Тайные тропы - Георгий Брянцев

Изволина дома не оказалось. Ожогина встретила Пелагея Стратоновна. Она сообщила, что Денис Макарович только что ушел к Заболотько.

— Ничего не сказал и ушел. И вообще, смутный он сегодня какой-то. Видно, что на душе у него кошки скребут, а молчит. Молчит и вздыхает.

— Это вам, наверно, показалось. Все идет хорошо, — попытался рассеять подозрения женщины Никита Родионович. — Советская Армия освободила Ровно, Луцк, Шепетовку… Вести радостные…

— Так-то оно так… — ответила Пелагея Стратоновна и смолкла.

Ожогин уже собрался уходить, когда она сообщила новости о Варваре Карповне. Тряскина выздоравливает. Всё книги читает да про Ожогина спрашивает: как там Никита Родионович да почему он не придет проведать ее.

Ожогин подумал, что придется действительно как-нибудь сходить к Варваре Карповне и поговорить с ней.

Простившись с Пелагеей Стратоновной, Никита Родионович поспешил к Заболотько.

Там были Тризна, Повелко, Заломин, мать и сын Заболотько. Игнат Нестерович неподвижно лежал на большой скамье. У него только что был тяжелый приступ. Анна Васильевна вытирала с пола кровь.

Всех мучил один вопрос: что делать? Укрыть Тризну в доме Заболотько не составляло никакого труда. Где находилось двое, там мог поместиться и третий. Это полдела. Другой вопрос: как отвести угрозу от Леонида Изволина, от радиостанции подпольщиков, от хранилища документов, оружия, взрывчатки?

Ожогин высказал мысль, что все будет зависеть от того, как долго намерены гестаповцы сидеть в засаде.

— Они будут ожидать Игната, — сказал Изволин.

— Его они не дождутся, — добавил Повелко.

— Дождутся! — громко проговорил Игнат Нестерович и, приподнявшись, сел на скамью. — Дождутся! Выслушайте меня спокойно, — сказал он и вытянул руку вперед, как бы предупреждая возможные возражения.

Все переглянулись.

Тризна с полминуты посидел молча, собираясь с мыслями, затем встал:

— Выход есть. Сейчас я пойду домой, и к утру там от гестаповцев и следа не останется.

— Не понимаю, — сказал Ожогин.

— Чего же тут непонятного! — с нескрываемой досадой проговорил Игнат Нестерович. — Гестаповцам нужен я, и я явлюсь.

Стало тягостно тихо. Всем было ясно, что, пожертвовав собой, Тризна хочет спасти Леонида. Гитлеровцы схватят Игната Нестеровича, произведут, на худой конец, обыск в доме и уйдут.

— А ты подумал о том, кто тебе разрешит так поступить? — сурово спросил Денис Макарович. — За кого же ты нас принимаешь?

— Я обязан так поступить, — быстро заговорил Игнат Нестерович. — Вы, наконец, сами должны заставить меня это сделать. Я совершил ошибку и должен исправить ее. Мне недолго жить… Вы же сами знаете…

Он встал, подошел к стене и, сняв с гвоздя ватник и шарф, стал одеваться.

— Пока я и мои друзья живы, этому не бывать! — резко сказал Денис Макарович и взял Тризну за руку.

— Правильно, — поддержал Никита Родионович. — Будем искать другой выход.

— И найдем его, — добавил Повелко. Игнат Нестерович стоял, опустив голову.

— Ждать нет времени, — заговорил он хрипло. — Катастрофа может произойти каждую минуту. Если не разрешите, я сделаю сам, как подсказывает совесть. Я же не брал у вас санкции убивать Шпигуна…

— Это не довод, — прервал его Никита Родионович. — Возможно, что на твоем месте и я и всякий другой поступил бы так же. Сейчас об этом судить трудно.

— Не знаю… не знаю… — замотал головой Тризна и тихо добавил: — Я пойду… Я вас понимаю… хорошо понимаю… Но другого выхода нет, и вы его не найдете. А если и найдете, то будет поздно. Я думаю…

Он не окончил фразы. Ватник и шарф выпали из рук. Горлом хлынула кровь, и Игнат Нестерович стал медленно клониться набок. Его подхватили под руки Ожогин и Повелко, но удержать не смогли. Тризна упал на колени, закрыл руками рот.

Друзья подняли его и перенесли в соседнюю комнату. Анна Васильевна выбежала во двор и вернулась с миской, наполненной снегом, но было уже поздно.

— Товарищи… Вовка… Простите… — выдохнул Игнат Нестерович и затих.

Утром к Леониду никто не спустился, не принес хлеба и кипятку, не передал радиограммы. Это было необычно. Леонид попросил Большую землю перенести сеанс на полдень. Не пришел Игнат Нестерович и в полдень. Сеанс перенесли на вечер. Леонид волновался не на шутку. Что могло произойти? Ему было известно, что Евгения Демьяновна в больнице, что Вовка у деда, дома один Игнат. Но куда он девался? Какие причины вынудили его забыть о Леониде, сорвать работу?

Как и большинство людей, проводящих время в одиночестве, Леонид разговаривал сам с собою вслух.

— Неужели попался? — размышлял Изволин. — Не может быть! На время болезни жены и сына Денис Макарович запретил Тризне заниматься боевыми делами. Тогда в чем же дело? Может быть, заболел, лежит в пекарне или у Заболотько?

Леонид с тревогой ожидал наступления темноты.

Стрелка на часах подошла к восьми, но ни Игната Нестеровича, ни обычных сигналов не последовало. Леонид начал нервничать. Он включил приемник и надел наушники. Долго вертел регулятор настройки, но так и не мог унять растущего беспокойства.

«А если он лежит дома и с ним так плохо, что он не может встать? Чего же я жду? Может быть, ему самому нужна моя помощь?» — вдруг подумал Леонид.

Дважды Леонид сам выбирался наружу. В обоих случаях все сошло удачно. Собственно говоря, выйти из погреба не составляло особого труда: надо было только приподнять тяжелое творило, сдвинуть с него будку с Верным — и выход открыт. Другое дело — обратное возвращение. Тут без помощи Игната Нестеровича или Евгении Демьяновны Леонид никогда не обходился. Они водворяли на место собачью будку и закрывали творило.

Терзаемый сомнениями и думами, Леонид вышел в переднюю часть погреба, отделенную дверью, поднялся по лестнице, приложил ухо к творилу и прислушался. Ничто не нарушало тишины. Леонид осторожно нажал головой на творило — оно легко подалось, и образовалась узкая щель, в которую он просунул кисти рук. Повеяло холодом. Леонид опять вслушался: попрежнему тихо. Сквозь щель были отчетливо видны снежный покров, часть неба с яркими звездами и кусочек дома — самый угол.

— Верный! Верный! — шопотом позвал собаку Леонид, но она не шла на зов и ничем не обнаруживала своего присутствия.

Послышался шорох, будто кто-то прошел мимо. Видимо, Верный был где-то недалеко.

Леонид позвал собаку громче. Попрежнему тишина. Он простоял еще несколько минут, вдыхая ночной морозный воздух и чувствуя, как щемящий холодок проходит через руки во все тело. Он хотел уже приподнять творило и выбраться наружу, но раздумал и решил подождать.