Первый еретик. Падение в Хаос - Аарон Дембски-Боуден

И последним, что он увидел, стало движение Ксафена, тяжело поднимавшегося с палубы.

Он открыл глаза и обнаружил, что очнулся последним.

Ксафен держался увереннее остальных, и крозиус уже был у него в руках. Сквозь пелену возвращающегося сознания Аргел Тал услышал, как капеллан отдает приказы, подбадривает братьев и призывает их держаться вместе.

Даготал все еще стоял на коленях и через решетку шлема сплевывал рвоту. Но, что бы ни содержал его желудок, извергаемая масса была слишком черной. Малнор прислонился к стене и прижался лбом к холодному металлу. Остальные тоже понемногу приходили в себя, поднимались на ноги, выплевывали сгустки зловонного ихора и шептали литании из Слова.

Демона Аргел Тал не увидел. Он посмотрел влево и вправо, но в перекрестье прицела ничего не попало.

— Где Ингетель? — попытался он спросить, но вместо слов из горла вырвался только болезненный и бессмысленный стон.

Ксафен подошел ближе и протянул руку, помогая подняться. Капеллан снял свой шлем, и в окружающем полумраке лицо воина-жреца показалось неестественно бледным, но больше никаких изменений заметно не было.

— Где Ингетель? — повторил Аргел Тал.

На этот раз он сумел произнести слова. И голос звучал почти так же, как прежде.

— Ушел, — ответил Ксафен. — Вокс-связь наладилась, подача энергии на корабле возобновилась. Отделения выходят на связь со всех палуб. Но демон исчез.

Демон. Как странно слышать это слово, произнесенное вслух. Понятие из мифологии употребляется как очевидный факт.

Аргел Тал поднял взгляд к стеклянному куполу, заменявшему потолок, и посмотрел в открывающуюся за ним пустоту. Но пустоты не было. По крайней мере, настоящей пустоты. Над куполом бушевали безумные вихри необузданной энергии и сталкивающиеся потоки. Тысячи оттенков фиолетового и тысячи оттенков красного. Цвета, для которых у человечества не существовало названий и которые раньше не видело ни одно живое существо. Сквозь эту бурю, словно налитые кровью глаза, мигали звезды, окрашенные завихрениями энергии.

Затем он увидел в стекле свое отражение. По лицу блестящими жемчужинами стекали капли пота. И даже его пот имел запах демона — звериный, грубый и грязный — запах органов, пораженных злокачественной опухолью.

— Нам надо отсюда выбираться, — сказал Аргел Тал.

В его желудке шевельнулся какой-то холодный клубок, и он сглотнул едкую слюну, чтобы удержать рвоту.

— Как это случилось? — простонал Малнор.

Таким растерянным этого воина не видел еще ни один из присутствующих.

К ним подошел Торгал. Он потирал покрасневшие глаза, окруженные желтоватыми тенями, а на нагруднике доспеха зияла безобразная прореха — рваная полоска обожженного керамита, оставленная черной рвотной массой.

— Надо вернуться к флотилии, — сказал он. — Вернуться к примарху.

На глаза Аргел Талу попались рассыпанные по палубе зазубренные обломки его мечей. Он постарался подавить чувство потери и потянулся к разряженному болтеру. Как только пальцы в рукавице сомкнулись вокруг приклада, на счетчике боезапаса ретинального дисплея вспыхнул «0».

— Сначала необходимо добраться до мостика.

Все люди на борту корабля погибли.

Именно этого и опасался Аргел Тал, когда, пошатываясь, проходил по коридорам корабля. Его опасения обретали реальную форму, по мере того как отделения Седьмой роты докладывали об одном и том же.

Они остались здесь одни. Все сервиторы, все слуги, все рабы, проповедники и ремесленники были мертвы.

В поисках признаков жизни Несущие Слово прочесывали палубу за палубой, помещение за помещением.

Эсминец «Песнь Орфея», уступая размерами «Де Профундис», был создан для атаки, а потому, в отличие от большинства штурмовых крейсеров Астартес, имел узкий обтекаемый корпус. Его экипаж в полном составе насчитывал около тысячи человек и аугментированных сервиторов плюс сотня Астартес — целая рота.

В живых осталось девяносто семь Астартес. И ни одного человека.

Трое Астартес просто не очнулись, в отличие от всех остальных. Аргел Тал приказал сжечь их тела, а останки выбросить через шлюз, как только корабль выйдет из зоны варп-штормов.

Когда и если это вообще произойдет.

Свидетельства гибели людей остались повсюду. Аргел Тал, лишенный возможности ощущать страх, не был неуязвим для отвращения и жалости. Каждый труп, мимо которого он проходил, смотрел на него безжизненным взглядом. Рты мертвецов были разинуты в безмолвном крике. Сморщенные, пожелтевшие глаза обвиняли его на каждом шагу.

— Мы должны были защитить их от этого, — сам того не желая, пробормотал он вслух.

— Нет. — Тон Ксафена исключал любые возражения. — Они были всего лишь вспомогательным ресурсом легиона. Мы выполняем задание легиона, и они стали той ценой, которую мы заплатили.

«Но не единственной ценой», — подумал Аргел Тал.

— И это разложение, — добавил он. — Я не понимаю.

Несущий Слово с каждым пройденным шагом двигался все быстрее, и на подходе к капитанскому мостику он уже почти бежал. Сила переполняла его тело, такое слабое еще несколько минут назад.

Они шли по центральному проходу, тянувшемуся вдоль всего корабля, словно позвоночный столб. Еще недавно в любое время дня и ночи по нему сновали члены экипажа, спешившие по своим делам.

Но не сейчас. Тишину переходов нарушали только шаги Аргел Тала и его ближайших братьев. На полу повсюду лежали высохшие и сморщенные тела, овеваемые сухим затхлым воздухом из кислородных фильтров корабля.

— Они мертвы уже несколько недель, — заметил Ксафен.

— Это невозможно, — возразил Малнор. — Мы пробыли без сознания всего несколько минут.

Ксафен, присевший на корточки около высохшего тела сервитора, поднял голову. Неповрежденные бионические элементы выпали из сморщенных конечностей трупа и лежали рядом на полу.

— Без сознания? — Капеллан покачал головой. — Мы не теряли сознания. Я почувствовал, как оба мои сердца разорвались под когтями этой твари. Я умер, Малнор. Мы все умерли, как и посулил демон.

— Но сейчас мои сердца бьются, — заявил сержант. — И твои тоже.

Аргел Тал и сам это видел. Ретинальные дисплеи не могли лгать.

— Сейчас не время, — сказал он. — Нам надо попасть на мостик.

Воины двинулись дальше, перешагивая через сморщенные трупы, которые по мере приближения к мостику попадались все чаще.

На капитанском мостике их ожидало восемьдесят одно мертвое тело.

Одни распростерлись на полу, другие ссутулились, но остались сидеть, кое-кто, умирая, упал, свернувшись в клубок, тогда как большинство так и остались на своих местах.

— Они знали, что происходит, — сказал Ксафен. — Смерть не была мгновенной. Они что-то чувствовали перед гибелью.

Аргел Тал нерешительно остановился у скрюченного тела капитана Янус Силамор, свернувшейся на командном троне, словно в последние мгновения жизни она пыталась спрятаться от надвигающейся угрозы. Аргел Тал взглянул на ее иссохшее, почти мумифицированное лицо и все понял.

— Боль, — сказал он. — Они чувствовали боль.

Даготал уже подошел к пульту управления и вытащил из-за него тело дежурного офицера. Труп шлепнулся на палубу, но его и там не оставили в покое: подошедший Ксафен начал исследовать тело, кромсая его своим боевым ножом. Даготал пробормотал непристойное колхидское ругательство.

— Я могу управлять гравициклом, сэр, но не имперским боевым кораблем, даже если бы на нем имелись рабы для поддержания работы двигателей.

Аргел Тал отвернулся от останков капитана.

— Для начала дай мне общий обзор.

Он опять отметил, что его голос звучит как-то не так. Как будто рядом с ним кто-то в насмешку произносил те же самые слова.

— Мы намертво зависли в космосе. — Даготал повернул несколько переключателей, но не добился ни малейшего эффекта. — Энергия подается не во все системы. Далеко не во все. Поле Геллера активно, но нам не хватает пустотных щитов, плазменных двигателей, энергетического оружия, ракетных установок и систем жизнеобеспечения на половине палуб.

— А маневровые ускорители?

— Сэр. — Даготал неуверенно помялся. — После полной остановки нас довольно далеко отнесло штормом. С учетом этого, не имея варп-двигателей… если лететь на одних маневровых ускорителях, нам потребуется не меньше трех месяцев, чтобы выбраться из этой… туманности.

— Это не туманность, — пробормотал Ксафен. — Вы же видели, что творится снаружи. Это не туманность.

— Ну, из этой преисподней, — огрызнулся Даготал.

— Преисподняя подходит больше, — согласился Ксафен, все еще продолжая свое занятие.

Аргел Тал поднял тело капитана Силамор с не по росту большого командирского трона, предназначавшегося для Астартес, и отнес к остальным телам, сложенным на краю командирской рубки. Вернувшись, он занял ее место, и броня лязгнула о металлическое сиденье.