Ретроскоп - Юрий Соколов

Стейбус так глубоко задумался, глядя на эту фантастически безрадостную картину, что не сразу понял, что за мелодия родилась в его голове. Потом прошёл в комнату и взял со стола обруч оставленного там внешнего трансцессора.

— Я уж думал, ты не ответишь, — услышал он.

— Кену? Я не ждал связи… Сегодня я наверняка никому не нужен. Все мои подчинённые лежат в нокауте, а тем, кто на ногах, я, наверное, в рабочее время опостылел придирками.

— На ужин придёшь? Я уже в кафе.

— В такую погоду? — изумился Покс. Потом подумал и поправился: — А почему бы и нет? Сейчас буду.

Одевшись потеплее, он поднялся уровнем выше и увидел диспетчера ЭМП, восседавшего за одним из столиков. Хотя владелец кафе заботливо прикрыл всю террасу тентом — не только сверху, но и с наветренной стороны — больше там никого не было. А за стеклом, в закрытой части заведения, не набралось бы и десятка посетителей.

— Я рад, что ты решил не нарушать традицию, — улыбнулся Кену. — Наш сегодняшний ужин будет не совсем обычный, верно?

— Чтобы не сказать больше. Надеюсь, еда не примёрзнет к тарелкам прежде, чем мы успеем её проглотить.

Высказавшись столь пессимистично, Стейбус, однако, улыбнулся в ответ, сел напротив диспетчера и с азартом потёр руки. Идея начинала ему нравиться. Ужин, действительно, обещал быть необычным. Дыхание при такой температуре превращалось в пар, и Покс, всю жизнь проживший поблизости от экватора, про себя удивлялся, что произнесённые слова не выпадают на стол в виде инея.

— Я в молодости работал на севере, — сообщил Кену. — Там такая температура — обычное дело, правда, не в разгар лета. Ну и решил сегодня устроить традиционный пикник на свежем воздухе в северном стиле. Мясо жарят на вертеле и подают вместе с тушёными овощами и кашей. Всё периодически приходится подогревать на жаровне, но от этого только вкуснее. Ну и, конечно, «Гранд Старк» пятнадцатилетней выдержки. Этот напиток способен прожечь желудок насквозь, но чудесно согревает. С ним никакой мороз не страшен.

— Согревающее действие алкоголя — всего лишь иллюзия, — возразил Покс. — Сам знаешь, что тепло отдаёт твоё собственное тело.

— А ты вот поживи месяц-другой при такой погоде, и чем угодно пожертвуешь даже за иллюзию. Но ты же наверняка и снег-то видел всего пару раз, когда выезжал покататься на горных лыжах куда-нибудь в Сейн или Карам.

Два официанта, закутанные с ног до головы, поглядывавшие на странных посетителей как на ненормальных, установили рядом со столиком большую электрическую жаровню.

— Я не знал, что в нашем кафе есть такие, — заметил Стейбус.

— Здесь — нет. Жаровню хозяин по моей просьбе заказал в ресторане Имана, как и «Гранд Старк». В глубине души я был уверен, что ты согласишься.

— Раз уж ты решил так разориться, почему мы не отправились прямо к Иману?

— Там всё слишком вычурно. Здесь мне нравится больше.

Кену разлил по рюмкам тягучую жидкость, похожую на дёготь.

— Давай, по первой.

— Что, натощак?

— Эх ты, тропический житель, — с сожалением сказал Кену. — Ничего не понимаешь. Конечно, натощак.

Стейбус отпил глоток из своей рюмки и едва не поперхнулся. «Гранд Старк» прокатился по его пищеводу, подобно потоку лавы, и остывать в желудке не спешил.

— Ну как? — довольно спросил Кену. — Сейчас будет готово мясо, и после третьей рюмки ты полностью осознаешь преимущества крепких напитков и калорийной еды при низких температурах.

Шашлык «по-северному», или как он там назывался, тоже был необычен. Два здоровенных куска мяса размером с ладонь и толщиной в три пальца, насаженные на шампур, выглядели прямым отрицанием вегетарианства и умеренности в пище. Покс взглянул на свою порцию с чувством неуверенности в собственных силах, но от мяса исходил такой восхитительный аромат, что он не заставил себя упрашивать. Кену, не дожидаясь официантов, опасливо поглядывавших из-за стекла в ожидании знака от клиентов, разложил по маленьким сковородочкам кашу и овощи.

— Прихватывай того и другого, и не забывай по очереди ставить всё на жар, — посоветовал он. — Напитка полагается по бутылке на нос, но тут, так и быть, я тебя пожалею, иначе ты не дойдёшь до квартиры без посторонней помощи.

Стейбус в первый раз видел своего друга таким. Глаза Кену вспыхивали мрачноватым огнём, и он, то и дело прищуриваясь, поглядывал в сторону, в вечерний сумрак, который казался почти настоящей ночной темнотой из-за нависших сверху беспросветных туч.

— Что за настроение у тебя сегодня? — спросил Покс. — Обычно ты не склонен устраивать пиры с попойкой в лучших традициях пещерных жителей.

— У пещерных жителей не было «Гранд Старка», — возразил Кену. — И от этого они много потеряли в жизни.

После первого безразмерного куска мяса и четырёх рюмок «дёгтя», Покс был склонен с ним согласиться. Рюмки были небольшими, но их содержимое с избытком восполняло недостаток объёма, заливая организм потоками приятного жидкого огня. Вскоре он совершенно перестал замечать холодный ветер, задувающий под тент, и расстегнул наполовину молнию на своей меховой куртке.

— Ага, — удовлетворённо заметил Кену, — ты начинаешь приспосабливаться к окружающей метеорологической обстановке. Ещё немного, и она начнёт тебе нравиться. Отличительной особенностью «Гранд Старка» является то, что его поклоннику вскоре становиться глубоко наплевать на любые погодные условия. А наша скромная пирушка объясняется просто. Мне, если честно, надо расслабиться после дежурства. Я только что сменился. Сам понимаешь, при ППУ такой силы работа в ЭМП смахивает на эвакуацию сумасшедшего дома во время землетрясения.

— Много вызовов?

— Много — не то слово. Ни минуты покоя. Все группы на заявках. На станцию никто не возвращался почти, я сразу же заворачивал врачей с одного адреса на другой. Все больницы забиты, все пункты быстрой помощи переполнены. И дело тут не только в непосредственных неприятностях от ППУ. Некоторые придурки, из особо подверженных, не отключают ретроскопы, надеясь пересидеть тяжёлые времена в прошлом. Оно бы и неплохо, им действительно так легче всё переносить, но распорядок вхождений-то нужно соблюдать! А они уходят в Средневековье или Древний мир и висят там бесконечно, боясь высунуть нос в реал. Можешь себе представить, сколько народу пойдёт на Восстановление до конца недели?

— Синоптики обещают, что положение не изменится как минимум дней двенадцать.

— Да, я знаю. Но что будет к концу второй недели, мне не хочется и думать. Бог с ними, с чокнутыми ретроскопистами. Эти сами виноваты. Нормальных людей жаль. Сердечные приступы — словно эпидемия. Обострение всех хронических заболеваний. А при такой температуре неизбежны простуды, воспаления лёгких и прочие неприятности, что из-за резкого падения сопротивляемости организма в период ППУ грозит тысячами смертельных случаев в каждом районе столицы, в каждом квартале…

— И нельзя ничего сделать.

— И нельзя ничего сделать, — согласился Кену. — Половина жителей сейчас ведёт растительное существование в пределах своих квартир. Утром, пока из столицы бежали те, кто не успел или не смог сбежать вчера, было невозможно пробиться ни в один вид общественного транспорта. А сейчас — посмотри — город как вымер. Всё это, знаешь ли, навевает на меня мысли о светопреставлении.

— Апокалипсис? Похоже. Вымершая Сестрория, вымершие кварталы, замёрзшие квартиры и двое не подверженных ничему, кроме «Гранд Старка», бродяг, пирующих на могиле цивилизации.

— Да, так примерно. Честно, Стейбус, я не смог бы сегодня поужинать дома, зная, что творится вокруг. Здесь мне как-то легче.

— Как твоя Абелла?

Кену сразу помрачнел.

— Всё так же увлечена ретроскопом. Пока — в меру. Не знаю, что будет дальше.

— Не пытался просто ей запретить?

— Я ей не муж.

— Так стань. Когда вы, наконец, поженитесь?

— Она не согласна, пока я на пенсию не выйду. Она права, в общем-то.

Кену надолго умолк, переставляя в жаровне сковородочки, потом в очередной раз наполнил рюмки.

— ППУ странно учащаются в последние годы, — задумчиво сказал он. — Не нравится мне это.

— А кому нравится?

— Я не о том. Я вообще. Что если дело не в естественных глобальных изменениях климата? Что если дело в ретроскопе?

— Что ты имеешь в виду?

— Мы вторглись в прошлое. По «Глобалу» упорно ползают слухи, что любые события можно менять. Будто многие делали и делают это. Такие действия не могут не отразиться в настоящем, и первым делом станет меняться климат. Я так слышал.

— Да, теория стара как мир, — согласился Стейбус.

— Вот ты, как профессионал, скажи — такое возможно?

— Кену, дружище, я историк, а не специалист по теории хронокатастроф, — ответил Покс. — И ответа я не знаю. Вообще-то — да, при некорректных действиях в прошлом, в нашем времени изменения в первую очередь должны коснуться климата и тому подобных вещей, а вовсе не событий нашей жизни, как можно было бы подумать сгоряча. Первыми начинают колебаться константы, для корректировки которых требуется больше всего времени. Легко изменчивая событийная матрица приходит в движение последней. Таким образом, процесс в целом завершается одновременно, создавая новую картину мира. Но, по совести сказать, я не вижу никаких оснований для изменения алитейского климата после нашего вторжения в прошлое Земли. Вот если бы мы путешествовали в далёкое прошлое самой Алитеи, тогда… И не забывай, что первые ППУ-аномалии отмечены более чем за пятьдесят лет до изобретения ретроскопа. А это сводит на нет твою теорию. Не думай, что такие же мысли не высказывались. Они высказаны давно, виднейшими учёными… но пока ничем не подтверждены.