Метаморфозы. Культ чуда - Мария Шерри

герою-разведчику позор похлеще, чем пойти в сборщики. Чего в нем больше: гордости, авантюризма или осторожности?

— Я попробую, — сказал Диллин, вставая в боевую стойку.

— Не пожалеешь?

— Не узнаю, пока не проверю.

Сэргар ухмыльнулся и подозвал стражника.

— Считай, пока он не сдастся. А ты — нападай.

Разминка вышла приятной. Он давно уже не получал такого удовольствия от драки, хотя подготовка у Диллина была посредственная. Все-таки чучела не могли сопротивляться, не орали, поднимая себе боевой дух, и не лезли на рожон, как последние олухи.

— Восемьдесят секунд, ваше высочество.

— Ты проиграл, — заметил Сэргар, вставая и отряхиваясь. — Все еще считаешь, что прийти ко мне было хорошей идеей?

Диллин тяжело дышал, лежа на спине.

— Да. Лучше рискнуть и проиграть, чем ждать милостей от судьбы.

Сэргар протянул руку и помог ему встать.

Настроение, впервые за долгое время, было превосходным. Этот дуралей ему определенно нравился.

— Ты бывал в Тамарии, Диллин?

— Я буду служить свинопасом там?

— Нет, поедешь туда со мной. Ты принят в мой отряд.

Глава 17. Старые друзья, новые друзья

Путешествие прошло благополучно. В Тамарии Хэледис с Рилой поселились в Иногасте, крупном торговом городе, от которого было несколько часов верхом до столицы и полчаса неспешным шагом — до побережья. Приезжие иностранцы здесь никого не удивляли. Родственники господина Рудена приняли их доброжелательно, рассказали, где покупать еду подешевле, какие места стоит посетить и как не заплутать в узких улочках города. Домик, предоставленный ими, был меньше даже скромного дома Хэледис и состоял из кухни, одной комнаты и уборной. Деньги с них взяли вперед за весь срок, после чего хозяева испарились. Хэледис вскоре поняла, что их надули: жилье в Иногасте сдавалось по цене в два раза меньшей, но говорить об этом Риле она не стала. Та просто светилась от счастья, а спать в одной комнате им было не привыкать: в Тенлоре они три года жили вместе, снимая жилье в доходном доме. Тогда и познакомились: Рила искала соседку, Хэледис — крышу над головой. Она до сих пор была благодарна подруге за поддержку: одной в чужом городе было страшновато, денег едва хватило на три месяца жизни, а первые подработки были нерегулярными. Рила ненавязчиво подкармливала ее, давала полезные житейские советы и вела себя как старшая сестра, даром, что они были ровесницами. Что ж, теперь пришла очередь Хэледис помогать ей. Она сделает все, чтобы Рила была счастлива и добилась успеха.

Приезд в Тамарию словно вернул Хэледис к началу взрослой жизни: она снова стояла на распутье, не имея работы и четких планов на будущее, но чувствовала себя при этом свободно и безмятежно. Тут ее никто не знал, не преследовал, злобного принца здесь тоже не было, и вряд ли он погонится за ней чтобы повесить. Можно было насладиться отдыхом и временно забыть обо всех неприятностях.

Дома в Тамарии были белоснежными, а крыши — цветными. Зеленые, голубые, розовые, желтые, Хэледис каждый день находила новый оттенок. В первый месяц она обошла храмы всех богов, исключительно затем, чтобы полюбоваться на их причудливую архитектуру. Каждый напоминал дворец с высокими потолками и колоннами, украшенный прекрасными статуями, барельефами и мозаиками. В Аринае храмы напоминали, к чему верующим нужно стремиться, чтобы привлечь божественное внимание. В Тамарии — о том, что ждет избранных счастливцев, когда они попадут в Чертоги. Из огромного храма богов-близнецов, Создателя Вещей и Создателя Идей, покровительствующих ремесленникам и творцам, Рилу едва удалось увести. Она была почти в экстазе:

— Потрясающе! Я должна к ним попасть, Хэл, слышишь, должна! Я хочу быть тут после смерти!

— Будешь, у тебя золотые руки, — подбадривала ее Хэледис, — пирожные ты печешь вкуснейшие. Боги оценят твой талант.

— Если бы! Они и вполовину не так хороши, как у мастера Годара!

Обучение Рилы протекало спокойно: тамарийский кондитер оказался честным человеком, хоть и запросил большие деньги за ученичество. Хэледис с удовольствием слушала рассказы о нем и пробовала результаты необычной готовки. Пирожные были потрясающими, но Рила часто разносила их в пух и прах:

— Они должны быть не только вкусными, но и красивыми, как местные храмы! Чтобы люди немели, теряли разум и платили раза в четыре больше, чем за булки. Пирожные должны быть праздником, а не обыденностью! Рубинами, а не галькой под ногами! Я безнадежна.

— Не переживай, однажды у тебя все получится. Нужно только закончить обучение, и твоя выпечка сведет аринайцев с ума, как твоя красота.

— Кто научил тебя так подлизываться к людям? — смеялась Рила, заключая ее в объятия.

— Это врожденный талант. Должны же и у меня они быть?

— По-моему, у тебя талант дружить, Хэл. И окружать себя хорошими людьми.

— Это ты сейчас меня похвалила или себя?

— Нас обеих. Пойдем купаться?

— Пойдем.

Тамарийское море было самым прекрасным из всего, что Хэледис когда-либо видела. Они с Рилой ходили купаться по вечерам и выходным, которые мастер Годар устраивал для «освежения вкусовых ощущений» своих учеников. Рила пользовалась ими, чтобы увидеть Тамарию и как следует поразвлечься.

Хэледис приходила к морю каждый день и подолгу сидела на берегу, вслушиваясь в шум волн. Разве то, что она видела, не было чудом? Разве тамарийские храмы, созданные руками людей, не вызывали божественный экстаз, безо всякого Талисмана Матери? Зачем было искать чудо в иных мирах? Всего-то нужно покинуть пределы страны.

Ровная линия между небом и водой завораживала не хуже Глаза Матери.

Интересно, видела ли Ярша море? А сарнийские стоянки, о которых они грезили?

Воспоминания о ней больше не ранили, а вызывали тихую грусть. Хэледис жалела, что не сможет показать Ярше Тамарию с ее морем и храмами, что та никогда не попробует пирожных Рилы. Смерть все-таки была ужасно несправедливой, забирая лучших и оставляя обыкновенных людей, вроде нее самой.

Предаваться печали у нее выходило нечасто: Рила вытесняла ее, заполняя каждый день событиями. Пусть большую часть времени она проводила на обучении, даже меньшей хватало, чтобы Хэледис не скучала.

Куда бы они ни выбирались вместе, Рила привлекала окружающих мужчин, как яркий, ароматный цветок. Хэледис, привычно находившаяся в тени, забавлялась, наблюдая за этим. Смуглые и курчавые тамарийцы наперебой звали белокожую Рилу замуж, клялись в любви, приносили ей подарки и даже пели серенады под окнами их домика. В сторону Хэледис не глядел ни один.

— Ты слишком сильно исхудала, — сетовала Рила, — выглядишь, как девочка-подросток. Почему все мои сладости ничего не меняют в твоей фигуре?

— Меняют. Смотри, у меня уже ребра не торчат.

— Тебе так