Ренегат. Империя зла - Александр Шакилов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тарсус, а Хортица – это где?
Глава 7
Номер для новобрачных
Усы насквозь промокли от пота. Майор поднял забрало, а затем вообще снял бронированный головной убор. Не нравилось ему – слишком жарко, кожа на затылке должна дышать.
Под каблуком хрустнуло зеркальце. Майор присел и, поставив шлем, осторожно заглянул в дамскую сумочку, что валялась на полу, ткнул внутрь глушителем «калаша». Яркие цилиндрики – помада, упаковка влажных салфеток, упаковка прокладок, какая-то дребедень… Ничего интересного. Он, как говорится, «много лет в этом бизнесе». По всему Союзу покатался, стрелял чаще, чем ложку ко рту подносил, поэтому много чего умеет-знает – и таких вот сумочек, начиненных тротилом, тоже повидал немало. И чемоданчиков. И с плюшевыми мишками в руках маленьких девочек, которым под платьица папы-мамы надевали пояса шахидов…
Но тут все чисто. Стерильно, как в больнице. Трупы не в счет. Правда, немного напрягает то, что цель вне зоны видимости. Поливать все перед собой разрывными пулями смысла нет.
Пока что нет.
Прежде чем подняться сюда, майор и его бойцы изучили записи видеокамер, убедились, что террористов всего двое. Судя по показаниям свидетелей, они следовали определенному маршруту, совпадающему с вводными данными по операции.
И вот она – нужная дверь.
За ней опасные преступники.
Враги народа.
* * *В коридоре стало тихо-тихо. Значит, идут последние приготовления, бойцы переговариваются знаками. Вот-вот в палату ворвется осназ. Отсчет пошел на секунды.
Надо как-то выбираться отсюда. Но мыслей по поводу не было вообще. К тому же Маршал скис после смерти отца. Ему что-то слышалось, а интерес к жизни вернуло лишь обещание Тарсуса устроить ему ужин при свечах со своим таинственным начальством.
– Слушай, выруби ты новости, – попросил вдруг Маршал. – Надоели. Верни зиму. Пусть опять ветерок подует.
– Какой еще ветерок? – Тарсус метнулся к огромному, в полстены, дисплею и ощутил движение воздуха.
Неужели?..
Нужно время. Нужно отвлечь осназ. Он заорал во всю мощь легких:
– Не входить! Иначе я подорву все здание! У меня взрывчатки – пол-Москвы снесет до фундамента! Подорву на хрен все!
В коридоре послышался шум – похоже, осназ отошел. Затрещала рация. Пока свяжутся со своим руководством, пока генералы, или кто там у них за главного, почешут плеши… В общем, минутка-другая теперь есть.
Поднатужившись чуть, Тарсус содрал дисплей вместе с креплениями и довольно хмыкнул. Не ошибся – за окном виртуальным обнаружилось окно реальное. Вот только вид из него был не очень-то приличествующий ВИП-палате – стена соседнего корпуса. Поэтому его и заменили на морозную свежесть, а настоящая свежесть образовалась позже, вместе с щелью в раме, через которую сквозило.
Дальше – просто. Открыть окно. Загрузить на себя Маршала – не впервой, процедура отработана. На присосках спуститься на пару этажей по стене. Выбрать ментовские трупы поприличнее, чтобы форма поменьше кровью была заляпана. Переодеться. Дождаться суеты наверху – осназ ведь все равно ворвется в палату: либо сразу получит приказ действовать, либо сначала безответно попытается начать переговоры, без разницы. Тогда начнется и внизу суета – в здание ворвутся подразделения попроще. Вот с простыми и надо бы смешаться, закосить под своих. Потом выйти из Поликлиники № 1 и улизнуть. А потом…
Потом не было.
Потому что незаметно улизнуть не получилось.
Ну кто мог подумать, что в милицейском шлеме Маршалу станет плохо?
* * *Панцеры с патрульными на броне быстро откатили в стороны, освободив место. Поднимая пыль, вертолет приземлился прямо на двойную сплошную.
У ворот больницы и везде вокруг было не протолкнуться от военной техники. Вооруженные автоматами и снайперскими винтовками бойцы нервно перетаптывались, курил мужчина с мегафонами в руках, очередной автобус телевизионщиков – американский, что ли? – отчаянно сигналил, требуя пропустить его…
У Лали разболелось сердце – сильнее, чем сломанный палец, распухший и посиневший. Это она сюда заманила Ваньку. Ему никак не выбраться из этой западни.
Лопасти еще вращались, а дверца уже распахнулась, Серпень подал девушке руку, но она демонстративно не заметила помощи, выбралась сама. Отца тут же окружили десятки людей, которые ждали от него решений и приказов. Лали поняла из их выкриков, что у террористов есть взрывчатка, быть может, даже тактический ядерный фугас, и вообще они угрожают взорвать всю Москву, по иной версии – только Новый Кремль. Кто-то пятнистый и в фуражке, правда, утверждал, что террористы готовят покушение на самого Председателя.
Лали стало смешно. Неужели Ванька сумел напугать всех этих напыщенных мужчин в погонах, чья работа – убивать и посылать на смерть? И гордость за Ваньку она тоже испытала – значит, жив еще, борется, он не дастся им в руки.
И вдруг его лицо мелькнуло в толпе.
Лали моргнула. Быть этого не могло – показалось, конечно. И все-таки она внимательнее принялась следить за суетой, царившей вокруг…
Сердце тревожно забилось. Она не ошиблась, не обозналась! Это же Ванька! Он сумел выскользнуть из больницы! Сумел всех одурачить! И с ним какой-то парень, оба в милицейской форме, вооружены. Если бы Ванька не поднял на миг забрало, она не узнала бы его, а так – он, точно он, его фигура, широкие плечи! Ванька вновь поднял забрало, и Лали успела заметить, что лицо у него чересчур красное и блестит от пота. Жарко ему, что ли? Так пусть снимет этот шлем!
Ее мысли точно послужили приказом для Ваньки. Он так и сделал – снял с головы бронированную сферу. Его товарищу это, похоже, не понравилось – он заозирался по сторонам, но всем вокруг было плевать на двоих парней, прикинутых точно так же, как остальные.
Лали почувствовала, что на нее смотрят.
Обернулась, поймала прищуренный взгляд отца и непроизвольно – она не хотела! – опять посмотрела на любимого. Коря себя за это, тотчас дернула головой обратно. Но было уже поздно. Отец уставился на Ваньку.
– Вот он!!! – Рука взметнулась, указывая цель. – Взять его!!! Уничтожить!!!
* * *Голова кружилась так, будто его усадили на карусель и катают второй час кряду.
Только бы не упасть, не потерять сознание. Чертов бронежилет – тяжелый! – тянул к асфальту, приглашал сесть, отдохнуть.
Подключение к мнемокатору не прошло для Ивана даром. Так плохо ему никогда еще не было. Воздуха в милицейском шлеме не хватало. Вопреки шипению Тарсуса, он то и дело подымал забрало, чтобы немного подышать…
И не сразу понял, что произошло.
Увидел Лали, залюбовался ее фигуркой, косой с выбившимися прядями. Вокруг что-то двигалось, кто-то кричал, а Иван смотрел на самую прекрасную девушку на свете. И даже голос отца, без умолку бубнивший проклятые две фразы, растворился в чудесном этом моменте, ради которого только и стоило жить.
Его ударило. Толкнуло в грудь. Сильно. Очень сильно. Отбросило назад, он плюхнулся на задницу.
Мелькнуло искаженное в крике лицо Тарсуса – голографическая маска, к которой Иван уже привык… А потом сильные руки подхватили его, поставили на ноги и потащили за собой к громадине панцера, что стоял совсем рядом. Бортовые двери были открыты, словно приглашали посетить, посмотреть, что там, внутри. На захлопнутом люке оператора-водителя сидел молодой мент без шлема, но с большим многослойным бутербродом в одной руке и бутылкой кефира в другой. Губы измазаны белым, на бронежилете крошки. Глаза оторопелые, без малейшего соображения.
Короче говоря, в себя Жуков пришел только в патрульном панцере, который он и Тарсус, получается, захватили, ко всем своим смертным грехам приписав еще и угон.
Бортовая радиостанция трещала над ухом, выдавая истеричные выкрики ментов, не привыкших к подобным заварушкам.
– Это им не пьяных персов в День Революции опускать! – заявил подпольщик.
Менты, похоже, не знали, что делать, и потому исключительно для собственного удовольствия, дабы показать свою значимость, палили в воздух, сшибая очередями листья и ветки березок у тротуара. Когда одновременно стреляют сотни автоматов с глушителями, это не так уж и бесшумно, кстати.
Тарсус резво задраил обе двери по бортам. По броне стучали пули. Десятки их пробивали колеса панцера, снабженные системой экстренного латания дыр – в прорывы впрыскивался мгновенно твердеющий пластик. В бою, под огнем противника менять покрышки не очень-то удобно, особенно если их восемь штук.
– Вот это лимузин! – Плюхнувшись в ложемент оператора-водителя и содрав с лица голопроекторы, Тарсус вновь превратился в самого себя. – Тут не днище, а сплошная противоминная защита: слой керамики, слой полиэтилена, слой легированной стали, слой катаной нержавейки… Восемь кило тротила нипочем.
– А восемь с половиной? – Сидя в ложементе стрелка-наводчика, Иван не разделял его энтузиазма. – А девять?