правду: кого ты из нас полюбишь, когда мы вырастем?

Принцы ждали ответа спокойно, только маленький Сашка, который ужасно любил Таню, открыл рот от волнения, шагнул к ней и смотрел не отрываясь.

— Вот ещё! — фыркнула Таня, закинула русую косу за спину, посмотрела своими огромными синими глазами на ребят и сказала: — Никого я не полюблю — очень надо. А уж тебя, Кукушонок, и подавно. Закрой рот, а то воробей влетит. И айда в кино на семичасовой!

Она выбежала на улицу, и принцы за ней.

Только Сашка остался стоять посреди опустевшего двора. Постоял немного и тоже побрёл за ребятами. По улице мчались машины, автобусы и троллейбусы. Электрические часы на столбе, пошевелив чёрным усом, показали без четверти семь. Шло множество пешеходов, торопясь со службы домой. Принцессы не было видно, и принцев тоже. Совсем грустно стало Сашке. Он уже решил идти домой, когда рядом остановился маленький старичок в высокой остроконечной синей шапке с красной кисточкой и тихим голосом попросил:

— Не можете ли вы… кхе, кхе… молодой человек, перевести меня на другую сторону?

Сашка взял старичка за руку и перевёл через улицу.

— Спасибо! — сказал старичок и вежливо приподнял высокую синюю шапку с красной кисточкой.

Он приподнял шапку только на одну секунду, но Сашка успел заметить, что на голове у старичка растут не волосы, а цветы — одуванчики и ромашки. И хотя Сашка знал не очень много древних старичков, всё-таки он подумал, что это странно. Да и зима ведь — какие зимой одуванчики и ромашки?!

Сашка не подал вида, что разглядел цветы, но старичок сам догадался, поднялся на носки, чтобы дотянуться до уха мальчика, и зашептал:

— Тут нечего удивляться, потому что я ведь не обыкновенный гном, а Гном Цветочный. Сам посуди, чему же расти на голове Цветочного Гнома? В молодые годы росли пионы и розы, а теперь… кхе, кхе… одуванчики и ромашки. Это ведь тоже не так уж плохо…

— Нет, я ужасно люблю одуванчики и ромашки, — сказал Сашка и по лицу гнома угадал, что его ответ понравился.

— Да, — сказал гном, — одуванчики и ромашки — хорошие цветы. И я очень рад, что встретился с тобой, потому что ты воспитанный мальчик и у тебя на лице столько прекрасных веснушек, таких ярких, что они даже светятся; а веснушки — цветы весны. И я рад, что встретился с тобой сейчас, потому что сегодня у меня особенный день. Десять тысяч лет я был Цветочным Гномом, а теперь перехожу на пенсию и становлюсь гномом-пенсионером! Пойдём ко мне и посидим вместе: в такой вечер не очень приятно быть одному. А я сделаю для тебя своё самое последнее волшебство.

У Цветочного Гнома

Гном жил на четвёртом этаже обыкновенного шестиэтажного дома. В комнате его около двери стоял кактус, согнувшийся от старости, с длинными колючками. На полу и на подоконнике выстроились горшки с цветами: розами, гвоздиками, фиалками, астрами и всякими другими, названий которых Сашка не знал.

Между цветами, громко жужжа, летало множество пчёл и шмелей. Посреди комнаты стоял стол — лист водяной лилии на зелёном стебле.

— Милости просим! — сказал гном и повесил на одну из колючек кактуса пальто и шапку.

Сашка тоже повесил на кактус куртку и кепку.

— Тжи-тжи! — сказал гном. — Тжи-тжи!..

Пчёлы и шмели ещё быстрее стали летать от цветка к цветку. Они роняли в чашки — ландышевые колокольчики — капли цветочного нектара.

— Скоро мы расстанемся, мой мальчик, — сказал гном. — Запомни, если я тебе когда-нибудь понадоблюсь, скажи такие слова: «Тамбарато клуторео римбеоно», и я появлюсь. Но я могу прийти к тебе, только если ты будешь один. И только два раза в жизни я откликнусь на твой зов.

Гном и Сашка выпили цветочный нектар за счастье всех хороших людей и всех хороших гномов.

— А теперь, — торжественно сказал гном, — подумай хорошенько, какое волшебство ты хочешь, чтобы я сделал для тебя.

Сашке и думать было нечего: больше всего на свете он хотел, чтобы веснушки у него на лице стали невидимыми…

Ах, наверно, Сашка слишком тихо высказал своё желание. Да ещё пчёлы и шмели громко жужжали, заглушая голос мальчика. Поэтому-то и произошло ужасное несчастье, о котором будет рассказано в этой правдивой истории.

— Быть по-твоему! — воскликнул гном и высыпал на середину стола — листа водяной лилии — зелёный порошок.

Зелёный туман, пахнущий цветами и травами, поднялся над столом и окутал всё, что было в комнате. Из дымки парами стали появляться цветы: пион с бледно-жёлтой розой, тюльпан с астрой, важный львиный зев с маргариткой. И почему-то Сашка совсем не удивился: как это цветы ходят, словно человечки, мягко ступая крошечными ногами.

Лица у цветов были печальные, цветы выходили из зелёного тумана и, коснувшись руками мальчика, повторяли:

— Что же теперь с тобой будет?!

И, сказав это, снова скрывались.

А потом зелёный туман рассеялся, и Сашка увидел, что он снова стоит у ворот своего дома под ярким уличным фонарём, там, где гном попросил перевести его через улицу. Только автобусов, автомобилей и пешеходов к вечеру стало гораздо меньше.

Сашка подумал, что, может быть, вся история с Цветочным Гномом приснилась ему, да и сейчас он спит, и быстро проговорил стишок, по которому Таня узнавала, снится ли это или происходит на самом деле:

Кит по улице бежит,Прямо к солнцу слон летит.Я гляжу и удивляюсьИ, конечно, просыпаюсь.

Сашка проговорил Танин стишок, как можно шире открыл глаза и понял — нет, он не спит.

Часы показывали без двадцати девять, значит, подумал он, Кешка и другие принцы и принцесса вот-вот вернутся с семичасового сеанса.

Он обрадовался и решил, что расскажет обо всём ребятам — вот удивятся-то.

Сашка понимает, что произошло

Только он успел это решить, в конце улицы показались принцесса и принцы. На ходу они переговаривались весёлыми голосами — значит, картина была хорошая.

Принцы подбежали и остановились на своём любимом месте у часов. Принцесса стояла так близко от Сашки, что могла бы погладить его по голове, как она иногда делала.