Настоящий Лужков. Преступник или жертва Кремля? - Михаил Полятыкин

Пыль — это каждый, кто ниже тебя на социальной лестнице. Видно, поэтому генерал-полковник Н. Куликов не обратил никакого внимания на мою публикацию: собака лает, ветер носит, однако собака оказалась кусачей. Вскоре я опубликовал еще одну заметку под названием «Опять двойка». Я напомнил генералу, о чем шла речь в прежней публикации, и привел несколько свежих примеров из общения родных и знакомых с подчиненными генерала. Общение это заканчивалось, как правило, плачевно для родных и знакомых, а для ментов — к их удовольствию от демонстрации силы, власти и возможностей.

Не получив опять ответа, я к письму на имя Ю. Лужкова приложил обе вырезки и умыл руки. Реакцию мэра вы уже знаете, реакцию генерала тоже. Он прислал официальный ответ, в котором признал, что факты имели место, а служба собственной безопасности разберется с нерадивыми.

И началась разборка. Ко мне явились аж двое коллег — из пресс-службы ГУВД и из пресс-службы МУРа. Я — вот наивняк — все как на духу им про себя рассказал: дескать, споткнулся, упал, очнулся — гипс. Спасайте, братцы, помогите своим ищейкам, вконец нюх потерявшим. Второй год ищут — найти не могут. Скорее всего, констатировал я, просто не ищут. Надо было видеть, с какой готовностью они со мной соглашались: как активно поддакивали и кивали. Ну, думаю, — в который раз?! — теперь-то дело сдвинется. Коллеги в обиду не дадут.

Каково же было мое удивление, когда через какое-то время мне уже другой следак, точнее, следачка, читала вслух то, что они насочиняли. Ни одного слова по существу дела! Ни одной фразы из того, о чем я рассказал. Все у них вертелось вокруг заметок, в которых я отчасти оказывался прав, а в чем-то неправ, но дело это яйца выеденного не стоит, хотя районных ментов надо бы все же наказать. И тут я понял: мент в любом качестве коллегой мне быть не может. Он все равно останется подневольным ментом, волом в ярме из погон, сколько бы звездочек на них ни налепили. Деградация прошлась по всем рядам, по всем отрядам, по всем звеньям доблестной столичной милиции, и не видеть этого может только слепой градоначальник. Или тот, кому именно такая милиция и нужна. Или, наконец, тот, кто сам зависит либо от людей, точнее, от волов в погонах, либо от тех, кто командует ими. Другого просто быть не может, другого просто не дано. Другое — за пределами здравого смысла, за пределами разума, за пределами логики.

После обращения в районную прокуратуру, где заместитель прокурора господин Кисель не хотел принимать заявление — пришлось послать заказным письмом, — пригласили к другому следователю, важняку с юных лет Е. Азаровой, которая, как оказалось, в глаза не видела дела, которое при мне в руках держал следователь Худяков. Оно — по докладной заведующей канцелярией 176 о/м на имя начальника — вообще до отделения не дошло и не зарегистрировано.

Через какое-то время важняк Е. Азарова прислала бумажку, из которой следовало, что дело за номером таким-то приостановлено, потому как нет лица, которое можно привлечь. Хотя я назвал три фамилии в числе подозреваемых.

Не хочется ни констатировать, ни резонерствовать, ни рассуждать, ни обсуждать, ни звать, ни плакать, ни воевать — все, навоевался.

Одно замечание: Ю. Лужков за несколько дней до выборов принимал у себя кандидата в депутаты господина Станкова — одного из 13 в том списке людей, имеющих проблемы в отношениях с законом.

А отношения Ю. Лужкова с прессой долго были натянутыми. Кроме «Литературной газеты» и «Правды» с критикой активно выступали «Российская газета» и «Независимая»: первая регулярно что-либо раскапывала, особенно по части раздачи слонов в виде городской недвижимости и бесконкурсной продажи систем телекоммуникаций и предприятий торговли. Приводились и цифры количества тех родственников самого мэра и его жены — короче, второй Большой Семьи (в отличие от первой — Б. Ельцина) — что владела фирмами различных направлений и видов деятельности. И сегодня, например, у его сына больше 5 тысяч квадратных метров офисных и производственных площадей.

Музыка, однако, играла недолго. Вскоре она мэру наскучила, он довольно легко расправился с главным редактором «РГ» Н. Полежаевой, а с новым подружился. И газета заткнулась. Между тем многие издания искали в нем «друга», надеясь выплыть, и преуспели. Кроме «Московской правды» доплаты из бюджета — через различные структуры городских хозяйствующих субъектов — получили городские приложения к ведущим центральным газетам, абсолютное большинство вкладышей в «Московскую правду», появился еженедельник «Московская среда» — с 500-тысячным бесплатным для читателей (и это правильно, издают-то за их счет как налогоплательщиков) тиражом. Выходит «Промышленная газета», из тиража которой продается в киосках два экземпляра, ни одного экземпляра не продает «Московская перспектива» — раздает тираж по организациям стройкомплекса.

Каждая префектура считает своей обязанностью выпускать еженедельники солидными — до 300 тысяч экземпляров — тиражами, а каждая управа пытается не отстать. При этом все они, начиная от главной правительственной «Тверская, 13», завышают тиражи в разы — та же «Тверская, 13» примерно в 10 раз: в выходных данных пишет 100 тысяч экземпляров, а фактически — не больше 12. Цели у всех этих карликов две: первая и основная — обеспечить безбедное существование своим людям за счет бюджета. Вторая важная — прославлять городские власти на всех уровнях, хвалить начальников и не поднимать никаких серьезных проблем, которые — не дай бог — могут попортить морду лица начальнику жэка. Не говоря уже о тех, кто сидит в управляющих креслах префектур и управ.

Кто бы взялся подсчитать, во что обходится горожанам содержание этого сонма восхваляющих и восклицающих, какое количество народу припадает к этой кормушке ежемесячно, и какую практическую пользу обывателю приносит эта «когорта неприкосновенных» — как-никак, хоть каким-то боком, но они при власти.

И, конечно, над всем этим подножием Джомолунгмой возвышается телеканал под названием «TV-Центр», съедающий в год свыше 4 миллиардов бюджетных рублей. Огромная вершина по затратам, но никак не по влиянию на массы — посмотрите рейтинги каналов и передач, которые публикуются регулярно во многих изданиях. Даже с учетом погрешности отставание этого затратного средства массовой информации слишком велико.

Вся эта масса пишущих, снимающих, говорящих людей резко активизируется в период подготовки и проведения выборов, публикует фото великих строек, целые полосы интервью с кандидатами в депутаты от одной партии — догадайтесь с трех раз, какой? А потом сами кукловоды разводят руками: вот те раз, из 35 депутатов в городской Думе — 32 единороссы. Ай молодца!

Вспомните развешанные по всему городу «ручкающиеся» плакаты. Это же надо быть таким беспринципным, чтобы «ручкаться» чуть ли не с половиной кандидатов в депутаты Думы — людей совершенно разных не только как личности, но и по политическим взглядам, подходам к реализации планов обустройства города и жизни горожан. Мэр участвует в грандиозном обмане избирателей вместе со своей карманной городской избирательной комиссией и властями округов и районов. Утверждаю еще раз и категорически: выборы в Москве это блеф. При соблюдении видимости волеизъявления избирателей — большего цинизма власти невозможно себе представить.

На фоне утвердившейся автократии на информационном поле Ю. Лужкову легко и совершенно безболезненно можно было рассуждать о свободе печати. На IV съезде Московского Союза журналистов он сначала «умыл» организаторов. Едва вошел в зал, как председательствующий П. Гусев пригласил его в президиум, открыл заседание, и тут случился конфуз. Ю. Лужкову предложили выступить первому, а он вдруг отказался: с какого, говорит, я должен начинать, если съезд — ваш, первый вопрос посвящен отношениям прессы и власти — вот и начинайте.

В конце заседания организаторы получили по сусалам еще раз, и опять прилюдно, да при таких фигурах, что собрались в зале: мэр отказался вручать дипломы победителям и лауреатам конкурса среди СМИ, в том числе и нам. И я подумал, что уж нам-то мог и вручить. Со мной, сказал Ю. Лужков, никто не договаривался, и в президиуме так и не сумели разобраться, договаривался с ним кто-либо или нет.

И вся эта свара происходила на виду у людей, которых каждый день можно было видеть на экранах, слушать по радио, чьи подписи появляются ежедневно под заметками в газетах. Старенькие правдисты, молоденькие нудистки, экономисты, капиталисты — словом, те, кто формирует день за днем общественное мнение, кто может из любого человека и любой группы людей сделать либо примерных мальчиков — умненьких и все понимающих, знающих, как надо поступить в тот или иной момент, за кого поднять ручку и где опустить ножку. Голосуй или проиграешь! — вот и весь сказ. Трудно представить, что, если бы проголосовали за другого, было бы лучше — хуже-то некуда.