Сейф - Ростислав Самбук

Валбицын подергал калитку, но она не открылась, и тогда он постучал кулаком, требовательно, как хозяин. Никто не отозвался. Валбицын постучал еще, и вдруг калитка заскрипела. В небольшую щель Валбицын увидел встревоженные глаза, внимательно рассматривавшие его. Видно, он не вызвал у женщины страха, так как она открыла калитку шире и спросила:

— Что нужно?

Прежде чем ответить, Валбицын осмотрел женщину цепким взглядом. Одета в теплую вязаную кофту, юбку из грубой шерсти и тяжелые, совсем не женские ботинки. Она, собственно, ничем не поражала с первого взгляда. Лицо утомленное, с морщинками на лбу и щеках, но глаза большие и живые, нос тонкий, подбородок мягкий, а на правой щеке симпатичная ямочка.

— Позволите войти?

Женщина взглянула на него насмешливо:

— Кажется, вы не очень-то нуждаетесь в разрешении...

Валбицын почувствовал уверенность, сделал неуклюжую попытку поклониться и произнес вежливо:

— Извините, фрау... не знаю, как вас...

— Гертруда Штрюбинг.

— Очень приятно, фрау Гертруда. Вы живете одна?

Все свидетельствовало, что фрау Штрюбинг одинока: и грубые башмаки, и неухоженные руки, и беспорядок во дворе, даже заржавленный топор подле разбросанных дров. Особенно топор. Хозяин вряд ли оставил бы его ржаветь под дождями.

— А какое вам дело? — Фрау Гертруда отступила и смерила Валбицына подозрительным взглядом.

Валбицын улыбнулся как можно ласковее.

— А если я принес вам известие от мужа...

Увидел, как потемнели у женщины глаза, как стали внезапно совсем холодными. Ответила жестко:

— Вот что, хватит прикидываться! Говорите, что надо, и ступайте себе дальше. Мой муж, ефрейтор Штрюбинг, погиб еще два года назад.

«То, что требуется, — радостно подумал Валбицын. — За два года эта женщина соскучилась по ласке, да и вообще, что за сельская усадьба без мужских рук?..»

— Вижу, что могу быть с вами вполне откровенен, фрау Гертруда, — сказал он искренне, — не приютите ли вы меня на несколько дней? А пребывание у такой очаровательной женщины превратится в райское блаженство!

— Нет! Теперь такие времена, что нельзя доверять никому.

— Неправда! — воскликнул Валбицын. — Конечно, времена не из лучших, но именно теперь каждый немец должен помогать другому. Тем паче, что неизвестно, как все это обернется. У нас с вами! — решил идти напролом. — Вы — одинокая женщина, я — одинокий мужчина, а в Германии сейчас такие мужчины попадаются нечасто.

И эти слова упали на благодатную почву. Глаза у женщины забегали, и она молвила неуверенно:

— Но ведь я вас совсем не знаю... Может, вы что-то натворили!

Валбицын усмехнулся.

— Курт Вилюман, — представился он. — Я солдат, правда, служил в эсэсовской части, и эти русские волки почему-то преследуют меня. Вот и должен прятаться. Пожалуйста... — Он достал солдатскую книжку. — Можете посмотреть...

Женщина взяла книжку.

«Теперь готова, — подумал Валбицын. — Теперь ты, дурочка, никуда от меня не денешься...»

— И вы в самом деле хотите остаться у меня? — Фрау Штрюбинг возвратила книжку, и глаза у нее потеплели.

— Если примете... — Валбицын обвел внимательным взглядом двор. Краем глаза увидел, как встревожилась женщина, и окончательно убедился, что фрау Гертруда у него на крючке. — Хорошо тут, — вздохнул он, — и вы мне понравились с первого взгляда.

— Врете, — возразила женщина, но не очень решительно. — Просто хотите спрятаться у меня.

— И это тоже, — не стал возражать Валбицын. — Я сразу поверил вам, как только заглянул в ваши глаза. — Думал, что и этот не весьма изысканный комплимент понравится фрау Штрюбинг, но вдруг лицо у нее вытянулось, женщина снова взглянула на него подозрительно и сказала:

— Но ведь вы же не немец!

— Почему так считаете?

— Акцент, вас выдал акцент... А я, глупая...

— Ну и что? — Валбицын шагнул к ней, но фрау Штрюбинг подняла руки, как бы защищаясь, и глаза у нее вспыхнули неподдельным гневом.

— Ты — поляк! — крикнула она яростно. — Проклятый поляк, еще смеешь любезничать с немкой!

— А если и правда поляк? — не понял Валбицын. — Какое это имеет значение? Главное, что вы нравитесь мне...

— И ты позволяешь себе говорить такое! Мне, арийке! Тебя же повесят, если залезешь ко мне в постель. А мне не миновать концлагеря!

Валбицын тотчас вспомнил, что в третьем рейхе действительно существовал такой закон. Махнул рукой и попытался успокоить ее:

— Не волнуйтесь, фрау Штрюбинг! Я не какой-то паршивый славянин, а австриец. Из-под Линца, слышали о таком городе? Отсюда и акцент...

Женщина посмотрела на Валбицына недоверчиво:

— Чем докажешь?

— Я ведь показывал солдатскую книжку. Разве поляка взяли бы в СС?

— И то правда... Как я об этом не подумала?

— Женщины часто болтают, не подумав, — сказал Валбицын покровительственным тоном.

Фрау Гертруда вздохнула и сошла с выложенной красным кирпичом дорожки, ведущей от ворот к дому. Валбицын понял ее и направился к крыльцу — твердо, без оглядки, как настоящий хозяин. Лишь в передней наконец облегченно перевел дух и спросил у женщины:

— Русские есть в селе?

— Сегодня прошла колонна машин с солдатами. А неделю назад сражались под лесом. Наши отступили...

— Там, где обгоревший танк?

— Да.

— А в Нойкирхене никого не оставили?

— Наверно, нет, а то мы бы знали.

Валбицын снял грязные ботинки, и фрау Гертруда тотчас подала ему шлепанцы.

— Берите, Курт, остались еще от мужа.

— А у тебя хорошая память, — усмехнулся Валбицын, — запомнила, как меня зовут. С первого раза.

— Курт Вилюман, — подтвердила она.

Валбицын не спеша снял куртку и вязаную шапку. Поинтересовался:

— А не остались у тебя от мужа рубашка и пиджак?

Женщина смерила его взглядом:

— Все есть, но он был полнее тебя.

— Видишь, похудел на солдатских харчах. Придется подкормить...

— Конечно, — поспешила согласиться фрау Гертруда. Захлопотала, побежала в комнату, не притворив дверь. Валбицын довольно вертел головой: комната чистая и уютная, на полу ковер. Надел принесенную фрау Гертрудой фланелевую рубашку, с удовольствием ощутив, какая она чистая и мягкая. Вымыл руки, медленно вытирая их полотенцем, внимательно поглядел на женщину и, немного поколебавшись, спросил:

— У тебя не найдется рюмка шнапса? Чтобы снять нервное напряжение. Понимаешь, пока добирался сюда...

— Сейчас я тебя накормлю. Подожди немного, садись сюда, — указала она на удобное кресло, — отдыхай, а я быстро...

Она исчезла, а Валбицын подошел к окну, выглянул в щель между занавесками. Улица, как и прежде, пустая, только пожилая женщина гонит двух коров. Миновала усадьбу фрау Штрюбинг, даже не взглянув на дом.