Эдем 8 - AllianceSpecter

этого опыта. Некоторые, конечно, занимаются удовлетворением спроса, этакий фастфуд от мира искусства, который не даст ничего полезного, но поможет убить время, но их в счёт брать не стоит. В любом случае на прочтение книги уйдёт… часа два? Три? Не суть важно, ведь эти несколько часов меркнут в сравнении с временем, что придётся потратить на личную беседу с автором для получения такого же эффекта. А с многими ещё и поговорить просто не выйдет, ведь они уже ушли дальше.

Ада изучала всё, как рукописи малоизвестных писателей, так и либретто общепризнанных авторов реквиемов. Кто-то имел звание архимага, а кто-то будто случайно попал в библиотеку музея. Однако не было сомнений, что и там, и здесь хранятся те самые ключики от заветных дверей, что у каждого смертного всегда разные. Где-то наверняка скрыт и ключ к собственной двери, нужно только найти его, продолжать искать, среди бессчётного числа других ключей, которыми многие владеют и в тоже время прячут из-за неуверенности в себе, боясь что за сказанное полетят в лицо камни.

— Горгульи привезут телегу не сразу, — дополнительно и уже более настойчиво произнёс Хранитель, кладя руку на плечо замершей гостьи.

Пусть внутри голема и существовала лишь тень собственной личности, а с учётом прошедшего времени… это уже совершенно другой набор знаний, опыта, убеждений, условных реакций и рефлексов, полностью иная личность. Но всё ещё он был способен испытывать эмоции и сострадание, в частности жалость. Ведь своего ответа девушка в книгах и картинах не найдёт.

— Сходи в таверну, освежись, отдохни, немного развейся и расслабься, чтобы потом вернуться и с большей эффективностью продолжить трудиться, — посоветовал Хранитель, после чего протянул бумажку с адресом. — Сходи сюда.

Ада лишь кивнула, не желая спорить и не имея на это лишних морально-волевых сил. К тому же свежим воздухом подышать никогда не ошибка. И вот уже девушка идёт по солнечным улицам Анхабари, размышляя о том, что нужно ещё денег раздобыть. В принципе есть уже проверенный способ, а именно арены. От имени хозяина организовать пару боёв, после чего можно будет выкупить ещё несколько редких экземпляров из частных коллекций. Ну или хотя бы купить билет на частные выставки, хотя рабыню туда не пустят из-за статуса. Можно выкупить гражданство, но… радикально действовать Поцелованная Огнём не спешила, несмотря на свой нрав, пусть и слегка затухший. Лучше тысячу раз подумать и один раз сделать. Гражданство выкупить всегда получится, однако это закроет и путь в Эдем. Попасть в самое прекрасное место, судя по рассказам, в сам Рай… на это имеются шансы лишь в качестве этиамария. Свою империю девушка явно не создаст, как и лариосом вряд ли станет.

И опять же чувство долга никуда не уходит. Что если у Лансемалиона Бальмуара какие-то другие планы, а она покупкой гражданства всё испортит? Нельзя же такие решения в одиночку принимать, это как минимум некрасиво. Да и хозяин тоже всегда интересовался желаниями своих рабов, никогда не заставляя торговать телом после боёв, а предлагали за это сумасшедшие суммы, вырастающие после каждой победы и каждого титула. Не веди себя он так, то, конечно, можно было бы и не принимать во внимание его мнение. Однако аристократ вёл себя уважительно, тем самым заслуживая и уважение в свою сторону.

— Эй, смотри куда идёшь! — рявкнул отшатнувшийся от столкновения с девушкой гражданин.

— Извините, — тихо пробурчала Ада, продолжая идти вперёд.

Она даже и не заметила, что не смогла с кем-то разминуться в толпе. А это столкновение… мужчина весил килограмм семьдесят, как пушинка считай… даже для однорукого, но ещё сильного паресиса. Хотя сам свободный так не считал, гордо подняв голову он смирил рабыню презрительно осудительным взглядом и поправив свою одежду продолжил идти по своим делам.

Так много смертных, все куда-то спешат, такие разные и одинаковые лица. Поцелованная Огнём скользящим взглядом смотрела на них, теряясь в догадках: о чём они думают? Что их тревожит? Какие у них причины переживания? Работа, семья, встреча с друзьями, снова всё идёт по кругу. Молодые бегают по развлекательным заведениям, живя лишь сегодняшним днём и в принципе о чём-то не задумываются. Но их родители недалеко ушли, просто рутина сменила ветер в голове, на месте мятежности появилось смирение и новые вопросы. Как бы заработать денег, ещё больше денег, чтобы хватило на аренду, на еду, может быть на отдых, а ещё что-то нужно отложить. Всегда нужно откладывать, монетку за монетку, экономя на этом и на том, ведь неизвестно когда-то муж лишится работы, а кто-то из родственников умрёт, добавляя тем самым к расходам ещё и аренду усыпальницы. Хорошо поживём потом… когда-нибудь, ну или хотя бы получится шанс своим потомкам добраться до достойной жизни. Ведь получится?

А задумывается ли кто-то из них о чём-то… более великом? О своём предназначении? О смысле жизни как таковом? Волнуют ли их попрания древних учений, падающих ниц вместе с развитием технологий? Как диктат Совета влияет на ойкумену Совета и какой эффект оказывает противостояние так называемых Богов с Четырьмя? Кто их них прав? А существует ли для них, этих простых смертных, мораль или уже суровые реалии насквозь пропитали их цинизмом и холодным расчётом, которым начинают кормить новые поколения одновременно с материнским молоком? Скорее всего правильным будет второй вариант, ведь как уже говорил Лансемалион Бальмуар, стремление к высокому невозможно без удовлетворения первичных потребностей.

Некогда им предаваться философии, ведь нужно как-то прожить ещё один месяц. Но возможно в этом причина? Ведь если так посмотреть, куда они будут тратить деньги? На всякую незначительную ерунду. Многие так и вовсе даже в таких суровых реалиях не поняли, что жить нужно по средствам. Так почему порой весь их доход уходит на одну лишь еду, в результате чего не получается ничего откладывать? Быть может, если бы они нашли время немного подумать и поразмышлять, поговорить самим с собой перед зеркалом, то они бы смогли дойти до некоторых элементарных истин? А там уже они осознанно спланируют бюджет и установят чёткие рамки доходов? Возможно, они и вовсе поймут, что дорогое платье стоимостью в тринадцать твоих зарплат — глупая трата денег и совершенно ничтожная мотивация, созданная потребительской системой, которая высасывает тебя досуха, эксплуатируя и убивая?

Но что самое грустное… так это то, что Ада с трудом могла разглядеть живых смертных в этой толпе. Вроде они улыбаются, смеются, грустят и по некоторым щекам текут слёзы, только всё равно не похоже, что они живут, скорее просто существуют внутри ограниченного списка условий из инстинктов и заскоков, ограниченных циклом «работа-дом». Выдерни любого из толпы, попробуй поговорить, сможешь ли ты услышать что-то интересное? Как скоро истории начнут повторяться? И что самое грустное, так это то, что они этого сами не поймут никогда, ведь они разучились задавать вопросы и совсем забыли, что значит жить, возможно и вовсе они этого никогда не знали, ведь кто им расскажет или хотя бы покажет на своём примере, когда те же лариосы занимаются тем же, но в больших масштабах? Впрочем, раз они ничего не меняют, значит их вполне всё устраивает, ведь в конце концов выбор у них есть, и они его делают изо дня в день, выбирая простой путь.

Так Ада и дошла до таверны, где с пустым взглядом заняла место. Размышления терзали собственный разум, вызывая стресс и самый настоящий ужас. Страшно ведь подумать о том, что ты можешь стать таким же. Или может ты уже являлся таким всю свою жизнь и лишь сейчас в голове что-то щёлкнуло, заставив ржавые шестерёнки двигаться. Но как скоро механизм засбоит, и ты вновь на всё плюнешь? Ведь куда проще не обращать внимания на проблему, чем бросать ей вызов. Особенно когда вызов этот требует огромных жертв и усилий, ведь даже от простого взгляда в лицо правды может неслабо так двинуться рассудком от осознания критической ошибочности выстроенной за десятилетия системы мировоззрения, в истинности которой тебе убеждали все, начиная с родителей и заканчивая государством. Думать страшно, но лично Поцелованной Огнём было ещё страшнее не думать, пусть и процесс этот не давал успокоения, лёгкости, счастья… наоборот, всё становилось лишь сквернее