Железный король - Джули Кагава

Я все так же тяжело работала, а в голове роились планы к празднику.

На третий день моей кухонной ссылки к нам явились гости.

Я стояла над корзинкой с крошечными перепелками. Мне полагалось ощипывать птичек после того, как Сара Шкуродерка сворачивала им головы и швыряла мне. Я старалась не смотреть на повариху, которая то и дело всовывала лапищу в клетку, хватала трепещущую от ужаса птицу и с громким хрустом откручивала ей головку. Потом она бросала безжизненное тельце в корзинку, точно сорванное с ветки яблоко, и вытаскивала следующую жертву.

Двери стремительно распахнулись, наполняя кухню светом, и в помещение вошли три рыцаря-фейри. Их длинные серебристые волосы, стянутые в пучки, мерцали в полумраке кухни.

— Мы пришли за полукровкой, — высокомерно объявил один из них; голос его звенел по всей кухне. — По приказу короля Оберона, она пойдет вместе с нами.

Сара Шкуродерка покосилась на меня, фыркнула и выхватила из клетки очередную перепелку.

— Я не возражаю. Эта дуреха только под ногами пугается. Заберите ее из моей кухни с глаз долой! — Она убедительно закончила свою тираду, с хрустом свернув очередной птичке шею.

От плиты на замену мне кинулся какой-то домовой, шикнул на меня и вскарабкался на стул, чтобы быть повыше.

Я вспомнила о рюкзаке, который так и валялся на полу в кладовке, пробормотала какие-то извинения, вытащила рюкзак из чулана и торопливо вернулась на кухню. Никто из брауни не глядел на меня; Сара Шкуродерка не на шутку рассердилась. Я пошла за рыцарями прочь из кухни, испытывая облегчение вперемешку со странным чувством вины.

Провожатые вывели меня сквозь ежевичные заросли к новой двери и без всяких объяснений открыли. Я вошла в небольшую спальню, совсем не такую роскошную, как моя первая комната, но довольно милую. За дверью в соседнее помещение виднелся круглый, полный пара бассейн. Я с тоской подумала о ванне.

По ковру приглушенно зацокали копытца. В комнату вошли две козлоногие девушки-сатирки под предводительством высокой и гибкой женщины с очень бледным лицом и прямыми волосами цвета воронова крыла. Черное одеяние незнакомки словно поглощало свет, а длинные и цепкие пальцы напоминали паучьи лапки.

Одна из девушек выглядывала из-за спины у дамы и осторожно посматривала на меня. Я узнала Пижму. Она робко улыбнулась, как будто боялась моего гнева после всего, что случилось между мной и Титанией.

Я не сердилась: королева фейри считала и меня, и сатирку пешками в своей игре. Неожиданно высокая дама шагнула ко мне и костлявыми пальцами схватила меня за подбородок. Черные глаза, без белков и зрачков, изучали мое лицо.

— Какая гадость, — ядовито прошипела она. — Какая отвратительная грязнуля! На что рассчитывает Оберон? Чуда я не сотворю.

Я рывком высвободилась из противных пальцев, а девушки-сатирки пискнули. Дама же, напротив, развеселилась.

— Что ж, полагаю, придется нам постараться. Полукровка...

— Меня зовут не «полукровка», — огрызнулась я, порядком подустав от этого слова. — Мое имя Меган. Меган Чейз.

Дама и бровью не повела.

— Ты так легко выдаешь свое имя, дитя, — заявила она. Я непонимающе нахмурилась. — Тебе повезло, что это не истинное твое имя, не то быть беде. Ну что ж, Меган Чейз, зови меня Ткачиха. Король Оберон попросил, чтобы я сделала из тебя нечто презентабельное к сегодняшнему торжеству в Элизии. Он не желает видеть, как его дочь-полукровка расхаживает перед Неблагим двором в крестьянских обносках или, хуже того, в одежде смертных. Я пообещала сделать что смогу. Не надо ждать чудес, но мы попробуем. Теперь… — Она кивнула на примыкающую комнатку. — Все по порядку. От тебя воняет человечиной, троллями и кровью. Купаться! — Она хлопнула в ладоши, и две девушки-сатирки засеменили ко мне. — Пижма и Кларисса тебе помогут. А я должна придумать для тебя наряд, в котором ты не выставишь отца на посмешище.

Я хмуро покосилась на Пижму, которая старательно отводила взгляд, и последовала за ними к бассейну, где с облегчением сбросила грязные лохмотья и скользнула в горячую воду.

Блаженство... Я несколько минут побултыхалась в бассейне, отогреваясь в горячей воде, чувствуя, как боль и синяки, полученные за последние три дня, исчезают.

Интересно, потеют ли фейри? Пачкаются ли хоть когда-нибудь? Придворные всегда выглядели исключительно элегантно.

От жары меня клонило в сон. Должно быть, я задремала, потому что мне снились гадкие сны о том, как черные пауки ползают по моему телу, оплетают паутиной, точно огромную муху.

Когда я проснулась, почесываясь и вздрагивая всем телом, я лежала на кровати, а надо мной возвышалась Ткачиха.

— Что ж, — вздохнула она, когда я с трудом поднялась на ноги — Это не лучшее мое творение, но, надо думать, подойдет. Иди сюда, девочка. Встань-ка перед зеркалом.

Я подчинилась и ошеломленно разинула рот при виде собственного отражения.

Мерцающее серебром платье из тончайшей ткани рябило как вода при малейшем движении, кружевные рукава трепетали, едва касаясь кожи. Волосы мои изящно завили и уложили в высокую элегантную прическу, закрепив сверкающими булавками. На шее мерцала синим огнем сапфировая пряжка размером с детский кулачок.

— Ну? — Ткачиха прикоснулась к моему рукаву, любуясь платьем, как художник — лучшей своей картиной. — Как тебе?

— Какая красота! — пролепетала я, разглядывая в зеркале принцессу фейри. — Я себя не узнаю! — Тут я кое-что припомнила и истерически хихикнула. — А я, случайно, не обернусь тыквой, когда пробьет полночь?

— Если разозлишь кое-кого, все возможно. — Ткачиха хлопнула в ладоши. Как по волшебству, явились аккуратно причесанные Пижма и Кларисса в простых белых нарядах. Из кудрей Пижмы торчали небольшие рожки. Она держала двумя пальчиками мой оранжевый рюкзак, словно боялась, что он ее укусит.

— Я велела выстирать твои человеческие одежды, — заявила Ткачиха, отходя от зеркала. — Оберон бы приказал их уничтожить, но мне это — только лишняя работа, так что я сложила человечьи вещи в твой мешок. Когда праздник закончится, это платье я у тебя заберу, поэтому прибереги свою одежду.

— Ладно — ответила я, забирая рюкзак у Пижмы.

При беглом осмотре внутри обнаружились сложенные джинсы и футболка. Айпод по-прежнему лежал в боковом кармашке. Я подумала, не оставить ли рюкзак на время здесь, но решила взять его с собой — вдруг Оберон рассердится и прикажет сжечь мое имущество? Мешок по-прежнему мой, родной, в нем все, чем я владею в этом мире. Несмотря на некоторую неловкость, я закинула рюкзак на плечо: принцесса-деревенщина с ярко-оранжевым вещмешком.

— Идем, — выдохнула Ткачиха, закутываясь в черную полупрозрачную шаль. — Элизий ждет. И вот еще, полукровка: я славно потрудилась над твоим нарядом. Ты уж постарайся остаться в живых.