Золотой череп. Воронка душ (СИ) - Павел Селеверстов

— Да за такое зрелище надо деньги брать, — присвистнул Всебор. — Когда ещё увидишь лысого эльфа.

— Это верно, — усмехнулся Броль. — Но денег давать некому. А лысый эльф — это нонсенс. Потому Палько никогда и не снимает шляпу.

Всебор сладко зевнул и приоткрыл глаза. Рассвело. Первые, ещё холодные лучики солнца искрами пробивались сквозь мокрую от росы кленовую листву. Прохладный ветерок доносил откуда-то запах хвои, приторный аромат ночных цветов.

Рядом храпел Зубастик. Особняком, устроившись у кострища, тяжко сопел Клут. Палько беспокойно бормотал и изредка сучил ногами. Только Броль, как и подобало субъекту с полным отсутствием воображения, спал спокойно и безмятежно.

— «Ну и горазды мы все дрыхнуть, — улыбаясь, подумал Всебор. — Впрочем, это единственная радость, которую никто не способен у нас отнять».

Он встал на ноги, прикрывая рот, зевнул ещё раз. Сон в сыром лесу то ещё удовольствие и все прелести такого сна, Всебор сразу же ощутил на своей шкуре. Конечности затекли, кости ломило и даже скулы от зевка болезненно свело судорогой.

— Расплата за богатую на приключения жизнь, — оглядываясь, прошептал Всебор. — Супчика бы сейчас горяченького.

Он сделал пару шагов, потянулся и от нечего делать принялся собирать хворост. Уходить в глубь леса ему не хотелось. Местность не знакомая, а слухи о бескрайних Гринберийских лесах с кабанами-людоедами будоражили воображение. Собрав охапку, он вернулся к костру, поворошил угли и бросил пару сучьев в занявшийся огонь. Затрещала сырая древесина и вдруг, сквозь этот треск, до слуха донёсся отдалённый расстоянием крик. Кричало живое существо, отчаянно, с надрывом, словно прощалось с жизнью.

— Что это!? — вскакивая с земли, спросил Жиль. — Ты слышал?

Он ошалело посмотрел на друга и, хлопая глазами, насторожился.

— Как будто человек кричит, — отозвался Всебор. — Броль что-то про разбойников говорил…

— Нет здесь никаких разбойников, — прошептал Громила. — В такую глухомань даже самый отчаянный головорез не сунется.

Броль лежал с закрытыми глазами и равнодушно улыбался.

— Чего переполошились!? Я ещё вчера своим собачьим нюхом почуял неладное.

Эльф открыл глаза и, приподнявшись на локте, потянул носом.

— Разбойник может ограбить. В худшем случае убить, — произнёс он. — Куда страшнее, когда тебя заживо освежуют, а потом начнут неторопливо жрать, выбирая кусочки по вкусу.

— Ж-ж-жрать!? — Всебор судорожно сглотнул и покосился на Зубастика. — Опять «отверженные»?

— Нет. Эти ребята живее всех живых, — Броль клацнул зубами и улыбнулся. — Мы в охотничьих угодьях серых орков. И судя по воплям, какому-то бедолаге посчастливилось попасть тварям на обед.

Новость о серых орках беспокоила всех кроме Броля. Клут и Палько кинулись тушить разгоревшийся костёр. А Жиль суетливо принялся заряжать пистолет Всебора.

— Видел я как-то орка, — с тревогой в голосе заметил Всебор. — В шутовском балагане, когда приехали вирекрейские циркачи. Но тот орк был старым и сидел на цепи в железной клетке.

— Может случится — увидишь снова, — усмехнулся Броль. — Эти твари редкостные мерзавцы, омерзительные создания, промышляющие мародёрством, каннибализмом и людоедством. В своём роде они искусники. Никто не умеет так метко стрелять из лука, метать орочьи топоры и снимать со своих жертв скальпы. Орки умеют находить драгоценные камни, чувствуют опасность за многие вёрсты, да и охотники на зверей прирождённые. А ещё им нет равных в жестокости. Попасть в их лапы, всё равно, что подписать себе смертный приговор.

— Ненавижу этих ребят, — пробурчал Клут. — Довелось мне как-то служить в «Красном отряде», что границу со Скальбуром охраняет… А дело было зимой, холодно, зуб на зуб не попадает. Каждое движение даётся с трудом. Мы и прозевали засаду. Орки прятались среди камней, а когда мы их засекли, было поздно. Троих наших убили сразу, а четвёртого, моего закадычного дружка, на аркане уволокли. В дозоре обычно человек десять, принимать бой бессмысленно, и потому наш командир приказал отступать. Мы вернулись на кордон. Подняли весь отряд по тревоге и вдогонку за орками. Прощать такое вероломство нельзя. Пару дней мы блуждали по скальбурским пустошам, потом набрели на пещеру, где эти выродки устроили логово. Долго не раздумывали. Вломились и перебили всех до единого. Но спасти моего приятеля не удалось, из его шкуры, эти сволочи, уже барабан успели сделать.

Одна напасть сменяла другую. Наблюдая за эльфами, Всебор не мог отделаться от ощущения, что опасности составляют неотъемлемую часть их кочевой жизни. Каждый удар судьбы, они принимали стоически, хотя и ворчали по любому поводу.

— С тех пор как мы покинули Спумарис, я постоянно вспоминаю старину Сликкера, — пожаловался Жиль. — Лучше бы я устроился к нему юнгой.

Уже минут десять они шагали за Бролем, который нашёл оленью тропу и не разрешал никому с неё сходить. Овраг остался за спиной, но начался сухостойный лес. Рухнувшие деревья, завалы бурелома, редкий, едва пробивающийся сквозь гнилую древесину, подлесок.

— Точильщики всё сожрали, — заметил Громила. — Но кому до этого дело.

— Хорошо бы сторонкой обойти угодья орков, — произнёс Всебор. — После тиаберийских мертвяков как-то не хочется ввязываться в ещё одно сражение…

— Всё не так просто, — отозвался Броль. — Раньше эти земли принадлежали болотным ведунам. Но после «Великой битвы» их не стало, зато появились орки. Повыползли из глубоких нор. Как слизняки просочились из тайных гротов. Ещё немного и орды тварей заполонят весь Гринберийский лес.

Громила остановился и поднял над головой руку. Напряжение нарастало. Всебор заметил, как вытянулось и побледнело его лицо, как в синих глазах заплясали злобные огоньки. Броль что-то чувствовал, но говорить об этом не желал.

— Наш путь лежит на северо-запад в сторону Калибара, — продолжил он. — И единственная короткая дорога туда через «Ущелье проклятых». Там у ведунов были кладки — верёвочный мост по-другому. Переберёмся на противоположную сторону, а там уж как повезёт.

От ущелья тянуло глубинным холодом. Постоянно доносился шум осыпающихся камней, гулкий грохот водопадов. Всебор запрокинул голову и увидел тучу чёрных птиц, которые беспокойно кружились над лесом.

— Вороньё, — проговорил Броль. — Будь оно неладно. Теперь ничего не услышим.

— Их кто-то спугнул, — догадался Палько. — Верно тебе говорю, птицы за версту чувствуют опасность.

— Падальщики всегда слетаются на мертвечину, — парировал Броль. — После орочьих пирушек всегда что-то остаётся. Кости, требуха.